Страница 20 из 191
- Это печально, однако почему же мы должны тесниться? Неужели просто недостаточно будет просто назначить Троцкого на другую позицию? Необязательно, что это будет именно ЦК, – возразил Каменев.
Зиновьев махнул рукой, спускаясь по ступенькам на первый этаж.
- Эх… И думать нечего, скоро Ильич поднимет этот вопрос, – кинул он на прощание.
Каменев и Коба проводили Зиновьева сочувствующими взглядами, пока тот не скрылся за углом.
-Интересно выходит, я, конечно, рассчитывал, что Ильич будет предлагать ему сотрудничать…
- А мне кажется, что если и будет так, как сказал Зиновьев, то никого не сместят. По-крайней мере из нас, – не согласился Коба. Он думал, что в данный момент у партии и у Ленина есть проблемы важнее, чем вопрос о Троцком, и что навряд ли Ильич будет решать его в ближайшее время.
- Ильичу нужен такой союзник, как Троцкий… Эх,…неужели ему охота бегать за ним, унижаться… ради того, чтобы он только вступил в партию?.. – с сожалением произнес Каменев.
- Я слышу нотки зависти в твоем голосе, – предположил Коба.
- Тебе послышалось. Неужели тебя правда совсем не волнует это? Я же видел, с какой ненавистью ты на него смотрел…
Коба закрыл глаза и улыбнулся.
- Тебе показалось, – тихо ответил он.
====== Глава 15. Вопрос об убеждении и соглашении ======
Однако, несмотря на домыслы Кобы, слова Зиновьева подтвердились. Следующим утром на пути в кабинет Вождя он пересёкся к Каменевым. Лев нисколько не был удивлен этой встрече, вежливо поздоровался с Зиновьевым и жестом пропустил его первым войти в двери.
Ильич сидел за своим столом, рассматривая некие документы, но когда в кабинет зашли товарищи, Вождь отложил бумаги в сторону.
- Григорий, что так робко? Входите, товарищ Каменев, не стесняйтесь.
Союзники прошли в комнату и остановились напротив Вождя. Каменев как обычно тактично сцепил руки за спиной, наклонил вперед голову в знак того, что готов внимательно слушать. Зиновьев сжал руки в кулаки, дыхание его было сбивчиво.
- Итак, давайте без лишних торжеств перейдём сразу к делу. Вы, верно, догадываетесь, зачем я вас сегодня пригласил. Вопрос, рассматриваемый нами архиважен!
- Вероятно, Владимир Ильич, это неким образом связанно с… Львом Троцким? – предположил Каменев. Зиновьев горько усмехнулся, потупив взгляд. Ленин кивнул.
- Вы абсолютно правы, Лев Борисович. Ни для кого не секрет, что ваш шурин после возвращения в Россию очень увлечен идеей революции. Ах, революция – это прекрасно, но он настроен на создании своего собственного движения. Для нас это недопустимо!
- Недопустимо? – переспросил Зиновьев со слабой иронией.
- Да! Так же сложно было не заметить, что я крайне заинтересован в этом человеке, в схожести его взглядов и принципов нашей партии.
Каменев взглянул на Ленина. Ему-то окончательно все стало ясно, и он решил всё выяснить прямым вопросом.
- Вы хотите, чтобы Троцкий согласился вступить в РСДРП (б)?
- Вы снова попали в точку, более того, я хочу, чтобы вы этому поспособствовали.
Каменев замер, на мгновение потерял дар речи, а Зиновьев с досадой качнул головой со словами «я знал».
- Простите, товарищ Ленин, я не совсем понял…
- Что вам конкретно не понятно?
- Вы хотите, чтобы мы… э… убедили Троцкого вступить в партию?
- Ну вот! Вы сами всё прекрасно поняли. Я всегда говорю, что нужно всё упрощать…
Каменев явно хотел спросить что-то ещё, но в их с Лениным диалог влез возмущённый Зиновьев.
- Я извиняюсь, но с какой стати мы должны это делать?! Я понимаю, что для вас это «архиважно», но зачем к вашим с Троцким делам привлекать нас с товарищем Каменевым? Более того, он меньшевик, хоть и бывший, от него можно чего угодно ожидать! В общем, я категорически против!
Ленин спокойно выслушал Григория, и после того как Зиновьев замолчал, встал из-за стола и подошёл к союзнику.
