Тутти Кванти

— Чем объяснишь затяжку с изготовлением текстов и упаковки для них?

— Мой повелитель… — Жгучая обида протащила ур-Муона к столу, что было грубым нарушением этикета. — Никто из штата, отобранного для этой деликатной работы, включая меня, не покидал департамента, пока она не была завершена. И мы сделали ее хорошо, что подтвердили результаты. Большее же ускорение находилось за пределами физических возможностей… — Заметив свою оплошность, он отскочил назад. — Поиск подходящего сплава для цилиндров велся параллельно с составлением текстов и заброски не задержал.

— А не кажется ли тебе, что производство «свс» вообще было усложнено до абсурда? Разве агентура не могла написать их на месте — по твоим рецептам?

— Этот путь так естествен и соблазнителен, что я анализировал его первым. И вынужден был забраковать: даже здесь, в Айсебии, мне пришлось не столько рассказывать, сколько показывать, как делаются «свс»; самые толковые схватывали принципы сразу, остальные довольно долго досаждали изъянами; как же объяснить на таком расстоянии все нюансы этой тонкой материи? Да еще в краткосрочные сеансы ионной связи! Да еще сложнейшими шифрами! Кстати, на одну шифровку ухлопали бы больше времени, чем ушло сейчас на всю подготовку. А агенты-заочники или вовсе ничего бы не поняли из такого инструктажа, или перепутали бы язык с ухом. Ошибочно же сделанные «свс» неминуемо привели бы к разоблачениям: трафальеры просто не поверили бы бумажкам и установили их фиктивность. Что бы мы констатировали? Полный провал идеи!

— Ты впал в двойную ошибку! — не выдержал ап-Веер. — Во-первых, недооценил моих ползунов — среди них нет безголовых; во-вторых, переоценил трафальеров — они-то как раз безголовы. Вон какие помои взахлеб хлебают!

— Исключительно по той причине, что сперва мы кормили их чуть ли не диетическими блюдами, а помои тоже приготовлены искусно: ядовитая гниль подмешана, а по вкусу не отличишь!.. Нет, полковник, — ур-Муон догадался, откуда вода каплет, — это теперь, когда «свс» готовы и действуют, все кажется простым. А что бы ты сказал мне тогда, взвали я их создание на твою сеть? Без сомнения, вот что: я, мол, не знаю, что ты там задумал, духовник, идейка у тебя темная и скользкая, а ошибусь — вина за катастрофу падет на меня. И наверняка не взял бы на себя ответственность. И был бы прав!

Диктатор сидел все так же, вполоборота, и так же поглаживал ногу, ответы не комментировал, но слушал их, судя по новым вопросам, внимательно.

— Однако твои тяжкие труды чудом не пропали! И сотворил чудо шеф «X». Ты в удивлении? Поясню: на пару с ра-Гуром вы ввели агентуру в заблуждение, предписав ей дислоцироваться в районе главного города, а сами не сумели загнать туда метеоритный рой с цилиндрами, рассеяв его по окрестным провинциям. Выручил ап-Веер, предугадавший ошибку и опутавший сетью полпланеты. Выходит, ты чуть не погубил идею?

Духовник опять дернулся вперед:

— Это недоразумение! Район E2 всегда трактовался однозначно: главный город с прилегающими провинциями. Иное исключено: рой — не арбалетная стрела. Об этом не раз предупреждал ра-Гур, а непосредственно перед запуском цилиндров переспросил ап-Веера, всю ли территорию разброса он контролирует, и получил утвердительный ответ.

— Ничего мне этот умник не трактовал! — Шеф «X» сделал ставку на неприязнь диктатора к ученому. — Район столицы есть район столицы, и привинции сюда приплетать нечего. Просто я предчувствовал накладку, а эта бестолковая вешалка…

— Ну, хватит! — Диктатор резко развернулся, сняв ногу с удобного лежбища. — Шпиону пристало интриговать во вражеском стане, а не в своем! Утром ты втерся ко мне при помощи лжи, выставив себя усердником, а ур-Муона нерадивцем. И доклад свой напичкал искажениями и примитивной клеветой… Да, ур-Муон, ты мог пасть первой жертвой собственной затеи, правда, ап-Веер, использовав твои принципы, обошелся без «свс». — Он усмехнулся и опять обратился к шефу «X»: — Как ты, конечно же, заметил, я допрашивал духовника, опираясь на основные твои утверждения и обвинения в его адрес. И на все он дал естественные — что бросалось в глаза! — а потому исчерпывающие и убедительные ответы. К жизненно важному для Айсебии делу, когда должны быть задушены все низменные страсти, включая зависть, ты отнесся как к дворцовой интрижке. В единородце ты увидел соперника и оболгал с единственной целью — присвоить себе его добычу. А ведь ее еще нет!.. И чтобы Айсебия ее заполучила, мы превратили идею в тайну троих. Всего лишь троих! И если один тайнознатец целится в другого, то прикончить он может общую надежду…

