Страница 7 из 12
– Не мастак вести разговоры, зато дело делает.
Из средств массовой информации – а то как же продвигать и пиарить кандидата? – выбрали газету. Газетные страницы, по мнению Нелли Петровны, будут скрывать напряженность кандидата, его колебания, реакцию на неожиданный вопрос, неровную речь, особенности внешности – словом, все то, что так беспощадно могут обнажить радио и телевидение. Будь ее воля, Нелли Петровна вообще бы не пускала Ударникова к журналистам. Он не только их пугался, шарахался, но и от любого простого вопроса приходил в замешательство. Нелли Петровна репетировала с Ударниковым часами, ответы выучивались назубок, но стоило журналистам на встрече задать вопрос чуть другого смысла, оттенка, как кандидат терялся, краснел, «зависал», впадал в состояние «столбняка», его тело деревенело, глаза расширялись от ужаса. Яков не мог ни двигаться, ни мыслить, бледнел, его язык прилипал к нёбу, он молча смотрел на журналистов, замерших в ожидании, и чувствовал себя приговоренным к смерти.
Везение в его выборный штаб пришло, как всегда бывает, случайно. Глеб Пахнутый, толковый молодой человек, жадный и циничный, сам появился на пороге и предложил взять его на работу. Семен Палычу Глеб приглянулся.
– Ты посмотри внимательно на нашего кандидата, интервью с ним для местной газетки сделай. Ответы за него тоже напиши. Работу покажешь мне.
Семен Палыч был человеком деловым, за хорошую работу умел платить хорошо.
Предыдущий угорский мэр был мужиком умным, деловым, но споткнулся на серьезном чувстве, называемом любовью. Более того, полюбил он своего зама, вернее, замшу, поскольку заместитель была рода женского, и звали ее Ирина Петровна, такой вот случился провинциальный любовный конфуз. В маленьком городке слухи разносятся быстро, а когда под ними есть хоть какое-то основание, то приобретают бешеную скорость. Многие знали жену мэра Анастасию Сергеевну, которая потом стала бывшей, и, конечно, сочувствовали ей.
Ирина Петровна тоже развелась со своим мужем, мэр и замша поженились и, вероятно, решили, что оставаться в Угорске, где так хорошо известна вся их подноготная и где им так активно «мыли кости», будет неправильно для их только что созданной семьи. Молодожены практически сбежали из города, уволились, уехали в одночасье, не простившись даже с чиновничьим аппаратом. Долго еще в Угорске пылали поленья в костре людских пересудов, но пришли новые выборы, появились новые проблемы, и про ушедших, бывших теперь вспоминали редко.
Социологические исследования, а у Семен Палыча было все по науке, показывали, что народу Ударников понравился, но немного простоват, мужиковат, немногословен. На встречах с избирателями говорила в основном Нелли Петровна как доверенное лицо кандидата. Яков где-то надувал щеки, где-то улыбался, а где и просто сидел молча, взирая на свое доверенное лицо. Его спасало то, что народу на встречи приходило мало. Местная газета пестрила его интервью, денег на выборы дядя не жалел. Глеб нашел для публикации «правильные» вопросы и отвечал на них тоже правильно.
В какой-то момент Якову вдруг понравилась суета вокруг него.
Ему казалось, что он даже стал выше ростом, шире в плечах. Только вот с улыбкой никак не ладилось – она была вымученной, страдальческой, рот некрасиво щерился, показывая редкие зубы. Но в остальном он был собой доволен, как и жена, с удивлением наблюдающая за его сказочными превращениями. Якову нравились собственные фотографии, расклеенные по городу, где он в красной рубахе серьезно смотрел вдаль и «думал» о судьбах города, и уже забылось, как мучительно он позировал фотографу, как учащалось сердцебиение, холодели руки, становился влажным лоб. Все-таки полезная штука – пиар, хотя и дорогая!
В ночь, когда стали известны результаты выборов Угорска и Ударников обошел всех своих конкурентов в первом туре, он страшно напугался и запил. Дядя быстро его разыскал, затащил в ванну и, поливая холодной водой, зло говорил:
– Ты теперь мэр, городская икона, нельзя напиваться как свинья! Будет много работы, – и, прощаясь, произнес: – Завтра чтобы был в форме, заеду в десять, поедем на телевидение, будешь благодарить народ за доверие.
