Страница 11 из 226
Принц приподнял бровь:
- Отец, он превосходный лучник и отважный, хладнокровный воин. Ты прекрасно знаешь, что я не обременю ответственностью за десять жизней того, кто не готов к этой ответственности, даже если это мой друг.
Но Трандуил покачал головой:
- Я знаю о достойных уважения качествах Сарна. Однако ему не место возле тебя, сын.
Леголас прищурился, и крылья тонкого носа слегка побелели – принц был взбешен.
- Мой король, мы говорим о десятнике моего отряда, а не о невесте.
А государь вдруг оглушительно ударил по столу ладонью:
- Мальчишка! Ты не конюх, чтоб окружать себя друзьями, ты военачальник и будущий король! Пойми же, безумец, что ты не можешь вести за собой пятьдесят эльфов, если один из них тебе дороже прочих! Судьба не похожа на балладу менестреля! Она слепа, жестока, насмешлива и несправедлива. И кто знает, не придет ли день, когда тебе придется отступать, спасая жизни своих бойцов и бросив Сарна на верную смерть! Когда ты будешь гнать коня прочь, а лицо будет жечь от слез, и ничего, кроме «прости» не будет приходить на ум, и последний взгляд лучшего друга, покинутого тобой, будет сниться тебе день за днем и век за веком! И ты будешь ненавидеть себя за это предательство, и своих воинов, которых тебе пришлось спасать непомерной для тебя ценой!
Трандуил вскочил и отвернулся к окну, тяжко переводя дыхание. Леголас молчал, чувствуя, как лицо горит, словно от пощечин. Затем встал и бесшумно покинул кабинет, унося с собой грамоту…
…Странно, но Сарн не обиделся. Леголас и прежде ценил в друге умение отделять самолюбие от действительно значимых материй. Лукаво усмехнувшись, Сарн ткнул принца кулаком в плечо:
- Не беда. А может, и к лучшему. Если ты еще и командиром моим бы стал – вовсе стыд бы потерял. А так на меня орать все ж через раз будешь.
Леголас расхохотался, и долгие годы все оставалось по-прежнему. Потом грянула Война Колец, и лихолесского принца затянул водоворот совершенно непредвиденных им событий и приключений. Новые друзья заняли в душе Леголаса прочное и постоянное место, но, конечно, не потеснили Сарна. Он не рассказывал о лучшем друге никому, даже Арагорну, от которого почти не имел секретов. Даже верному добряку Гимли, который сумел своей грубоватой, медвежьей привязанностью переломить вековую неприязнь Леголаса к гномам. Это прозвучало бы ребячеством, и лихолесец даже с ножом у горла не признался бы в столь вздорном суеверии, но он боялся рассказывать кому-то о Сарне. Он знал, что Лихолесье противостоит ордам Дол-Гулдура. И ему поневоле казалось, что, назови он Сарна другом вслух, он уже не застанет его живым. Слишком многие на его глазах сегодня говорили о друзьях и родных «он славный парень», а завтра уже шептали помертвевшими губами: «он был славным парнем».
Но война закончилась, и Леголас вернулся домой. Сарн выехал встречать друга вместе с пограничным патрулем. Вина и рассказов взахлеб хватило на двое суток. Сарн долго восторгался прекрасным луком, подарком – ах! – самой владычицы Галадриэль (Леголас, а она и правда, так красива, как послы сказывают?). Потом до упаду хохотал, спрашивая, признает ли его друг по-прежнему, или теперь изволит выбирать приятелей по густоте бороды. Уже замок погружался в сонную ночную тишь, и зычный голос командира караульного отряда рявкал что-то с высоты дозорных башен, когда Сарн, нетвердо поднимаясь на ноги, вдруг без улыбки взглянул принцу в глаза.
- Я очень тревожился о тебе, брат. Благодарю тебя.
- За что? – Леголас устало потер виски, тоже вставая с кресла.
- За то, что ты вернулся живым…
…Больше речь об этом не заходила. Но после этих слов Леголас понял, что только сейчас по-настоящему чувствует себя дома.
Назавтра принц узнал, что его отряд понес серьезные потери, и Сарн все же занял место, в котором ему было отказано в тот далекий день. Леголас ничего не стал менять, но суровая отповедь отца, тщательно укрытая в памяти, не оставляла его никогда.
