Страница 66 из 87
Источник: Федеральный еженедельник «Российские вести». 08–14 июня 2015 г.
ЧАСТЬ 5. МЫ ДОЛЖНЫ ПОБЕДИТЬ В ВОЙНЕ ИДЕЙ
ГЛАВА 1. Телевидение в руках преступников хуже атомной бомбы
Сергей Хелемендик:
Только что с интересом посмотрел материал о том, что украинские политики предлагают милиции спиливать спутниковые антенны с домов, если они принимают российские телеканалы. Конечно, «Украина — это Европа», но в Европе за такое предложение слетело бы любое правительство.
Давайте поговорим о телекартинке, которая формировала и формирует сознание и в большой мере бытие населения Украины.
Несколько лет назад я говорил с российским телевизионщиком, и он поразил меня такой вот цифрой: доля российских каналов на украинском телерынке не более 3 %. Я расспрашивал его, почему так, он пожимал плечами, мол, так получилось.
Замечу, все это было задолго до майдана, выходит, что и тогда Украина была фатально обделена возможностью следить за российскими каналами и Россию это совсем не беспокоило.
Виталий Захарченко:
Мне трудно судить, так ли это было, я не специалист в данной области. Я, конечно, следил за российскими каналами. Но больше, естественно, за украинскими. И должен сказать, что роль телевидения политическим руководством страны была существенно недооценена. С началом майдана практически все телеканалы работали против действующей власти. Они, конечно, работали против и раньше, но роль этой самой телекартинки в государственном перевороте была огромна.
Сначала была массивная, продуманная кампания по дискредитации силовых органов, бесконечно и зачастую беспочвенно обвиняли милицию во всех грехах, фальсифицировали, манипулировали, придумывали. Внушаемый СМИ тезис был прост: милиционер — это враг, коррумпированный, опасный. Тезис страшный в любом государстве, потому что он кроме озлобления автоматически вызывает деструктивную общественную реакцию — раз милиция такая, значит, нас никто не защитит.
С началом майдана началось уже открытое медийное наступление на власть, преимущественно с помощью телевизионной картинки, а власть оказалась безоружна.
На правительство, образно говоря, как бы спускали огромные стаи «медийных собак», а мы кое-как отбивались, это требовало огромных сил, отвлекало от работы, но «собак» становилось все больше, и кусали они все больнее. Пока не загрызли.
Сергей Хелемендик:
Если честно, мне это немного странно слышать. Телеэкран сегодня — главный инструмент власти, нравится нам это или нет. Получается, что этого главного инструмента у украинской власти не было? Как вообще можно управлять страной без телевизора?
Виталий Захарченко:
Это было не совсем так. Власть как раз рассчитывала, что этот, как вы выразились, телевизор у нее тоже есть, хотя бы в какой-то минимально необходимой мере. Ведь формально часть олигархов, напрямую владевших телеканалами, были либо членами «Партии регионов», либо ее сторонниками (так по крайней мере считалось) — Фирташ, Левочкин, Ахметов, Хорошковский. Но оказалось, что с началом евромайдана это совсем не так, что игравшие в некоторую лояльность каналы и телевизионные авторы вдруг сплотились и объявили власти настоящую войну.
Важно понимать, что изменения редакционной политики канала не происходят случайно. Все ведущие телеканалы на Украине принадлежали олигархам, принадлежат, между прочим, и сейчас, поэтому они полностью транслируют выгодную им информацию.
Олигархи приняли участие в свержении законного правительства, или, скажем мягче, поддержали евромайдан, причем я не утверждаю, что они знали, чем это все действительно кончится, что будет кровавый государственный переворот. Им хотелось убрать Януковича, заменить его кем-то более покладистым. Таков был их «бизнес-план».