Глава 6
Семен Палыч Чистов
Семен Палыч умел добиваться желаемого. Он приехал в этот город вслед за женой, которая родилась в Угорске. Институтская красавица хотела жить под крылом у родителей, ничем себя не обременяя. Однако ее отец, известный по тем временам доктор, был других взглядов. Семен ему не очень нравился, но с выбором дочери доктор смирился.
Семен Палычу от природы досталась железная хватка, он пошел в своего отца, деревенского кузнеца, который никогда не отступал перед трудностями. Его, единственного сына среди оравы сестер, родители выучили в городе и очень гордились тем, что у Сеньки «институт за плечами».
Семен брался за любую работу, кроме нищей зарплаты инженера, он получал деньги за разгрузку ночных машин с хлебом, за разгрузку товарных вагонов. Потом, когда началась перестройка, он так вписался в это время, как будто вся «ловля рыбки в мутной воде» была организована специально для него. Продавал и покупал компьютеры, редкоземельные металлы, жвачку и кока-колу, словом, брал в оборот все, что продается и покупается.
Для семьи, жены и дочери, он построил дом, вернул тестю долги, взятые под строительство. Когда хорошо встал на ноги, на него «наехали». Три качка явились к нему в офис и, поигрывая бугристыми мышцами, пригрозили:
– Не заплатишь долю от дохода, можешь лишиться всей партии компьютеров!
Семен был не робкого десятка, в институте занимался боксом, но лезть на рожон не стал.
– Приходите через неделю, поговорим.
– Говорить с тобой не о чем. Через неделю отдашь бабки! – И назвали сумму, от которой Семен остолбенел.
Неделю он потратил на то, чтобы создать свой «отряд самообороны». Ребят подбирал по рекомендациям, и когда через неделю «качки» появились опять, они получили серьезный отпор. Во время драки были сломаны носы и ребра, а уж количество синяков никто не подсчитывал. Парни с мышцами от своих претензий отказались, но Семен теперь все время жил с чувством, что кто-то придет и заставит его делиться. Он укрепил «охрану», перевел деньги в производство молока и сыра, купил новейшее оборудование и открыл компьютерный клуб. Когда его ребята уходили из «охраны» в бизнес, он не терял с ними контактов. Семен на первых порах помогал им и даже давал в долг без процентов.
В закрытом Угорске он прижился, несмотря на то что первое время ему было странно каждый раз показывать пропуск. У них в деревне дома никогда не закрывались, а место, где хранился ключ, знал каждый. Останавливаться для досмотра на КПП – контрольно-пропускном пункте – он привык, ко всему привыкает человек. Семен Палыч привез в город младшую сестру, от которой сбежал муж, с сыном Яковом, помог с квартирой.
– Яков не нашей породы, – твердил он сестре. – Учится кое-как. Присматриваюсь к нему, но ничего путного пока не наблюдаю.
Сестра только вздыхала и молилась про себя, чтобы Семен ей продолжал помогать, одной Якова ей было не потянуть. Другие сестры осели в деревне, жили трудно, у каждой имелась своя семья.
Раз прибилась к Семену, значит, надо держаться за брата – так она думала. Брат крепко стоит на ногах.
Семейная жизнь Чистова не складывалась. Красавица-жена оказалась взбалмошной, капризной и своенравной, покупка хороших тряпок и желание отдохнуть всегда были у нее на первом месте. Он бы и пережил ее дамские выкрутасы, но она была холодна в постели. Семен вначале даже пытался наполнить их отношения романтикой, потом махнул рукой и списал все неудачи на физиологическую несовместимость. Мужская энергия требовала выхода, и он его нашел, благо в каждом городе есть целые легионы одиноких женщин. Такие женщины отчаянно доказывали, что они могут быть сильными – водить машину, быть директором, – но все время находились в поиске «женского счастья». Их выдавали глаза, печальные и тревожные, и Семен легко их завоевывал. Он давал им самое главное – мужскую нежность и ощущение любви. Как мужчина он полностью соответствовал их представлению о герое – был высоким, приятным, образованным и честным, потому что не собирался жениться и никому ничего не обещал. У них не было к нему предложений почистить ковер или сходить за хлебом, с этим они справлялись сами, он наполнял их жизнь эмоциями и иллюзиями. Такие женщины, изголодавшись по вниманию, сексу и мужской ласке, верили в красивую сказку и были его многочисленными мимолетными увлечениями. Он даже называл их одинаково: «лапочка», и не было риска спутать одно имя с другим и нанести барышне душевную травму отношениями без будущего. Настоящее с ними Семена устраивало.