КГБ в Афганистане

Работа пошла.

Как следствие – начала поступать информация об интересе, проявляемом к советским войскам, их планам и непосредственно к военнослужащим. В конечном итоге появились свои постоянные источники информации из числа местного населения. Речь шла не только о забитых, ковыряющих мотыгой сухую землю дехканах и отчаявшейся справиться с навалившейся нищетой городской бедноте.

На контакт с советскими контрразведчиками шли люди, занимавшие определенное положение в высших государственных структурах Афганистана, в том числе и в министерстве обороны. Основное внимание было обращено на тех из них, кто учился в советских вузах и владел русским языком.

Приобретались источники и среди членов бандформирований. Полученная от них информация имела особое значение и спасла не одну солдатскую жизнь.

Какие причины побуждали афганцев идти на контакт с «шурави»? В основном материальная заинтересованность. Идейных борцов с мировым империализмом было мало. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что встречались и такие.

Нищета царила в стране чудовищная. За мешок муки люди были готовы на многое. Бывали случаи, когда под нашу технику случайно попадали вездесущие пацанята, и за мешок зерна шума никто не поднимал. В голодном Афганистане продукты питания стали очень ходовой валютой. Но иногда приходилось расплачиваться и деньгами. Любая информация чего-то стоила. И для этих целей выделялись определенные суммы. В результате все оставались довольны.

Среди моджахедов материальный стимул также играл не последнюю роль. Война превратилась для населения в своеобразный бизнес, а лояльность стала самым ходовым товаром. Сегодня правоверный заложил на дороге мину и получил за это деньги от душманов, а завтра за более выгодное предложение он, без малейшего сожаления, сдаст своих братьев по вере «шурави». Да еще станет самым преданным нашим «дустом», пока кто-то не предложит ему еще большие деньги. Восток! Там покупается и продается все. Даже душа. И если кто-то остался неподкупен, значит, вы просто не назвали приемлемую сумму…

Тесное взаимодействие с сотрудниками военной контрразведки Афганистана в немалой степени способствовало повышению эффективности работы отдела. В ХАД имелась довольно полная информация о бандформированиях и их агентуре. Вся добытая в ходе проведения боевых операций душманская документация самым тщательным образом анализировалась и ставилась на учет. Поэтому очень часто на запросы советских контрразведчиков приходила достаточно подробная оперативная информация о людях, попавших в их поле зрения.

Как-то в разработку был взят один духанщик, проявлявший повышенный интерес ко всему, что происходило в дивизии: как организована служба, как налажены системы охраны и проверок, кто начальник, кто и откуда приезжает, кто и куда уезжает.

Простым любопытством дело не ограничилось. Через какое-то время он стал «обрабатывать» одного нашего военнослужащего. Действовал по традиционной для данного случая схеме: вначале пытался «прикармливать», потом недвусмысленно намекать и исподволь агитировать – вербовочный подход налицо. Душевную беседу с ним записали на диктофон, задокументировали и отправили запрос афганским коллегам. Ответ не заставил себя долго ждать. «Интересующее вас лицо является агентом Ахмад Шаха Масуда… Направлен в Кабул для проведения вербовочных операций в отношении советских граждан…»

То, что духанщики занимались разведывательной и вербовочной деятельностью, в Афганистане было делом обычным. Лучшее прикрытие найти трудно. Во-первых, военнослужащие сами к ним шли. В военторгах и выбор не тот, и цены кусались. Во-вторых, работа не пыльная и очень прибыльная. Сиди, торгуй, пополняй достаток. Да еще и духи за информацию платили щедро, не скупясь. Абсолютно беспроигрышный вариант!

Начавшееся же вокруг оживление не заметить было просто невозможно. Забежали к тебе несколько военных починить обувь или продукты оптом закупают – знать, скоро выход. Тут уж не зевай, шевели ушами – заводи разговор и вроде как бы между прочим спроси: «Что это вдруг все засуетились, и куда спешит уважаемый покупатель?» Если везло и попадались разговорчивые собеседники, то все самое интересное узнавалось не выходя из-за прилавка, так сказать, без отрыва от производства. Иногда счастье улыбалось во весь рот, и полезные сведения они черпали из разговора вошедших «шурави». Не открыв рта, не проронив ни слова и, практически не приложив никаких усилий, получали ценные сведения для своих донесений, щедро оплачиваемых «работодателями».

Одной из наиболее важных задач военной контрразведки было предотвращение измены Родине и дезертирства. Спрашивали за это строго. Работы было много. Там, «за речкой», советским войскам противостояла мощнейшая, профессионально работающая контрпропагандистская машина. Фактически речь шла о настоящей идеологической войне. Только оружие, используемое на ней, убивало не физически. Оно поражало мировоззрение людей, разворачивало его на сто восемьдесят градусов, выворачивало наизнанку душу, било по самым тонким и наиболее чувствительным ее струнам.

Весь радиоэфир был нашпигован разноголосыми русскоязычными вещателями, рассказывающими о сказочной жизни тех, кто принял ислам: виллы, жены, деньги. Тем, кто последует их примеру, сулили золотые горы, райские удовольствия и безбедное существование. Многое из этого имело под собой реальную почву. И солдаты прекрасно знали это. Особую ставку противник делал на военнослужащих мусульманских национальностей.

Помимо радиовещания на русском языке и языках Среднеазиатского региона, советским солдатам то и дело подкидывали аудиозаписи, листовки и фальшивые экземпляры газеты «Красная Звезда». Причем подобная «наглядная агитация» была не какого-нибудь самиздатовского качества со спотыкающимися суффиксами и окончаниями, а печаталась на современном полиграфическом оборудовании и на чистом литературном языке. За всем этим явственно просматривались большие деньги деятелей из Лэнгли, Исламабада, Эр-Рияда.

Поэтому очень важно было иметь подробную и своевременную информацию о морально-психологическом климате в курируемых частях. Большую помощь в этом вопросе оказывали командиры и политработники. Помимо этого, контрразведка на наиболее важных участках имела свои негласные позиции.

Общаться с источниками оперативным работникам было крайне сложно. Вся жизнь на виду. Очень важно было не подставить людей. А для этого приходилось быть изобретательными.

В руки Кошубы стекалась вся информация по соединению и окружению. Его цепкая память четко фиксировала и заносила в свои ячейки фамилии всех тех, кто находился под особым вниманием контрразведки.

Очень часто командиры частей и подразделений строили свои отношения с оперативным составом с оглядкой на взаимоотношения командира дивизии с начальником особого отдела. Этому вопросу уделяли самое серьезное внимание. У Виктора Кошубы и Павла Грачева сложились на редкость теплые и конструктивные отношения. Два года они бок о бок воевали вместе в различных провинциях Афганистана, неоднократно попадая под оружейный и ракетный обстрел духов. Перед каждым боевым выходом Грачев проводил совещание, на котором ставил задачу, проверял готовность командиров и начальников служб к действиям в различных ситуациях. В заключение традиционно выступал начальник особого отдела, инструктируя присутствующих и акцентируя их внимание на определенных нюансах и на взаимодействии с оперативным составом.

Как-то афганские войска в Южном Панджшере проводили операцию против скопления бандформирований. 103-я дивизия осуществляла огневую поддержку – «полоскала» «зеленку» в районе Чарикарской долины.

На боевых выходах оперативные работники постоянно находились вместе с личным составом: жили, спали, воевали. И выкладка у них была точно такая же, как у обыкновенных солдат. Несут бойцы за плечами килограмм пятьдесят – значит, и у оперов не меньше. Трудно – а кому на войне легко…