Страница 80 из 119
Даже Гарри, которого Гермиона когда-то ругала за невосприимчивость к чужим эмоциям, понял, что Северус нашёл те-самые-слова, потому что черты лица Малфоя на мгновенье дрогнули, а он сам принялся накручивать на палец выбившийся локон, чего никогда раньше себе не позволял.
— Но риск…
— Цена страховки! — Северус медленно и весомо кивнул.
— Никто не должен знать о моём участии, — быстро проговорил Малфой и едва слышно добавил: — До определённого момента.
— Хорошо! — согласился Гарри.
— Мы должны обменяться Обетами, — продолжал Малфой.
— Значит, обменяемся! — уверил Гарри. — Только сначала обсудим формулировку.
Всё-таки жизнь его кое-чему научила, и, судя по всему, ему удалось-таки произвести благоприятное впечатление на Малфоя, который заметил:
— А ты не так прост, как кажешься.
— А то!
Формулировку Обетов они обсуждали больше получаса, и Гарри немного охрип, доказывая, что союзничество предполагает не только следование принципу «не навреди», но и активное спасение союзниками союзников. Уф! После того как вмешался Северус, буквально двумя словами описавший выгоду Малфоя, тот совершенно спокойно принес Обет именно так, как настаивал Гарри, после чего пришлось приоткрыть секрет столь широкой осведомлённости.
— А вот теперь можно и поговорить! — Малфой выглядел так, будто выиграл конкурс на лучшую лужайку перед домом. — И прошу заметить, ложь будет считаться нарушением клятвы.
— Только если вопросы будут касаться нашего общего дела.
— Об этом я позабочусь. Итак, я склонен верить, что ты на самом деле попал к нам из будущего… причём в то самое время, когда Снейп обзавёлся фамильяром, что наводит на определённые мысли…
Черт бы побрал наблюдательность Малфоя и его умение анализировать!
— А если ещё учесть отношение фамильяра к Мальсиберу и ту занятную стычку в этом домике, то это означает, что вы…
Вот гад! Гарри увидел, как покраснели уши Северуса, хоть тот и старался выглядеть невозмутимо, и решил, что если Малфой сейчас отпустит хоть какой-то грязный намёк, то получит в нос. Как бы это ни противоречило их соглашениям. Но тот продолжил:
— … приходили ко мне вместе. Я, конечно, догадываюсь, с какой целью, но до сих пор не могу понять, зачем вам понадобился домовик. Могу предположить, что вас что-то связывало в будущем… но все равно. Зачем?
Всё-таки разговаривать с таким проницательным Малфоем было немного неприятно. Гарри пробурчал про то, что этот эльф мечтал о свободе, и выслушал кучу комментариев по поводу особенностей домовиков и их нежелания брать на себя ответственность и принимать какие-то решения. Да сколько можно! Малфоя надо как-то заткнуть… радикально.
— Люциус, а расскажи о Волдеморте…
Если бы Гарри ждал какого-то связного рассказа, то он непременно был бы разочарован. А так… ну, побледнел Малфой… ну, глаз дёрнулся… ну, губы скривились. Хотя, в общем, картина складывалась удручающая. Неожиданно Малфой встал и отошёл к резному буфету, из которого достал пыльную бутылку.
— Хороший арманьяк… будете?
А почему нет? Если хороший…
— Конечно.
Малфой не стал ничего говорить о пагубных привычках, а просто молча принес бокалы, по которым разлил янтарный напиток. Гарри отхлебнул коньяк, будто воду, ожидая противного жжения, как после огневиски, и удивляясь согревающему внутренности теплу. Малфой покатал жидкость по бокалу и осушил его одним долгим глотком, после чего вновь наполнил и принялся смотреть сквозь коньяк на пламя свечей. Гарри уже не ждал ответа, когда Малфой вдруг заговорил:
— Когда я вступал в Общество, я считал его деятельность высшей целью. Мы отстали от магглов на века, пытаясь отказываться от технического прогресса и отрицая его. Я думал, что наконец нашёлся человек, в чьих силах изменить ситуацию… человек, за которым я был готов идти до конца… — Малфой помолчал, а потом вдруг неожиданно ударил кулаком по столешнице: — Нам нужны эти реформы! Очень нужны…
Об этом Гарри никогда не задумывался, и, честно говоря, ему было совершенно неинтересно, отчего вдруг столько народу решило податься в Пожиратели Смерти. Раньше он списывал это только на их неадекватность, но познакомившись поближе, понял, что не всё так однозначно — они все слишком разные. А сейчас Малфой и вовсе заговорил о каких-то реформах.
