Страница 4 из 25
Начиная с А. Смита, предпринимательство определялось через личный интерес субъекта, производящего товары, работы и оказывающего услуги[6]. В этом смысле личный интерес в научных исследованиях нередко противопоставляется пониманию справедливости. В конце XVIII в. Р. Кантильон важнейшей характеристикой предпринимательства назвал риск, объясняя это тем, что предприниматель принимает решения и удовлетворяет потребности в условиях неопределенности, отсюда все его решения и действия имеют рисковый характер[7]. Подобные действия не вполне согласуется с понятием справедливости. Ж.Б. Сэй увидел в предпринимателе экономического агента, способного комбинировать факторы производства, «переключать» ресурсы из сферы низкой доходности в сферу высокой прибыли[8]. И это явно осуществлялось не в целях достижения справедливости, как ее понимает большинство граждан. В то же время уже в XX в. Й. Шумптер исходил из новаторства предпринимательства как «основного феномена экономической деятельности»[9]. А Р. Хизрич и М. Петерс определили предпринимательство как многогранную деятельность, включающую процесс создания новых ценностей, приносящей доход и личное удовлетворение, а также принятие на себя финансовой, моральной и социальной ответственности[10]. Словом, в экономической науке постепенно формировалось представление о предпринимательстве не только как рисковой и инновационной, но и как о социально ответственной деятельности, в целом направленной на обеспечение социальной справедливости.
В советский период предпринимательская деятельность считалась социально вредной, а соответствующее распределение благ – несправедливым, спекулятивным, связанным с эксплуатацией. В социалистических условиях право, призванное регулировать сложившиеся общественные отношения, было по сути мобилизовано на коренную ломку зарождающихся рыночных отношений и в итоге перестало выполнять функции регулятора экономического развития, а нередко просто игнорировалось экономическими субъектами. С криминализацией предпринимательской инициативы (ст. 153 УК РСФСР «Частнопредпринимательская деятельность и коммерческое посредничество») государственное регулирование в экономике приобрело специфику, заключавшуюся в сознательной направленности не на экономический рост, повышение производительности труда и т. п., а, наоборот, на избирательное подавление эффективных (предпринимательских, конкурентных) форм их достижения[11].
В условиях рыночной конкурентной экономики предпринимательство рассматривается как социально оправданная деятельность, а законно полученная предпринимательская прибыль – как справедливая, соответствующая производительным силам и производственным отношениям. При этом законопослушный и социально-ответственный предприниматель не только извлекает социально справедливую прибыль, он также справедливо распределяет результат[12].
Такое распределение реализуется с учетом выявленного Р. Хьюсманом и Дж. Хэтфилдом, так называемого фактора справедливости, определяемого как соответствие вклада и отдачи, исчисляемого как в денежном, так и моральном эквиваленте[13]. Фактор справедливости Хьюсмана-Хэтфилда, хотя и не формализован в праве, но учитывается в политике развития человеческого капитала большинства крупных компаний.
В то же время, рассматривая формирование научных представлений о соотношении справедливости, права и предпринимательской деятельности следует отметить отсутствие у большинства исследователей феномена предпринимательства своего личного опыта в бизнесе или его правовой защите, без чего, как представляется, сложно анализировать как вопросы правоприменения, так и реализацию принципа справедливости в предпринимательской деятельности и рыночной экономике. Определенный теоретический отрыв от деловой, а нередко и реальной жизни[14] характерен для значительной части правовых и экономических исследований. В этом смысле прав Р. Коуз, отметивший в своей Нобелевской лекции изучение в современной науке систем, живущих в умах экономистов, а не в действительности. Учёный назвал это «экономической теорией классной доски»[15].
Тем не менее, сформировавшаяся изложенная выше неоконсервативная научная позиция оказывает определяющее влияние на оценки экономико-правовой справедливости институтами гражданского общества. Так, Современная экономико-правовая доктрина Русской православной Церкви (далее – РПЦ), выраженная в Своде нравственных принципов и правил в хозяйствовании базируется на сочетании в экономических отношениях принципов справедливости и эффективности, ранее, при каноническом подходе совершенно не сопоставимых. Современная РПЦ исходит из того, что для нравственного предпринимателя собственность не только средство извлечения прибыли, а в значительной мере – средство служения идеалам добра и справедливости. При этом справедливость рассматривается как экономическая категория, через призму которой собственность дает максимальную отдачу именно тогда, когда она употребляется не просто эффективно, а когда плоды ее использования распределяются справедливо, «вкладываясь» в социальную стабильность. В целом, РПЦ понимает справедливость в экономике как использование собственности не противоречащее общему интересу[16].
