Зеркало

— А теперь — ты! Быстренько! Оттуда — сюда! Радость моя из-за тридевяти земель! — Солий подбадривающе улыбнулся, и протянул ей навстречу обе сильные, заждавшиеся объятий, руки. — Ну, смелее, ненаглядная моя!.. Иди ко мне!.. Прямо сейчас!!! Я замечтался о тебе до безумия!..

…Марианна сильным ударом босой ноги отбросила в сторону уже не нужную ей табуретку, решительно сделала три шага назад, к противоположной стене прихожей, почти на уши загнала на голове венок-талисман, оттолкнулась от стены взмокшей от волнения спиной, в два прыжка долетела до зеркала, и, закрыв от страха глаза, нырнула в него, как со дна Пропасти своей Судьбы — на её Вершину…

«— ПОЕ-Е-Е-ЕХАЛИ!!!!!!!»

Глава минус

Они, запрокинув головы, напряжённо смотрели на то, как опытный альпинист на верёвке ловко спускается с крыши многоэтажки на нужный им уровень.

— И как это у него ничего не кружится на такой высоте?.. — с нескрываемой завистью сказал Патрушев.

— Он не смотрит вниз… — почти с уверенностью сделал вывод Корольков, гладя на альпиниста. — А у меня она кружится и оттого, что я смотрю на него вверх…

…Альпинист, наконец, завис напротив лоджии тридцатого этажа.

— Я на месте… — услышал Патрушев по рации. — Окно открыто.

— Проникнуть внутрь сможешь?

— Да, без проблем!

— Только по возможности — аккуратно! Не наследи лишнего! Нам там ещё предстоит работать!

— Конечно!

Было видно, как альпинист исчез в лоджии.

— Что там?.. — нетерпеливо спросил Патрушев.

— Пока пусто. Дверь с лоджии в квартиру тоже открыта.

— Загляни в неё для начала, и прокомментируй увиденное.

Из окна лоджии выпала страховочная верёвка, которую альпинист отстегнул уже за ненадобностью.

— В квартире никого! — снова ожила рация. — Все вещи на своих местах, следов борьбы не видно!

— Тогда тоже очень аккуратно пройди в прихожую, и открой нам входную дверь, когда мы поднимемся!

— Жду!

Патрушев посмотрел на двух молодых женщин-понятых, и на старшего лейтенанта Королькова — своего помощника.

— Едем туда!

Они поднялись в лифте на нужный этаж, и остановились перед дверью с номером 289. Патрушев нажал кнопку звонка, но за дверью было тихо.

Тогда майор постучал в дверь.

Было слышно, как за ней в замке несколько раз провернулся ключ; она открылась, и наружу вышел альпинист.

— Я вам ещё нужен, Максим Сергеевич?

— Пока нет, Вадим. Спасибо за уже сделанное. Иди в машину, жди своих с крыши, а потом оформим должным образом все документы.

— Ага! — альпинист не воспользовался лифтом, а запрыгал вниз по ступенькам.

— Уважаю! — сказал Патрушев, глянув ему в спину. — Физическая форма — прежде всего!

Он первым вошёл в затемнённую прихожую чужой квартиры. Патрушев нажал на стене кнопку выключателя, но свет не зажёгся. Он открыл электро-щиток на другой стене прихожей.

— Все пять тумблеров выключены… — сказал он задумчиво. — Уходя, гасите свет…

— Куда уходя?.. — растерянно спросила понятая, которая была Светой. — Это, что, шутка такая?.. Чёрный юмор?..

— Мы с этим разберёмся. Попозже…

Патрушев включил все пять, и в прихожей загорелся свет.

— А это что такое?.. — спросила понятая, которая была Александра.

Патрушев уже и сам видел. От большого зеркала на стене осталась только рама, а под ним, на полу прихожей, были насыпаны холмики какого-то серого порошка.

— Разберёмся… — Патрушев подошёл, присел, и пробно потрогал один из холмиков пальцем.

…И тут произошло непонятное. Холмик стал быстро проседать, захватывая окружающие пространства; площадь, занятая порошком, быстро уменьшалась, будто он испарялся, и через полминуты пол прихожей был чистым.

— Уже не в чем разбираться… — саркастически проговорила понятая по имени Света. — Надо сначала фотографировать вещественные доказательства, а уже потом их лапать…

— Согласен… — хмыкнул Патрушев. — Учтём…

Он повернулся к Королькову.