— А в чём суть-то?
Малфой посмотрел на него с болью и какой-то безысходной жалостью.
— Суть? Неужели тебе нравится то, что ты видишь? Средневековые запреты, невнятная власть, несовершенное судебное право. Ты знаешь, что вынесение судебных решений не основано ни на каких законах — только голосование?! Один лишний голос, и ты можешь сгнить в Азкабане без надежды на пересмотр дела…
Гарри хотел возразить, но вспомнив громкое дело Сириуса Блэка, промолчал… да и разбирательство полным составом Визенгамота «дела о нарушении Статута Секретности», когда Гарри, отогнав дементоров, спас от жуткой участи себя и Дадли, тоже не внушало оптимизма. А Малфой продолжил:
— Видел бы ты его! Умный, сильный, хорошо образованный… он может поддержать разговор на любую тему… у него столько замечательных планов… зачем он это сделал?
Горечь в словах Малфоя заставила Гарри задуматься о том, одного ли человека они знают…
— В моём времени он отправил тебя в Министерство, ночью, чтобы ты отнял одно Пророчество у группки школьников…
— Дай угадаю — эту группку возглавлял ты?
— Да.
— И что это было за Пророчество?
— То, из-за которого я остался сиротой… вот с этим шрамом. Тот, кого ты так нахваливаешь, пришёл в мой дом, лично убил моих родителей и попытался убить меня…
Гарри убрал со лба чёлку, демонстрируя свою знаменитую отметину. Люциус зажмурился:
— Я просто не могу представить, что должно произойти, чтобы он отправился убивать ребёнка… да и гоняться за Пророчеством… какая глупость! Кому, как не ему, знать, что Предсказания никогда не бывают точными, и всё зависит от трактовки, которая оттачивается после того, как событие произошло…
Малфой вновь осушил свой бокал, словно испытывая колоссальную жажду, и, кажется, даже не понял, что это не вода.
— Я не лгу!
— А никто тебя и не уличает… я просто не могу представить…
— А по-моему, это как раз самое простое, — вновь вклинился в разговор Северус. — Он наделал хоркруксов и повредился рассудком. Меня другое волнует: почему никто из его сторонников не попытался ему помешать?
— В чём?
— Клепать хоркруксы. Всё-таки ритуальные убийства — это не игрушки… они и след оставляют… и жертва особая нужна.
Малфой сначала задумался, а потом решительно помотал головой:
— Нет! Это без меня!
— Но почему?
— Кто много знает, тот спит глубоко… под землёй. Я бы мог устроить, чтобы Лорд прочитал эту книгу, но не вижу смысла.
— Почему?
— Потому что там нет решения проблемы. Раскаяние — слишком общее определение, чтобы служить рецептом.
А Малфой-то, оказывается, думал и о таком.
— … нет, я слишком ценю собственную жизнь, чтобы так глупо ею рисковать. Лорд сейчас в самом расцвете своей силы. Даже ваш хвалёный Дамблдор не рискует выступить против него…
— А сколько ему лет?
— Скоро исполниться пятьдесят.
Надо же! А по нему и не скажешь… хотя Гарри, пообщавшись с Дореей и Карлусом, уже сильно переменил своё мнение о возрасте, с которого можно начинать отсчитывать старость.
Люциус снова допил коньяк и, обхватив себя руками, принялся раскачиваться в кресле:
— Я не хочу подчиняться унизительным приказам… я не…
— И убивать не хочешь?
— А с чего ты взял, что я…
— Ну да! Волдеморта окружали одни невинные овечки! Отчего же в моём времени боятся даже имя его произносить? И, кстати, после твоего знаменитого налёта на Министерство ты загремел в Азкабан.
В тоскливом взгляде Малфоя читалось отчётливое желание проснуться от этого кошмара. Он совершенно точно не хотел ни грабить Министерство, ни сидеть в Азкабане… да и убивать кого-то он тоже не собирался. Малфой направил на бутылку палочку и произнёс заклинание дозаправки. Напиться внезапно показалось хорошей идеей.