Но евромайдан они поддержали, это бесспорно, более всего своими телеканалами и другими СМИ. На Украине за годы независимости сложилось так: что ни олигарх, то медийный холдинг, такой как бы обязательный имущественный атрибут — как особняк где-нибудь в Лондоне, но дороже. Вот эти холдинги и бросились в атаку на власть, причем компрометация власти пошла резко по нарастающей и, конечно, не только на телеканалах.
Сергей Хелемендик:
Как вы вообще оцениваете уровень украинских новостей и телепублицистики?
Если телеканалы — это ключи от сознания людей, то получается, что эти ключи были в руках олигархов. И какой продукт эти олигархи создавали? В России тоже была медийная эпоха Березовского и Гусинского, слава богу, недолго.
Виталий Захарченко:
Уровень всегда был неровный. На разных каналах были авторы разных уровней, но в общем при Януковиче это все-таки была какая-то многоцветная мозаика.
Я должен заметить, что такого плюрализма мнений, как при Януковиче, на Украине вообще никогда не было. И кстати, не в последнюю очередь благодаря разнонаправленным интересам олигархов.
Но в целом олигархи с этими ключами от сознания людей обращались как-то слишком просто, небрежно, непрофессионально.
Потому что для них телевидение не было бизнесом в прямом понимании, это был такой придаток, рабочий инструмент, чтобы здесь и сейчас чего-то добиться в политике, в бизнесе, на кого-то надавить, кого-то припугнуть, что-то «отжать».
Думаю, что украинские зрители уже давно привыкли к тому, что олигархи ведут свои междоусобные войны на экранах телевизоров. Наверняка некоторым зрителям подобные войны компроматов уже изрядно надоели. Однако они продолжаются и сегодня, причем, я бы сказал, даже в более ожесточенном виде. Правда, людям от этого не легче.
После переворота всех более-менее адекватных телевизионных авторов стали массово отлучать от телеэкрана, их заменили на совершенно послушных, управляемых, и сейчас украинское телевидение представляет собой такое же грустное зрелище, как и украинская политика. Какой-то захолустный кукольный театр, который пытаются выдать за супершоу.
Сергей Хелемендик:
А какова была в этой мозаике роль российского телевидения?
Виталий Захарченко:
Вы затронули очень больной вопрос: почему российские каналы двадцать лет выдавливались из телеэфира, а теперь уже просто отключены? Сейчас, может быть, люди уже в милицию доносы пишут о том, что сосед смотрит «Первый канал» или канал «Россия». Сегодня на Украине это почти преступление, так когда-то в СССР стучали на соседей, которые слушали «Голос Америки» и другие «вражеские голоса».
Я считаю, что это стратегическая ошибка России. Нельзя было позволять выдавливать себя из украинского медийного пространства. Это имело огромные негативные последствия. И вернуться будет непросто.
Сергей Хелемендик:
А может быть, это была ошибка не только России? Возможно, самому президенту Януковичу стоило поддержать распространение российского телевидения на Украине, хотя бы в своих кровных интересах? Ющенко этого, естественно, не сделал бы, но ведь Янукович мог.
Виталий Захарченко:
Мне трудно ответить. Знаете, говорят, что политика — это искусство возможного. Но если мы рассуждаем о возможностях, то у России возможности по распространению своей телекартинки были большими, чем у Януковича. Но они не были использованы в полной мере.
Сергей Хелемендик:
Проигрыш России не вызывает сомнения, Россия уступила на Украине медийное пространство, вернее, его не заняла, хотя могла, причем легко. Ведь большинство населения знает русский язык не просто очень хорошо, это их родной или второй родной язык. Где, в какой еще стране у России были такие возможности? И не только были, они есть и сейчас, и России неизбежно придется это медиапространство осваивать, возвращать, хотя, согласен с вами, это будет непросто.
Что ж, говорят, скупой платит дважды, возможно, у России не нашлось на это денег, хотя я знаком с версией, что в какой-то момент украинские телеканалы предлагались на продажу буквально за бесценок в масштабе российских цен.