Данный подход в основных положениях соответствует и перспективным установкам государственной экономической политики. В частности, Концепция развития России до 2020 г. предполагает, что переход от экспортно-сырьевой к инновационной модели экономического роста связан и с формированием нового механизма социального развития, основанного на сбалансированности предпринимательской свободы, социальной справедливости и национальной конкурентоспособности[17]. Концепция ориентирует вектор развития налоговой системы на справедливое распределение налоговой нагрузки между группами населения с разным уровнем дохода, хотя и понимает в этой части справедливость как элемент уравнительного распределения благ[18].
В обществе нередко ставится вопрос о том, насколько справедливо поддерживать предпринимательскую деятельность. Отмечается несправедливый характер получения предпринимателем прибыли от использования средств производства. Звучат ностальгические нотки из советского прошлого об эксплуатации. Как же оценить с позиции справедливости доходы предпринимателя, которые не могут быть измерены количественными или качественными критериями? Очевидно, что эти доходы зависят от его личных качеств, интуиции, способности к риску, пониманию конъюнктуры рынка, адекватности прогнозов и расчетов и т. д. Соответствуют ли предпринимательские доходы, существенно превышающие оплату самого высококвалифицированного труда, принципу социальной справедливости?[19].
Исходя из позитивного соотношения справедливости, права и предпринимательства ответ очевиден: любые законные предпринимательские доходы формально справедливы, соответствуя при этом рыночным принципам распределения по труду в широком их понимании. Эта позиция соответствует гегелевскому пониманию справедливости – «нечто великое в гражданском обществе», где «хорошие законы ведут к процветанию государства, а свободная собственность есть основное условие его блеска…»[20]. С другой стороны, поскольку предпринимательская деятельность лежит в основе рыночной экономики, которая в целом с позиций научных взглядов характеризуется как социально справедливая для современного общества, постольку предпринимательские доходы, прибыль от бизнеса представляются социально справедливыми, хотя и воспринимаются частью общества, как несправедливость. Именно предпринимательские доходы в значительной степени направляются на развитие экономических субъектов, а значит и в целом экономики общества.
6
Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: Эксмо, 2007. – с. 49–51.
7
Блауг М. Очерк Кантильона // Экономическая мысль в ретроспективе. М.: Дело, 1994.
8
Сэй Ж.-Б. Трактат по политической экономии. Экономические софизмы; Экономические гармонии/ Сост., вступ. ст. и коммент. М. К. Бункиной и А. М. Семенова. М.: Дело, 2000.
9
Шумптер Й. Теория экономического развития. М.:Прогресс, 1982. – С. 11.
10
Хизрич R, Питерс М. Предпринимательство, или как завести собственное дело и добиться успеха. М.: Прогресс-Универс, 1991. – с. 26.
11
Семенова Т.А., Чуднов И.А. «Правовые» формы неправовых методов регулирования прав собственности (на примере раскулачивания)// Вестник СПбГУ. сер. 14. Право. 2015. № 1. – с. 45.
12
Мороз Ю.Л. На пути к метабизнесу (для интеллектуалов). Ростов н/Д: Феникс, 2003. – С. 326.
13
Хьюсман и Хэтфилд сформулировали свою теорию справедливости, основанную на сопоставлении вклада и полученной отдачи, неэквивалентность которой (низкая оплата, недооценка трудового вклада и т. п.) ведет к росту беспокойства, переоценка вызывает чувство вины, тогда как недооценка – порождает обиду. так, если сотрудник добровольно и успешно выполнил работу, лежащую за пределами его обязанностей, а его не отметили и не поблагодарили, это воспринимается как несправедливость. индивиды, не удовлетворенные низкой отдачей, стремятся к восстановлению справедливости сокращая объем работы, выполняя её медленно, с низким качеством или пытаясь повысить отдачу (требуя повышения оплаты труда, улучшения условия труда и т. п. Если справедливость не восстановлена, работник ищет новую работу. Знание механизма фактора справедливости дает возможность предпринимателям поддерживать профессиональную мотивацию на требуемом уровне (Хьюсман R фактор справедливости /R Хьюсман, Д. Хэтфилд; пер. с англ. O.R. Семеновой. М.: Знание, 1992).
14
Анисимов С.Д. Природа бизнеса: попытка определения// Вестник ОГУ. 2011. № 13 (132) – С. 14–16.
15
Coase Ronald The Institutional Structure of Production// The American Economic Review. 1992. Vol.82.№ 4, pp. 713–719, 1992. (Nobel Prize lecture).
16
Русская православная Церковь. Московский патриархат. Официальный портал https://mospat.ru/archive/page/church-and-society/30427.html
17
Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года (утв. Распоряжение Правительства РФ от 17.11.2008 N 1662-р).
18
Там же.
19
Заславская Т.И. О социальном механизме посткоммунистических преобразований в России // Социологические исследования. 2002, № 8. – С. 9.
20
Гегель Г. В. Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. – С. 264.