Страница 3 из 7
Так, например, кроме системы денежных взысканий Русской Правде (в более поздних редакциях), известен и такой вид наказания, как поток и разграбление. Существо потока до сих пор не имеет однозначного толкования у исследователей – одни определяют его как изгнание, другие – как отдачу преступника в рабство князю. По мнению С.В. Юшкова потоком является лишение преступника личных прав, а разграблением – имущественных, но в целом они представляют собой единое наказание. По сути, отмечает он, это наказание сводилось к конфискации имущества преступника и продажи его в рабство. Со временем суть данного наказания менялась, и оно превратилось в физическое уничтожение преступника и уничтожение его имущества[13]. Это наказание применялось в ограниченных случаях: «за убийство другого тайно без всякой обиды со стороны убитого»[14]; конокрадство; поджог.
Наказанию этому, кроме самого виновника, подвергались его жена и дети – они вместе с ним отдавались в холопство князю, вместе с ним отправлялись в ссылку, а также подвергались всем иным последствиям, сопряженным с данным наказанием. Такое положение обусловлено характером древнего права, поскольку в начальном периоде истории нашего народа не было индивидуальной личности и ее прав, она подавлялась семьей, родом, племенем, за которыми и признавались все права, в этот период частное лицо, индивидуум не имеет еще самостоятельного значения.
Наказания древнерусского государства не исчерпывалась только перечисленными видами. В летописях имеются доказательства того, что в те времена в действительности применялись и другие наказания: ссылка (поточение); погреб, поруб или тюрьма; телесные наказания, как членовредительные, так и болезненные; лишение жизни. Все эти наказания фактически не были регламентированы какой-либо нормой, каким-либо законом, они применялись по произволу князя. Рассматривая перечисленные наказания, А. Богдановский отмечает: «Произвол частный вообще является главным определяющим началом, объективная воля или закон – еще на втором плане»[15].
«Поруб» применялся князьями, главным образом, к своим политическим врагам, без суда. В числе распространенных форм лишения свободы стоит и обращение в рабство, так называемое уголовное рабство. Как правило, это наказание применялось к приговоренному к «потоку и разграблению», злостному неплательщику долга, несостоятельному преступнику, который приговорен к штрафу, но не может его уплатить, а также к лицам, которые были приговорены к смертной казни, но впоследствии помилованы.
Лишение личной свободы являлось и одним из способов расплаты за свои обязательства. Так как в этот период гражданское право не отграничивалось от уголовного, то лишением свободы можно было расплачиваться как за преступления, так и за долги. Размер ограничения свободы в этих случаях зависел от степени свободы, которой пользовался ранее человек[16].
Русская Правда не являлась единственным источником права того периода. Одновременно и вместе с ней действовали и иные источники права. Нормы уголовного закона содержались и в некоторых других документах древнерусского государства, например, в Уставе князя Ярослава о церковных судах, который в своих определениях наказания представлял тот же взгляд, что и Русская Правда, в нем предусматривалась та же система денежных пеней и откупов, хотя и носящих несколько иной характер[17].
До конца XIV века в законодательных источниках, кроме потока и разграбления, другие публичные наказания не были закреплены. Впервые они определяются в Двинской грамоте и затем в Псковской Судной грамоте. В названных источниках мы не видим потока и разграбления, но на его место приходит смертная казнь, применение которой пока ограничено немногими случаями нарушения права собственности: воровства, зажигательства и измены (зажигательство и измена карались смертной казнью по Псковской Судной грамоте)[18].
Псковская Судная грамота явилась следующим этапом развития русского права между изданием Русской Правды и Судебником 1497 г. и оказала существенное влияние на последующее развитие русского права. Это крупнейший законодательный акт периода феодальной раздробленности, несмотря на то, что Грамота являлась документом региональным, ее нормы широко использовались в правоприменительной деятельности и за пределами псковской земли, на других русских территориях.[19] В названном источнике отсутствуют многие нормы, известные Русской Правде, в ней не содержится обширных разделов, посвященных наказаниям за убийство и другие преступления, что объясняется тем, что соответствующие нормы Правды продолжали действовать. Кроме того, в Грамоте изложены положения, которые не были затронуты Правдой, а также дана новая трактовка тех вопросов, которые устарели и не соответствовали действительности. Большинство статей Псковской Судной грамоты было посвящено регулированию гражданско-правовых отношений, но достаточно много внимания было уделено и уголовному праву.