- Я ожидал такой исход, а именно говорю, нет… я утверждаю, что вы совершите это благородное дело не лично для меня, а ради нашей партии, ради светлого будущего. Так что, не спешите с выводом, товарищ Зиновьев.
Григорий скрестил руки на груди и кичливо бросил взгляд в сторону.
-Я на обещания светлого будущего больше не ведусь! – надменно сказал он.
-Это ваш окончательный ответ?
-Да! Несомненно!
Ильич сочувственно покачал головой и вернулся за свой стол.
-Очень жаль, Григорий Евсеевич, нашей партии вас будет очень не хватать…
Ситуация зашла в крайний тупик. Зиновьев и Каменев переглянулись: они прекрасно понимали, что исключение из партии может быть обычным блефом, но когда на кону стоял Троцкий, который превосходил по славе и заслугам их вместе взятых, то тут уже было не до блефа и церемонностей. Ленин нажал на самое слабое место Григория: нездоровую любовь и преданность партии. В конечном итоге выбор был очень прост: либо Зиновьев и Каменев разбиваются об стенку, но чтобы Троцкий пошёл на сотрудничество с партией, либо они из неё пулей вылетают.
- Но Владимир Ильич, это же… нечестно, – осторожно возразил Зиновьев, выйдя из оцепенения. – Какой нам… нашей партии прок от Троцкого? Большевики усиленно работают, есть результаты…
- Дело в том, батенька, что нас мало. А от количества многое зависит. У Троцкого есть авторитет, известное имя, ну и амбиции, естественно. За ним идут люди, а если он вступит в наши ряды, то уверяю, что в ближайшие месяцы мы обгоним меньшевиков и эсеров. Этот человек стоит тысячи, так что делайте что хотите, но чтобы он у меня с красным галстуком ходил и на всех углах распевал интернационал.
Каменев и Зиновьев снова обменялись обеспокоенными взглядами. Деваться было некуда, Ленин предпринял блестящий ход: загнал их в угол. Впереди – стена, сзади – пропасть. С ответом затягивать не стоило: Ленин не любит ждать долгих решений.
- Владимир Ильич, мы с товарищем Зиновьевым мало чем сможем поспособствовать агитации Троцкого в РСДРП (б), он… просто нас не воспримет… – начал Каменев, но Ленин перебил его.
- А тогда кого же он, по – вашему, воспримет? Вы, товарищ Каменев, и вы, товарищ Зиновьев – идеальные кандидатуры для, как вы выразились, «агитации» Троцкого в парию! Ну а кто тогда, если не вы – прекрасные ораторы, образованные люди, с гордостью носите такое звание как «большевик»! В конце концов, используйте своё врождённое обаяние.
Наступило минутное молчание. В это время Каменев рассуждал о возможных способах договора с Троцким и как не покинуть партию, а Зиновьев думал о том, какое унижение ему придётся испытать, и спрашивал себя, почему бы Ленину самому не уговорить Троцкого.
Первый затянутую тишину нарушил Каменев.
- Зная Троцкого, это будет нелегко и вряд ли наскоро… Всё сделаем, товарищ Ленин.
- Всё, что в наших силах… – аккуратно добавил Зиновьев.
Ильич внимательно оглядел союзников, и на его лице возникла хитрая змеиная улыбка.
- Этого, к сожалению, недостаточно. На коленях ползать я вас не заставляю, но если ничего другое не поможет, то… Идите на любые приемлемые уступки, я также приложу к этому все усилия. А ведь ещё окончательно не разобран вопрос с матросами. Поручу их Дзержинскому – пусть разберётся, а то в Орле почти отвык от подобного рода работы. Ну-с, товарищи, я думаю, мы договорились. Свяжитесь с Троцким сегодня же. Результаты должны быть – даже отрицательные. Завтра я спрошу с вас – мне необходимо знать его требования.
- Мы всё поняли, можно идти, Владимир Ильич? – спросил Зиновьев, медленно пятясь спиной к выходу. Каменев же молчал, не двигаясь с места.
- Конечно, идите. Маркс в помощь, и помните: я в вас не сомневаюсь!
Но такое теплое прощание не приободрило дух большевиков. Они – расстроенные и удручённые, опустив голову, вышли из кабинета Ленина. Зиновьев был очень бледен. Он нервно заламывал пальцы на руках так, что их хруст был слышен на весь коридор.
- Ну, и что будем делать?
- Ленин всё нам сказал. Будем агитировать Троцкого или вприпрыжку из партии… прямо на фронт. Выбирай, Гриша, – печально ответил Каменев.