Мех на оплечье камзола согревал не лучше шелковой рубашки – Леголас, как все эльфы, малочувствительный к холоду, беззвучно бранился, потирая закоченевшие руки. Кто бы мог подумать, что под землей такая стужа? Даже в Мории лихолесец этого не замечал.
Однако вскоре мрачный каменный тоннель кончился. Иниваэль, пригнувшись, нырнул в темный провал низкой арки, оборачиваясь:
- Осторожно, принц, здесь легко удариться лбом.
Предупреждение было уместным – высокий эльф согнулся едва ли не вдвое, чтоб последовать за князем.
Распрямляясь, лихолесец огляделся – шаги Иниваэля гулко отдавались в воздухе, дрожащий свет факелов выхватывал отдельные причудливые наросты на стенах, красноватыми контурами зыбко вычерчивался во мраке высокий потолок. Но князь подошел к стене, ткнул факелом куда-то вверх – и ослепительная дорожка стремительно помчалась по кругу, озаряя пещеру фантастическим трепетом пляшущих языков пламени. Леголас замер, потрясенный, не сразу сообразив, что пещера окольцована глубоким желобом, заполненным нефтью. Гудящее пламя нещадно изрыгало потоки черного дыма, который густыми струями устремлялся ввысь, навстречу причудливым фестонам, складкам и опрокинутым пирамидам сталактитов, казавшимся окаменевшими занавесями. Дым уходил во тьму потолка – значит, там были трещины или отверстия, сообщавшие мощную воздушную тягу. Леголас никогда не думал, что камень бывает так ярок и красочен. Прихотливые каменные стяги и кружева были расцвечены синими и красными полосами, прожилками и вкраплениями, и глаз невольно ждал, что тяжкие занавеси заколышутся от прикосновений вьющихся дымных столбов. Потолок пещеры, то уходящий на неизмеримую высоту, то спускающийся почти к самому полу, поблескивал мелкими каплями влаги. Стены местами обвалились, булыжники лежали вперемешку с обломками колонн, и уцелевшие участки были расписаны незнакомыми Леголасу знаками и символами, некоторые из которых напоминали старинные карты звездного неба, виденные эльфом в Изенгарде в последнюю войну.
- Впечатляет, не правда ли, принц? – Лихолесец не заметил, что Иниваэль стоит рядом с ним, так же озираясь по сторонам. – Я бываю здесь иногда, воды источников используются в лазаретах. Но каждый раз подолгу стою на месте, как впервые. Это зрелище не удается вместить в сознание, оно лежит за гранью привычной нам красоты. Прошу вас, взгляните.
Лихолесец двинулся за князем к овальному озеру с изломанными краями. Оно было почти зеркально-неподвижным, лишь в двух местах вода рябилась мятым шелком, где источник уходил под землю. Кристальная прозрачность воды позволяла разглядеть каждый уголок дна, усеянного зеленоватыми кристаллами. Одни из них были размером с голубиное яйцо, другие – покрупнее. Они тускло мерцали в толще воды и казались безжизненно-холодными.
Иниваэль опустился на колени, зачерпнул воды ладонью.
- Попробуйте, Леголас, эта вода вельми приятна на вкус.
Эльф тоже встал на колено, погружая руку в источник. Странно, но вода не казалась ледяной, несмотря на стоящий в пещере адский холод. Она пахла обычной свежестью лесного ключа, так привычно и знакомо, что Леголас невольно тоже набрал воды в пригоршни. Но в последний момент задумался. Ключи эти обладали грозной силой. Кто знает, каково их действие на эльфов? Но Иниваэль, правильно истолковав взгляд принца, ободряюще кивнул:
- Вам нечего опасаться, погребенная во мраке, вода эта ничем не отличается от любой другой, кроме как превосходными целительными свойствами. – С этими словами, князь сам выпил несколько пригоршней. – Вы наверняка слышали об этой воде дома. Еще до войны здесь побывал ваш посол, благородный Гвадал. Я водил сюда его со всей посольской свитой. Тогда еще – лишь похвалиться дивом нашей земли, не рассказывая об оборонных свойствах кристаллов. Гвадал тоже испил из источников, как и большая часть его свиты, неужели вы не слышали рассказов?
Леголас покачал головой:
- Гвадал погиб в стычке с орками сразу, после возвращения домой. Его же спутники большей частью здравствуют и поныне, но Война Колец оттеснила все прочее на второй план, и я так и не узнал подробностей того посольства.