Страница 52 из 226
Как мог он быть так неосмотрителен? Сарн устал от неприязненных взглядов Рималла, от слегка ироничного «командир», что целитель цедил порой с еле уловимым оттенком пренебрежения, обращаясь к десятнику. Сарн не был идиотом, он прекрасно знал, что изысканный Рималл, обладатель изящно вышитых камиз, безупречных манер и родословной, уходящей во тьму тысячелетий, презирает его. Десятник и сейчас еще помнил тот день, когда на экзерцициях крестьянский парень впервые выбил у него из руки меч. Дуралей едва не провалился сквозь землю от нечаянной своей удачи. Сарн хохотал и восторженно хлопал его по плечу, а парнишка, пунцовый от смущения и счастья, бубнил слова благодарности. За ужином эльф поднял кружку за успех своего ученика, но в гуле всеобщего восторга все же услышал вкрадчивый голос Рималла: «Браво, командир. Кто лучше обучит неотесанного мужлана, чем ему подобный?»
Конечно, десятник не подавал вида. Не ему, отвечающему за столько жизней, самому было заводить внутреннюю рознь. Но, уезжая в Тон-Гарт, Сарн все же не удержался. Уж очень желчно кривились губы Рималла, уж слишком завистливо поблескивали голубые глаза. Поддавшись порыву раздражения, десятник назначил целителя командиром до своего возвращения, и часть дороги до столицы мстительно размышлял, как взвоет этот напыщенный индюк, пробегав целый день, словно дрессированная белка, по форту. Ему хочется быть командиром… Так пусть побудет. Пусть меняет караулы, разнимает крестьян, сварящихся по пустякам от усталости и тревоги, проверяет запасы продовольствия, успокаивает юнцов, подчас срывающихся от скопившегося напряжения и затевающих драки. Пусть подержит в аристократичных руках древко знамени, да на своих собственных ладонях проверит, так ли оно гладко…
Тогда все это казалось правильным и справедливым, а сейчас Сарн мог лишь смотреть, как обороняется его форт, лишенный его руководства, возглавленный тем, кто великолепно врачевал раны, но не умел навести порядка даже на тренировке по стрельбе. Кто знает, кто из его отряда уже лежит там, у частокола, со стрелой в груди или разбитой головой…
… Сарн зря тревожился о том, сумеет ли он незаметно подобраться к форту. Шум стоял такой, что можно было почти не скрываться. Сейчас, отпустив коня, десятник сидел в развилке старой корявой сосны, куда влез с немалым усилием: рука слушалась хуже, чем он надеялся. Из-за леса по-прежнему поднимались густые клубы дыма – во втором форте полыхал пожар. Баталия разворачивалась едва не у самых его ног – орки не разбивали лагеря, они пришли на один бой и видимо, не сомневались в победе. Сарн чувствовал, как сердце неистово колотит в кирасу. Его место было там… Но как пробиться в осажденный форт? С одной стороны он примыкает к отвесной гряде скал, с трех прочих – оцеплен врагами. Как невыносимо, как тягостно было сидеть здесь сторонним наблюдателем, не имея и шанса вмешаться… Вот двое орков подкатили к катапульте камень. Сарн прикусил губу и снял с плеча лук. Привычно положил стрелу на тетиву, наметил прицел, попытался натянуть – и с отрывистой бранью опустил оружие. Плечо пронизала резкая боль, и рука мгновенно налилась свинцом. Похоже, сегодня стрелять он не сможет. Ну что ж…
- Погодите, мрази, – пробормотал Сарн, бессознательно ощупывая древко лука, словно ища в орнаменте украшающей его резьбы подсказку.
В десятнике клокотала жгучая жажда действия, и собственное бессилие ослепляло огнедышащей злостью. Ну хоть что-то… Ну хоть одна поганая жизнь, хоть одна мерзкая тварь…
Но вдруг новый звук отвлек Сарна от происходящего на поляне. Как ни близко к ревущему орочьему войску прятался эльф – но он все же был вне баталии, а потому отчетливо услышал топот скачущего галопом коня. Кто это пожаловал в разгар веселья? Лихолесец осторожно переступил на ветку повыше, стараясь не потревожить снежного покрова, служащего сносным укрытием. К форту мчался всадник. И он вовсе не заботился о том, чтоб приблизиться незамеченным. Орочий гонец? Сарн замер среди ветвей, почти перестав дышать. Осаждающие не могли заметить его, но он-то сразу услышал приближение наездника. А значит, и нежданный визитер, при должной бдительности, может приметить в заснеженной сосновой кроне одинокого свидетеля той битвы.