Этот законодательный памятник в части наказания представляет те же начала, что и Русская Правда в позднейших редакциях. Как указывалось выше, Псковская Судная грамота на законодательном уровне закрепляет смертную казнь как вид наказания. Конкретные способы осуществления смертной казни не определялись. Но псковские летописи зафиксировали несколько способов ее исполнения: путем избиения или истязания, повешения, сожжения.
Все остальные преступления, включая и убийство, оплачивались по Псковской грамоте денежными продажами. При этом главное внимание при взыскании пени за совершенное преступление обращается на частное вознаграждение, плата же князю занимает второе место и всегда зависит от частного вознаграждения. Следует обратить внимание, что в отличие от прежних источников, продажа в Грамоте обозначает исключительно пеню, которая поступает в пользу князя и везде предусматривается наряду с частным вознаграждением. Продажа назначалась за большинство преступлений. Кроме продажи, виновный обязан был заплатить денежное вознаграждение потерпевшему или его родственникам. Если он не был в состоянии уплатить причитающегося с него денежного вознаграждения в пользу потерпевшего, он выдавался ему головой, т. е. для отработки долга. Но отработать крупную сумму было нелегко, и такой должник вместе со своей семьей, как правило, попадал в пожизненную кабалу.
В отличие от Русской Правды, Грамота устанавливает более простую систему взысканий, штрафы характеризуются большим единообразием. Как правило, размер продажи одинаков, он практически не повышается и не понижается сообразно особенностям данного случая: предмета преступления, особенностей социального статуса и т. д. Причем размер продажи по сравнению с Русской Правдой относительно невелик, поскольку князь, ограниченный общиной во всех своих действиях, не мог определять сам величину своих доходов, вече старалось максимально сократить доходную часть казны князя.
В Псковской Судной грамоте отсутствует такое денежное взыскание, как «дикая вира», что говорит о новом этапе развития социальных отношений в той среде, к которой когда-то были адресованы ст. ст.7 и 8 Правды. «Ставя своей задачей выделить, изолировать от общины (людей) разбойника-убийцу, не допустить проявления общинной взаимопомощи, Правда исходила из той предпосылки, что сам разбойник виру выплатить заведомо не может. Напротив, Псковская Судная грамота, назначая взыскание, предполагает, очевидно, потенциальную возможность ее выплаты. Следовательно, разбойник, по Псковской Судной грамоте, может быть достаточно состоятельным человеком, не нуждающимся в обязательной помощи людей».[20] Отсутствие возможности помощи верви при уплате денежных взысканий говорит о том, что Псковская Судная грамота перешла на следующий виток развития при назначении наказания, отойдя от принципа «круговой поруки» к строго индивидуальной ответственности преступника.
13
Юшков С.В. Общественно-политический строй Киевского государства. М., 1949. – С. 491.
14
Богдановский А. Развитие понятий о преступлении и наказании в русском праве до Петра Великого. М., 1857. – С. 56.
15
Богдановский А. Указ. соч. – С. 63.
16
Шаргородский М.Д. Наказание по уголовному праву эксплуататорского общества. М., 1957. – С. 247.
17
Российское законодательство X–XX веков. Том 1. М., 1985. – С. 189.
18
Богдановский А. Развитие понятий о преступлении и наказании в русском праве до Петра Великого. М., 1857. – С. 56.
19
Российское законодательство X–XX веков. М.: Изд-во «Юридическая литература». 1984. Т 2. – С. 345.
20
Алексеев Ю.Г Псковская Судная грамота и ее время. Л., 1980. – С. 60.