А время уходит

– Извини, что заставил ждать, – начал он, – но, боюсь, мне придется попросить тебя принять важное решение.

«Какое еще решение?» – лихорадочно спросила себя Бетси. Произнести этот вопрос вслух не получилось – губы словно застыли.

Помогать ей Мейнард не стал.

– Ты знакома с Сингхом Пателем? – спросил он.

Бетси кивнула.

Мейнард сел. Патель положил на стол папку и тоже сел. Адвокат посмотрел на Бетси.

– Знаю, мы обсуждали это неоднократно, но сейчас, буквально накануне процесса, нам придется вернуться к этому вопросу в последний раз. – Голос его звучал размеренно, как если б он хотел, чтобы до нее дошло каждое слово. – Ты всегда стояла на том, что будешь добиваться справедливости в суде, но сейчас, пожалуйста, выслушай меня. Свидетельства против тебя очень убедительны. Жюри присяжных, несомненно, будет на твоей стороне, учитывая, что тебе пришлось перенести – нападки и оскорбления со стороны мужа за обеденным столом, – но нам никуда не деться от того факта, что шесть человек слышали твой крик «я так больше не могу». Эти люди будут свидетельствовать против тебя.

– Он ударил меня, потому что был болен, – возразила Бетси. – Такое случалось нечасто. Просто тот день выдался особенно трудным.

– Но ты сказала «я так больше не могу»? – не отступал Мейнард.

– Я так расстроилась… Тед чувствовал себя сравнительно неплохо, и я подумала, что ему будет приятно увидеть друзей. Но его это только разгневало и вывело из себя.

– Так или иначе, но после того как гости уехали, ты осталась в доме наедине с ним. Ты утверждаешь, что, возможно, забыла включить сигнальную систему. Это утверждение может быть истолковано как намек на проникновение в дом постороннего, но, по словам сиделки, на следующее утро система была включена. Сиделка вдруг почувствовала себя плохо и ушла, но утром с ней все было в порядке. В чем причина этого странного недомогания?.. В финансовом плане смерть мужа тебе на руку. Известно также, что еще при его жизни ты встречалась с другим мужчиной…

Мейнард поправил очки.

– Бетси, должен сказать откровенно. Сегодня утром мне позвонил прокурор. Тебе сделано предложение признать себя виновной и получить облегченный приговор. Как твой адвокат, я настоятельно рекомендую согласиться.

Ее словно парализовало. Во рту пересохло.

– Ты настоятельно рекомендуешь мне согласиться? – прошептала она хрипло.

– Да, – решительно подтвердил Мейнард. – Мне удалось убедить прокурора разрешить тебе признать себя виновной в непредумышленном убийстве с отягчающими обстоятельствами с наказанием в виде пятнадцати лет тюремного заключения. Через двенадцать сможешь выйти по условно-досрочному. Понимаю, это трудно. Но другой вариант – умышленное убийство, и тогда тебе грозит как минимум тридцать лет тюрьмы без права досрочного освобождения. Причем судья может дать и пожизненное.

Бетси поднялась.

– Двенадцать лет в тюрьме за то, чего я не делала? Я невиновна в убийстве моего мужа. И я бы заботилась о нем до самого конца, пока он не умер бы естественной смертью.

– Если ты действительно невиновна, то, конечно, должна идти в суд. И мы сделаем все возможное, обеспечив тебе наилучшую защиту. Но, пожалуйста, имей в виду, что в этой игре твои шансы невелики.

Бетси постаралась не поддаться чувствам. С Робертом Мейнардом они были на «ты», но то, что она собиралась сказать сейчас, было слишком серьезно и прозвучать должно было соответственно.

– Мистер Мейнард, я не намерена говорить, что убила мужа. Я любила его и прожила с ним восемь чудесных лет, пока его не постигла болезнь. И даже в первые годы недуга у нас было много счастливых дней. Как вам, возможно, известно, чем моложе заболевший, тем больше вероятность, что он умрет в течение десяти лет. Состояние Теда – как физическое, так и психологическое – ухудшалось быстро. Врачи предлагали поместить его в специальное учреждение. Я не соглашалась. Я оставила его дома, потому что в редкие моменты просветления он был счастлив от того, что я рядом.

