Страница 26 из 226
- Нет!!! Прочь, не смей!!!!
Эльф осадил коня, ловя эхо этого неожиданного вопля, развернул гнедого и устремился прочь с тропы в хаос сосновых стволов и истрепанного осенью кустарника. Крик повторился, переходя в полузадушенный стон, где-то совсем неподалеку слышались звуки борьбы и приглушенное рычание. «Снова…» – Леголас дал гнедому шенкеля, но тут же осознал, что быстрее конь в лесу скакать не сможет. Не сбавляя хода, спрыгнул с конской спины и бросился на шум, выхватывая кинжал. Вскрики, рычание, треск слышались совсем рядом, но эльфу казалось, что он продвигается непростительно медленно.
- Помогите!!! Не смей, не трогай меня!!!!!
Сапоги оскальзывались в мокрой хвое, плащ цеплялся за кустарник. Леголас рванул фибулу, грубая зеленая шерсть соскользнула с плеч наземь, и лихолесец понесся вперед, сглатывая клокочущую в горле брань. «Сколько же их, сколько этих сумасшедших девиц, что, очертя голову, не слушая никого, ни о чем не рассуждая идут в леса, надеясь, что их любовь исцелит несчастных, бывших прежде их мужьями и братьями?..». Вот последние стволы, переплетенные косматыми зарослями ежевики, и за ними на земле бьется хрипло вскрикивающий, плачущий, гортанно рычащий клубок. Сминая колючие ветки, Леголас прорвался к нему и ощутил, как голову затапливает огнедышащая волна бешенства, гасящая разум и высвобождающая лишь отчаянную жажду убийства: на земле билась женщина, придавленная к мокрой траве грузным мужским телом в лохмотьях. Подол сюрко жертвы был разорван, и недужный, по-звериному рыча, пытался прижать ноги сопротивляющейся женщины к земле. Ни насильник, ни жертва, поглощенные борьбой, не слышали, как из чащи на прогалину вырвался невольный свидетель. В два шага достигнув места схватки, Леголас, забыв о кинжале, незатейливо рванул на себя безумца и ударил кулаком в челюсть. Недужный рухнул на траву – покрытое грязью, изборожденное царапинами лицо исказилось, в бессмысленных глазах затрепетало что-то, и бывший человек оскалил зубы. Но эльф схватил безумца за грязное рубище и занес над ним клинок… Леголас и сам не успел понять, когда произошло преображение. Глаза рычащего монстра вдруг вспыхнули самой неподдельной паникой, и оборванец громко, отчаянно завизжал:
- Не убивайте меня, милорд эльф! Помилуйте, заклинаю Эру Единым!
Ошеломленный лихолесец замер, но тут справа донесся тихий всхлип, и Леголас решил, что разъяснения могут повременить, перехватил кинжал рукоятью вперед и нанес безумцу короткий удар по темени. Бесчувственное тело обвалилось в грязь, а эльф торопливо обернулся к женщине. Она уже сидела на земле, стыдливо кутая ноги в разорванный подол домотканого платья. Прозрачно-бледное лицо с россыпью мелких веснушек багровело несколькими кровоподтеками, рыжая коса разметалась на мокрые пряди, худые запястья окольцовывали синяки.
- Сударыня, – Леголас шагнул к несчастной, а та вздрогнула, съеживаясь, и вскинула на эльфа полные неподвижного ужаса глаза, – не бойтесь меня. Я не причиню вам вреда…
Он говорил тихо, стремясь хоть немного успокоить эту застывшую хрупкую женщину. Леголас опустился на колени, не прикасаясь к ней, заглянул в глаза:
- Я сейчас вернусь, я принесу вам мой плащ, вам нужно отогреться. Подождите меня здесь.
Он подался назад, собираясь встать, но женщина вдруг прошептала:
- Не уходите, милорд. Не оставляйте меня… с ним…
Эльф мягко покачал головой:
- Он не очнется, не бойтесь. Но впрочем…- Леголас поднялся с земли, сорвал с лежащего без сознания безумца обрывок рукава и крепко стянул ему руки, – так будет надежней.
Уходя с прогалины, он обернулся, поймав провожавший его беспомощный взгляд. Плащ нашелся без усилий. Вернувшись, Леголас медленно подошел к женщине, а та снова подняла глаза, чуть оттаявшие и глядящие на него с тревожным ожиданием:
- Я боялась, вы не вернетесь… – так же бесцветно прошелестела она. Эльф осторожно укрыл плечи крестьянки плащом, и та завернулась в него, словно прячась в раковину.