— Как ты думаешь, старлей, что это было?

— Понятия не имею! И даже каких-то представлений! Я не физик, и не химик, товарищ майор, а всего лишь криминалист. Но в институте на одном из этих предметов что-то нам вскользь говорили про некое метастабильное состояние вещества. Например, есть застойная лужа уже не совсем воды во время абсолютного морозного штиля. Ты прикасаешься к ней пальцем, и она либо превращается в лёд, либо испаряется. Проще говоря, её неустойчивое состояние зависит от любого движения, которое переведёт лужу в одно из двух других…

— Стекло и покрытие зеркала превратилось в метастабильный порошок, который от моего прикосновения испарился?

— Да, как будто… На другое моих высшеобразовательных мозгов не набирается. А лучшие извилины будут потом о чём-то рассуждать только с наших слов.

— И что может довести обыкновенное зеркало до такого самоубийства путём испарения?

— Я опять же — не физик, товарищ майор. И даже не химик. И предъявить тем и другим нам с вами, простите, совсем нечего…

— Тут надо быть осторожнее… — намекнул Патрушев.

— Надо полагать! Нестандартная ситуация. Уже не в первый раз…

Патрушев включил свет в ванной, потом в туалете.

— Обратите внимание, — сказал он понятым. — Тут тоже никого, и ничего такого. Загляните в комнату.

Обе женщины почему-то крадучись прошли через прихожую, и стали с её порога внимательно осматривать комнату.

— Здесь порядок?.. — спросил Патрушев.

— У неё в доме порядок всегда! — веско сказала Александра.

— И здесь нет её трупа… — добавила Света.

— Почему вы так решили? — заинтересовался версией Патрушев.

— Четыре дня жары… — деликатно намекнула Света. — Мы бы это почувствовали ещё в подъезде…

— Согласен, — сказал Патрушев. — Я бы при других обстоятельствах взял вас себе в помощницы…

Он посмотрел на насупившегося Королькова.

— Без обид, лейтенант. Я имел в виду третьего в нашей паре.

— Меня уже взяли в напарницы… — хмуро сказала Света.

— Кто?

— Мой муж.

— И как?

— Получается, когда у него своих мозгов не хватает. И это его огорчает, зля…

— Мне бы его заботы! — сказала Патрушев с некоторой завистью.

Он первым зашёл и в кухню.

Оголодавший холодильник чуть слышно тарахтел и вибрировал, жадно глотая электричество. Майор заглянул сначала в большую камеру, а потом — в морозилку.

— Только начал размораживаться… — сказал он восхищённо.

— Он у неё — с поддержкой на период временного отсутствия питания, — пояснила Александра.

— А тут у нас что-то есть! — Патрушев подошёл к кухонному столу, на котором лежала бумажка. — Это же записка! — радостно сказал он, прочтя. — Это почерк Марианны Олейниковой?

Обе понятые посмотрели.

— Да…

— Да…

— И что бы это значило? — Патрушев вслух начал читать написанное: «Не теряйте меня, и не ищите! Я жива и здорова, и нахожусь сейчас на другом конце Вселенной, где люблю и любима!»

— Это в её стиле, — сказала Светлана.

— Она всегда была романтиком, — добавила Александра.

— И человек, что, ради чего-то романтического и призрачного где-то может вот так непонятно бросить всё банальное, но реальное — здесь?.. — недоверчиво спросил Корольков. — Так уж и?..

— Легко! — сказала Светлана. — Особенно Мариша.

— Играючи! — поддержала её Александра.

— И что романтическое в её стиле мы на данный момент имеем постфактум? — задумчиво сказал Патрушев. — Пройдём весь путь последовательно. Вчера её хватились…

— Да, — подтвердила Светлана. — Пять дней назад Мариша мне звонила, и натурально радостным голосом сообщила, что начинает совершенно новую жизнь. Она обещала позвонить ещё, но не сделала этого. Я решила, что замоталась девушка с работой, с этим чем-то новым в её жизни, и забыла, хотя раньше за ней такого не водилось. Сегодня с утра я позвонила ей сама, но она мне не ответила. Я заволновалась и позвонила к ней на работу. Там мне сказали, что Мариша четвёртый день не выходит, и не отвечает на звонки.