Вот топот приблизился, всадник вынырнул из-за покрова заслонявших его веток, и Сарн тихо вдохнул. По тропе несся конь, на спине которого сидел воин в темном плаще, припорошенном снегом. Сброшенный капюшон обнажал покрывавший голову плотный коиф. Неужели это он?
Стиснув ладонями обледенелые ветки, лихолесец следил за всадником. Никаких безумств… Мало ли рыцарей носят кольчужные оголовья? Ждать…
Но через несколько минут Сарн нахмурился. Коиф, быть может, и не диво, а вот человек, свободно спешившийся у опушки и широким шагом идущий в гущу орков, осаждающих форт – это уже занятнее… Тем временем, незнакомец исчез из виду, и Сарн досадливо пробормотал что-то непечатное. Нет, господа. Он не может вступить в бой, поскольку от одинокого эльфа мало толку против целого войска, но сидеть нахохленной вороной в ветках сосны, зная, что рядом разгуливает загадочный интриган, наградивший его новым шрамом – это не в его характере. Поведя раненным плечом, Сарн вернулся к развилке ветвей, оставил в ней бесполезный пока что лук и колчан со стрелами, оперся правой рукой о шершавую кору и бесшумно соскользнул на снег. Вы можете не поверить мне, но я знаю, вы залюбовались бы тем, как умеет идти по лесу эльф, не желающий быть замеченным. Невесомый силуэт то растворялся в синеватой тени, то сливался со стволом дерева, то призраком перелетал открытый зазор меж сосен. Несколько минут спустя, Сарн уже затаился у самой опушки, выбирая подходящую жертву. Нагнулся, скользнул ладонью за голенище сапога. Вот он… Высокорослый орк пятился к лесу почти прямо на эльфа, рывками пытаясь освободить заклинивший рычаг арбалета. Теперь не было нужды в осторожности…
Сарн коротко взмахнул правой рукой, и орк тяжело осел в снег – в основании черепа торчала рукоять метательного ножа. Не дожидаясь, что убитый упадет, эльф метнулся к нему, подхватил под мышки и стремительно уволок тело под прикрытие лесной тени.
В двух шагах тяжело рухнул наземь крупный булыжник, и Тугхаш рефлекторно шарахнулся в сторону. Все же нужно быть осторожнее… А ведь страшно, Моргот подери… Страшно, как ни храбрись, как ни куражно развертывай плечи… Пахнет кровью… Совсем, как человеческая, хоть и черная… Кто б подумал… И тут же снова отшатнулся – у самых ног лежал труп с раздробленным черепом и развороченной грудью. Мелко дыша, юноша сглотнул подступивший к горлу ком и двинулся дальше, неотрывно глядя перед собой. Где же Манрок… Здесь долго не выдержать, а Тугхашу совсем не хотелось, чтоб его, как девицу, вывернуло в присутствии воинов Сармагата. Что-то мягкое и скользкое подвернулось под ногу, юноша рвано вдохнул, стараясь не оступиться, и тут же споткнулся о еще чье-то тело. Моргот, так нельзя. Что за вид у него, зелено-бледного, вслепую топчущего тела подданных вождя? Задержав дыхание, Тугхаш остановился, огляделся… Манрока не было видно. А если он мертв? Кому тогда передать донесение Турга? Юноша уже готов был отчаяться, когда у катапульт мелькнул вычурный шлем, украшенный когтистой медвежьей лапой.
- Манрок! – окликнул гонец, бросаясь к командиру отряда. Стрела мелькнула у самого лица, вторая оцарапала кольчугу. Ну же, не трусь… Вот и катапульта, и Манрок недовольно поворачивает на оклик уродливое лицо с выступающими нижними клыками:
- Какого балрога, малец? – пробурчал командир, опуская арбалет. Тут же сзади раздался утробный звук, и один из стрелков, стоящих у камнеметов, рухнул наземь, но Манрок даже не обернулся.
- От командира Турга донесение, – отчеканил Тугхаш, стараясь не выдавать владевшей им сосущей дурноты, – форт у Зеленой Пасти пал. В гарнизоне есть потери, но все уцелевшие непременно к ночи придут сюда – больше им некуда деваться.
- Да что ты, Тугхаш? Экие новости, прямо окорок, – ухмыльнулся Манрок, – и как это олух Тург форт разворотил со своими пнями? Или эльфы сами ему ворота отворили по недосмотру?