Леголас снова опустился наземь напротив:
- Сударыня, он успел вам… навредить?
Женщина вздрогнула, оглядываясь на связанного.
- Нет, – прошептала она, – вы подоспели… так вовремя… – и вдруг разразилась судорожными рыданиями. Леголас молчал. Он знал, что так людей нередко настигает реакция на пережитое потрясение, он тихо сидел рядом, лишь мягко взяв руки женщины в свои ладони. Эти благодатные слезы должны были разбить ледяной панцирь немого оцепенения, в котором находилась женщина все это время, и эльф не мешал им, ожидая, покуда они иссякнут сами.
- Про-с-ти…те… – меж всхлипами пробормотала женщина, – я… я сей…час…
Леголас успокаивающе сжал худые руки, чувствуя на тонких пальцах жесткие крестьянские мозоли. Десять минут спустя, женщина робко подняла на эльфа взгляд опухших, обметанных красными кругами глаз:
- Мне вас вовек не отблагодарить, милорд, – проговорила она, все еще прерывисто, – меня Мод зовут, плотника Осберта жена, из деревни Лисья Лощина.
Осберт… Леголас помнил хмурого плотника, что с такой беспомощной дерзостью пытался отстоять перед ним свою независимость.
- Почему вы покинули Тон-Гарт, Мод? – суховато спросил он, но женщина горько покачала головой:
- Это моя вина, милорд, я знаю. Мы с сынишкой у тетушки мужниной живем, а она лихорадкой захворала. Я кореньев собрать вышла, думала, у самых стен столицы, что уж случиться может... Да только… Вон оно как вышло…
Леголас вздохнул. Право, похоже, он совершил ошибку. Если б он спрятал за частоколом Тон-Гарта местных трусоватых, суеверных мужчин, поставив на стенах фортов с луками в руках отчаянных ирин-таурских женщин, Йолаф давно сам пришел бы к нему с капитуляцией, да и оборотни сидели бы по своим логовам… И тут мысли эльфа снова вернулись к все еще бесчувственному мерзавцу.
- Мод, – осторожно проговорил он, – а часто ли случаются с пораженными недугом людьми вот такие просветления, как у этого… нечастного? Он просил пощады, словно находился в совершенно ясном сознании.
Крестьянка опустила голову, пальцы хлопотливо пробежали по мокрым волосам, снова сплетая их в косу и выбирая из спутанных рыжих прядей хвоинки. Но эльф молча ждал, и Мод неуверенно взглянула ему в глаза:
- А он вовсе не болен, милорд… Это Йен, он тоже из нашей деревни. Понимаете… – тут пальцы ее снова суетливо заметались, то отряхивая плащ, то заправляя за ухо непокорную прядку.
- Мод, что вы скрываете? – Леголас говорил без нажима, но крестьянка вздрогнула, словно от резкого окрика.
- Милорд… В Ирин-Тауре не все те, за кого себя… выдают.
- Это я уже знаю, не сомневайтесь.
- Дело в том, что среди тех, кого считают больными, настоящих недужных не так много. Прочие… просто притворяются.
Брови Леголаса вздрогнули:
- Вот оно что. Зачем же?
Мод вздохнула, словно решаясь:
- Все не так просто, господин. В последний год мы живем очень трудно. Начались нападения орков, а ведь прежде мы не знали этой напасти. Варги тоже рассвирепели, люди боятся выезжать пахать поля, охота стала опасной, словом, с пропитанием туго. А князю-то что за дело… Подати платить надобно. За неуплату солдат присылали, плетьми пороли должников. Да мы-то понимаем, солдат нужно кормить, они-то тоже люди, но где той еды напастись, сами впроголодь сидим… Ну и началось… Сначала парни помоложе в леса уходили, жили там небольшими группами, охотились, да с голодухи грабили тех, кто на ярмарку едет. Потом прошла весть, что там да сям несколько человек захворали Волчьим безумием… ну, так у нас ту болезнь кличут. И нашлись у нас умники, решили, надо хворыми прикидываться. Спросу-то с больного нет. А за разбойниками солдатские патрули рыщут. Вот и пошло… Да только вот беда… скоро не понять стало, кто болен, а кто притворщик. Пытались разоблачать эдаких лицедеев… А двое всамделишные оказались, в соседнем селе бочара убили… Страшно, милорд… А болтать о том тоже боязно. Супостаты эти нападают часто, никого не щадят. Нас только Йолаф со своими парнями защищать пытается… Да ему разве за всеми уследить? Ему самому скрываться нужно…