— Нет, повелитель, нет! Идея стала частью меня самого, — прикончив ее, я прикончил бы себя! — Сознание ап-Веера лихорадочно пульсировало, ища спасения. — Но я виноват!.. Ур-Муон оттеснил «X», перехватил инициативу… Обида спровоцировала срыв. — Хватаясь за поплавок, выкрикнул: — Но ведь я тоже с пользой служил идее! Увидел, что она принесет добычу айсебам уже через три месяца! Ур-Муон, ты еще не знаешь об этом…

— Насколько это серьезно — небрежность ради скорости? — Диктатор задал вопрос деловито, моментально упрятав гнев восвояси: если корректива чревата удачей, плевать на мелкие страстишки.

— Предложение исходит от резидентуры, — поспешил нажать ап-Веер, — она кожей чувствует температуру трафальерской атмосферы.

— Конечно, — неожиданно согласился духовник. — И поэтому не торопится с эмпирическими заключениями. — Прозрачно намекнул: — Не то что мы здесь… — Но дальше как бы забыл о шефе «X». — Попытка увеличить скорость ценой сжигания качества, повелитель, была предпринята двумя резидентами, но пятеро с ними не согласились, и их сомнения, увы, не были напрасными: зафиксированы случаи закрытия «свс» в связи с несостоятельностью предъявленных обвинений…

— Ты не оглох, «X»? — удивленно справился генерал. — Объяснись!

Ап-Веер был растерян.

— Но я самолично читал запись сеанса связи, где резидентура докладывала…

— Докладывал автор коррективы, повелитель, присвоив себе право вещать от имени прочих. Узнав об этом, они сами вышли на связь и опротестовали коррективу.

— И там интриги! Уж не засунул ли ты в цилиндры свои циркуляры о подсиживаниях в среде шпионов?.. А почему ты ничего не знаешь о протесте?

Шефу разведки признать, что он чего-то не знает, тем более проходящее по его ведомству, — это признать свою непригодность к должности, поэтому ап-Веер решился на жертву фигуры:

— Меня настолько увлекли перспективы ускоренного распространения «свс», что после того сеанса я нерегулярно просматривал записи…

— А до сеанса? — Вопрос был задан ур-Муону.

— Совсем не просматривал, — не сжалился духовник, — тем более не вел сеансы. Но этому есть оправдание: он не верил в идею с самого начала.

— Но поверил сейчас! — ухватился тот за брошенный конец.

— И поэтому вымазал духовника сажей! — В сарказме диктатор знал толк. — И поэтому устранился даже от технического руководства операцией! А в довершение подсунул мне гибельную тактику переключения агентуры на грубые поделки!

— Но даже если бы сеть не срывалась в халтуру, повелитель, и удерживалась на уровне заброшенных образцов, мы все равно приближались бы к цели по микрону, а на всю акцию не хватило бы наших жизней. — Ур-Муон нарочито прервал себя, словно готовя слушателя к эпохальному откровению. — Давайте припомним закон больших величин. В каком соотношении находятся десять миллиардов — численность трафальеров — и семь тысяч — число агентов? На каждого айсеба приходится более миллиона трафальеров! Надо быть безумцем, чтобы мечтать сладить с ними…

— Стой, духовник! — Диктатор вскинул руку в сторону ур-Муона. — Уж не морочишь ли ты меня? Если с ними нельзя сладить…

— Можно! Но трафальеров одолеют только сами трафальеры! — Ур-Муон, незаметно для себя принявший позу проповедника, заставил крошечную аудиторию вспомнить, что он возглавляет департамент «Национальный дух». — Мы вывели смертельно опасный вирус и семь тысяч айсебов превратили в бациллоносителей. Они добросовестно заражают окружающих, но никогда — слышите, никогда! — не смогут заразить всех. Но это и не нужно! Пораженные вирусом трафальеры начнут поражать здоровых. Зараза отравит общественную атмосферу, проникнет в духовную, потом в нервную систему планеты — и будет незримо, исподволь готовить ее паралич… Разрушительный процесс уже начался, в него втягивается все больше и больше несчастных: одних обвиняют, другие расследуют, третьи организуют травлю. Их древняя традиция создавать следственные терцеты — сокрушающая союзница наша. Ведь растлеваются души всех участников процесса — вне зависимости от выпавших ролей.