Страница 17 из 20
– Да я врач, Георгий Леонидович, я, – отвечал незнакомый голос. – Что мне теперь, застрелиться, что ли? Сами знаете, это опекуны просили. Кто-то им сказал, что очень эффективное лекарство.
– А ты не мог объяснить, какой эффект может получиться при сочетании его со стандартной терапией?
– Георгий Леонидович!
– Не ори, я не глухой.
– Вы сами знаете, людей не хватает, на мне вся шизофрения, у меня и так голова пухнет. Того и гляди сам с ними шизофреником сделаешься. Я и не подумал в тот момент. Попросили проколоть, я и проколол. Сами знаете, как они настаивали. Все уши мне прожужжали, что, раз уж им поручили «этого мальчика», они обязаны сделать все возможное.
– Да, только в итоге сделал это ты, а с полицией объясняться приходится мне.
– Но ведь ничего не случилось. Поговорил и ушел. Чего вы мне в первый же день после отпуска мозг выносите? Дайте опомниться, в курс дела войти.
– Вот предъявят тебе умышленные действия, войдешь тогда в курс дела.
– Но ведь это опекуны…
– Да перестань ты об опекунах! – в сердцах повысил голос заведующий. – Забудь! Они о чем угодно просить могут, а если ты лечащий врач, ты и должен контролировать процесс. В общем, если этот полковник, или еще кто-то опять сюда придет допрашивать, отвечай, как я тебе говорил. Скажешь, что лекарство это кололи отдельно и общий комплекс в это время не применяли, оно и так эффективное.
Мужчины ушли, а Гуров еще некоторое время стоял на лестнице, переваривая услышанную новость.
Пораженный тем, насколько точной оказалась его догадка, он еще больше уверился в том, что во всем происшедшем нет ни одной случайности и все недавние события – это части некоего дальновидного и хорошо продуманного стратегического плана.
«В целом то, что персонал приюта использовали «вслепую», вполне возможно, – размышлял полковник. – Наивно было бы думать, что к своим невменяемым пациентам здешние врачи относятся как к родным детям. Не избивают, как раньше, и то хорошо. А тут опекуны заботливые. Готовые отблагодарить за внимание именно к конкретному пациенту. Зачем же отказывать им? Попросили «проколоть», они и прокололи. Уколом больше, уколом меньше – какая разница? Хуже, чем есть, уже не сделаешь. Таким образом, те, кто был заинтересован в смерти Сергея, могли быть уверены в том, что рано или поздно она наступит. Не вообще как таковая смерть, а именно скоропостижная. И очень неожиданная для всех. В чем здесь нюанс? Понятно – во времени. Никто не может с точностью до секунды предсказать, когда оторвется тромб. Но, по-видимому, на этом этапе нашим таинственным друзьям гораздо важнее было избежать риска и малейших подозрений. Нужно было, чтобы «естественность» этой смерти не вызвала вопросов ни у кого – ни у полицейских, ни у врачей. Если бы одного курса «усиленной терапии» не хватило, не сомневаюсь, «настойчивые опекуны» инициировали бы проведение второго. Следовательно, они не торопятся и в случае необходимости могут ждать. Сколько? И от чего это зависит, вот что интересно узнать. Будут форсировать историю с дядей или могут залечь на дно, ссылаясь на сложности переоформления и оттягивая до бесконечности момент его реального вступления в наследство? «Если первый этап неизвестного нам плана – это Сергей Чугуев, то второй, несомненно, Борис Зиновьев. Что было задумано в отношении него? Навряд ли планировалось просто передать ему деньги. Гораздо вероятнее, что он либо должен в качестве наследника совершить какие-то конкретные действия, необходимые «кукловодам», либо просто перестать существовать, представив миру в качестве себя кого-то совсем другого. Сложноватая схема. Сначала один, потом другой. Но в определенном смысле – вполне оправдано и даже, можно сказать, идеально. Дядю из глухой деревни вот уже почти на протяжении года практически никто не видел в лицо. Кто может знать, какие изменения могли произойти за это время? Может, он весь мхом покрылся в этом своем лесу. Для подмены обстоятельства подходят не просто хорошо, а идеально. Бороду погуще отрастить – и паспорт менять не придется. Да, надо съездить к тете Фире, послушать, что она скажет…»
Гуров вышел из больницы, сел в машину и отправился в нотариальную контору. Офис нотариуса располагался недалеко от центра столицы, в том же районе, что и фонд «Милосердие».