Слова теснились в горле.

– Я полагаю, что смогу убедить в этом состоящее из разумных людей жюри присяжных. Вы уже получили большие деньги, чтобы защищать меня. Так занимайтесь же этим!

Выходя, Бетси хотела хлопнуть дверью, но не стала. Спустившись на лифте, она пересекла вестибюль и вышла на тротуар, не замечая спешащих по своим делам пешеходов.

Лишь часом позже Бетси поняла, что, сама того не замечая, идет в направлении центра города. Она находилась на Пятой авеню перед собором Святого Патрика. Поколебавшись, Бетси взошла по ступенькам и уже через несколько секунд опустилась на колени в молчаливой молитве. «Мне так страшно. Пожалуйста, помоги мне». Только эти слова и пронеслись у нее в голове.

Глава 9

Отбор присяжных занял пять дней. От многих перспективных кандидатов пришлось отказаться, потому что они не могли посвятить процессу от трех до пяти недель своего времени. Другие сообщили судье, что у них уже сложилось мнение относительно виновности или невиновности Бетси; большинство, под впечатлением от освещения истории в средствах массовой информации, склонялись к тому, что она виновна. В конце концов четырнадцать человек – семь мужчин и семь женщин – заявили, что, хотя и читали о деле, смогут начать с самого начала, без какого-либо предубеждения, и по справедливости отнестись к обеим сторонам. Судья объяснил, что отберут четырнадцать присяжных, а потом, перед началом процесса, двоих, выбранных наугад, переведут в запасные.

Было утро вторника, 8.50, и до начала процесса оставалось совсем немного времени. После смерти доктора Эдварда Гранта прошло восемнадцать месяцев. Дилейни сидела с другими репортерами в первом ряду, зарезервированном для прессы. Свое место уже заняла судебная стенографистка. Дверь открылась, и в зал – с высоко поднятой головой в сопровождении трех адвокатов – вошла обвиняемая, Бетси Грант. Главный обвинитель Элиот Холмс, ветеран с двадцатилетним стажем, уже восседал за своим столом.

Дилейни видела Бетси Грант в новостных выпусках и на фотографиях в Интернете, но теперь с удивлением обнаружила, что сорокатрехлетняя подсудимая выглядит даже моложе, чем ей представлялось. На Бетси был темно-синий костюм с голубым жакетом, а из украшений – узкий жемчужный чокер[3] и в пару к нему жемчужные сережки. По слухам, Роберт Мейнард советовал подзащитной одеваться консервативно и особенно предупреждал не демонстрировать перстень с бриллиантовым солитером за сорок тысяч долларов. Вполне достаточно, говорил он, простого золотого кольца, ношение которого ясно и недвусмысленно заявляло бы присяжным: я была любима мужем и глубоко скорблю по нем.

Дилейни перевела взгляд на седовласого Роберта Мейнарда. Для своих семидесяти пяти он держался очень даже неплохо отчасти благодаря военной выправке, проступавшей в его осанке, даже когда он сидел. Помощникам ветерана было, наверное, по тридцать с небольшим. Свободных мест на скамьях для зрителей не осталось – дело получило широкую, с оттенком скандальности огласку и привлекло внимание публики. В противоположных концах зала расположились два представителя службы шерифа.

Ровно в 9.00 секретарь провозгласил:

– Прошу всех подняться – суд идет.

Судья Гленн Рот вышел из своего офиса и ступил на подиум.

– Всем доброе утро, – сказал он. – Рассматривается дело «Штат Нью-Джерси против Бетси Грант». Начинаем. Стороны готовы сделать вступительные заявления?

– Да, ваша честь, – отозвались обвинение и защита.

Судья повернулся к помощнику шерифа:

– Пожалуйста, пригласите присяжных.

Один за другим четырнадцать присяжных поднялись на возвышение и заняли свои места. Судья Рот поприветствовал их и сообщил, что стороны начнут со вступительных заявлений. Он также объяснил, что сказанное сейчас обвинением и защитой следует рассматривать как аргумент, но не свидетельство и что с первым заявлением выступит прокуратура, поскольку именно на ней лежит бремя доказательства в уголовном деле.

3

Чокер – плотно прилегающее к шее ожерелье.