Сверившись с записями в блокноте, чтобы уточнить номер дома, он припарковался в ряду разномастных автомобилей, выстроившихся вдоль тротуара.
Войдя в дверь, над которой находилась весьма солидная вывеска со словом «Нотариус», Лев попал в небольшой вестибюль, где несколько человек ожидали приема, сидя на диванчиках. Секретарша общалась с посетителями через окошечко, похожее на окошечко кассы, а за двумя дверями священнодействовали нотариусы.
– Мне нужна Омельянович Фира Израилевна, – сказал Гуров, протягивая удостоверение в окошечко. – Предупредите, пожалуйста.
Сделав серьезное лицо, молоденькая секретарша выпорхнула из своего «скворечника» и скрылась за одной из дверей.
Через минуту оттуда вышел какой-то озабоченный господин, а следом за ним снова появилась секретарша.
– Проходите, вас ждут, – произнесла она, обращаясь к полковнику.
Войдя в кабинет, он увидел большой письменный стол, за которым восседала важная дама. Угольно-черные, высоко зачесанные букли, крупные, выразительные черты лица, яркая помада на губах – вот главное, что сразу останавливало взгляд посетителя.
«Бедные, дрожат, наверное, перед ней, как банный лист, – с сочувствием подумал Лев о тех, кому приходилось обращаться к этой женщине с деловыми вопросами. – Деликатностью здесь, пожалуй, немного возьмешь. Приступим сразу к главному».
– Добрый день, полковник Гуров, – чуть наклонив голову, представился он. – Я провожу проверку по факту смерти Сергея Чугуева и связанному с этим процессу переоформления наследства Дениса Заберовского. Насколько я понимаю, юридическая чистота этого процесса и подлинность всех документов контролировалась вами?
– Вы преувеличиваете мою роль, – довольно низким голосом проговорила Фира. – Я не могу ничего контролировать, я лишь заверяю подлинность документов.
– Вот и отлично, – ничуть не смутился Лев. – Я как раз и хотел поговорить с вами о подлинности. Думаю, небольшой доверительный разговор принесет нам гораздо больше результатов, чем длительная официальная проверка. У меня к вам всего лишь несколько вопросов, и если вы сможете правдиво и исчерпывающе на них ответить, у нас больше не будет причин отрывать вас от работы.
Произнося эту фразу, он внимательно смотрел в лицо нотариуса. Но дама держалась превосходно. Ни один мускул не дрогнул в ее лице при упоминании об официальной проверке.
– Буду рада, если смогу вам помочь, – ровным голосом произнесла Фира стандартную формулу.
– Верна ли имеющаяся у нас информация о том, что переоформлением наследства, как и в случае с Сергеем Чугуевым, занимаются душеприказчики господина Заберовского?
– Да, верна.
– Они действуют по доверенности?
– Именно так.
– Эта доверенность оформлялась здесь, в вашем присутствии?
– Разумеется.
– Новый наследник тоже присутствовал при этом?
– Странный вопрос, разумеется, – вскинула брови Фира.
– Когда все это происходило?
– Вчера утром, кажется, около одиннадцати часов, – без запинки ответила Фира.
– То есть времени прошло не так уж много. Вы, случайно, не запомнили имя нового наследника этих несметных богатств?
– Зиновьев Борис Петрович.
– Вы видели паспорт?
– Естественно! Как бы я могла заверить подпись?
– Да, конечно. Простите, я нисколько не сомневаюсь в вашем профессионализме. Вы не могли бы описать внешность этого Зиновьева?
– Внешность? – подчеркнуто недоуменно переспросила Фира.
– Да. Мне необходимо уточнить одну деталь, все ее описывают по-разному, – сказал Гуров первое, что пришло в голову.
– Что там с его внешностью? Внешность как внешность. Обычная. Темные глаза, черные волосы. Довольно упитан.