Тутти Кванти

Он, никогда не умевший понять, чем привлекательна власть над ближним, — и политический заговор?!

Он, укоротивший чрезмерными перегрузками собственную жизнь ради продления жизни ближнему, — и предумышленные убийства?

Да, он числит на своем печальном счету девять религиозных и двадцать семь гражданских имен. Ошибки в сообщенных Державному синклиту сведениях нет. Но ведь эти трафальеры не были убиты — они, обреченные, не были спасены! Разве это одно и то же?.. И почему за год? За всю его долгую, почти шестидесятилетнюю, практику целителя!.. А про какие тайные силы вещал голос? Его никто не заставлял делать ничего плохого!..

Обвалом низвергнувшийся на трансплантатора вздор был настолько абсурден, что требовал немедленного отпора. Израненный мозг напрягся, посылая здоровыми клетками импульс мышцам…

И веко дрогнуло.

— Вот и славно, — облегченно прошептал голос, — вот и славно…

10

Высоченный, под восемь метров, трафальер приподнял ручищами-кранами аммиачную цистерну, оторвавшуюся от электролета скоростного товарного эшелона на воздушных подушках, опер ее одним концом о волнообразную серебристую стену, ограждающую летное полотно, потом подхватил другой конец и, натужно замычав, перебросил огромный цилиндр на подсобную территорию.

— Компрессор сдох, — пояснил он, кивая в сторону выброшенной цистерны. — Она хвостовая была, плюхнулась на брюхо и отломилась, дура. Наваляется теперь, пока ремонтники подберут…

Вдруг гигант с озорным «И-эх!» повалился на густую фиолетовую траву у ограды, похлопал ковшом-ладонью рядом с собой, приглашая расслабиться и разыскавшую его здесь троицу.

— Знаю я, кто вы, — весело объявил он. — Нюхи — вот кто! Это у нас так вашего брата прозвали. За то, что все чего-то вынюхиваете. А в других провинциях вас по-своему дразнят: где севесеками, где подревешниками, а где просто гиенами. Слыхали? — И он захохотал, дружелюбно, по-ребячьи, перевалился на спину и удовлетворенно подытожил: — А мне больше «нюхи» нравится. — И опять засмеялся.

— Примолкни, а! — попросил гиганта полный господин в противоградной накидке. — Контролер полотна Зб? 29 лет, женатый, четверо детей… Так?

— Во молодцы, все вынюхали! Слышь, а когда вы успеваете все вызнать? С отколом от фирм гнетесь? Эх бы и мне… — мечтательно прижмурился обходчик. И неожиданно брякнул: — Дайте покурить!

— Что вы себе позволяете! — возмутился остролицый терцетчик, нервно прокручивая в ладонях свернутый трубкой декадник.

— Да не бойтесь! Мы запретку уважаем. Это я пробу на шутку с вас снимаю.

— Бояться надо не нам, а тебе, — грозяще сказал старший терцета. — На, читай, шутник… — И протянул гиганту «свс».

— Нельзя же! — попытался перехватить их нервный.

— Так быстрей будет, — рассудительно возразил старший. — Все равно ж пересказывать. Но ты об этом не распространяйся.

Не вставая, обходчик взял бумагу, погладил ее пальцами, забавляясь, на необъятной своей ляжке.

— Сообщаем важные сведения… — пафосно продекламировал он и в упор воззрился на полного: — Кто сообщает-то?

— Какая тебе разница кто, важно — что. Читай, балабол.

— Интересно, кого уже больше: этих тварей-доносчиков или вас, нюхов, которых на нормальных трафальеров науськивают?

— Мы исполняем культовый долг, — вклинился господин с декадником, — и подобные беспочвенные оскорбления усугубляют вашу вину, не говоря уж о том, что косвенно подтверждают ее.

— Это как же?

— А так: когда оправдаться нечем, переходят на ругань.

— Что ли, мне оправдываться надо? Перед тобой? В чем это?

— Или ты читаешь, — взорвался старший, — или мы составляем акт, что ты во всем признался!

Гигант львино рыкнул, сел, опершись спиной о волнистый пластик ограждения, и невнятно забормотал ненавистный текст:

— «…Пользуясь халатным попустительством директориума магистрали, контролер полотна Зб систематически подстраивает аварии… — Ошеломленный обходчик вскочил и читал текст почти крича: — …Захламляя путь строительными отходами или выдалбливая в нем рытвины…» Это я, что ли… аварии? — смятенно спросил он, поочередно глядя на терцетчиков. — Отходы… рытвины… Я?..

— Читайте дальше, контролер Зб! — казенно приказал остролицый. — Это еще не все ваши подвиги!

И обходчик послушно зашевелил губами снова:

— «…Приводит к огромному ущербу… деяния заразительны… опустившийся горлопан… входит в профсоюзный совет дистанции… зловредное влияние на рядовой персонал… подбивает на вымогательство у хозяев прибавки к жалованью путем отказа от работы…»

— В профсовет входите? — забрал инициативу у старшего остролицый.

Гигант растерянно кивнул.

— Ну вот, видите, значит, здесь написана правда. А вы бузотерили, паинькой прикидывались. Меня не проведешь, сам на магистрали работаю, диспетчером пассажирских электролетов. У нас там, на экваториальной, тоже патриоты поднялись, «боги», тоже всех разоблачают — от сцепщиков до владельцев: кто ловчит, кто вредит, кто веру предал… — Внезапно он воткнул палец в живот обходчику: — Прибавку у хозяев вымогали? На отказ от работы подбивали? Отвечать! Только быстро!

Опустив голову, Зб меланхолично уставился на палец, посозерцал его, несообразно длинный и тонкий, потом вдруг резко подхватил ручищами-кранами тощую фигуру диспетчера под мышки и, качнув для разгона в сторону, легко перебросил через высокую серебристую ограду.

— Теперь я вам быстро отвечу, нюхи-вонюхи, — загремел окончательно пришедший в себя Зб, приграбастывая оставшихся перепуганных терцетчиков. — Ни один приличный профсоюз не позволит директориуму сесть себе на шею и прибавку вымогать не станет — он ее потребует. Откажут — трудяги откажутся пахать. Это законная форма борьбы за свои права, разве нет, севесеки? Так что ж вы на меня вешаете?

— А рытвины? А завалы? — с трудом высвобождаясь из могучих объятий, неуверенно справился старший.

— Давай пролетим по трассе на техничке, найдешь — сам пойду сдаваться деповскому реве, расскажу, какой я негодяй и какой ты замечательный подревешник.

— Завалы можно разобрать… после аварии, — не сдавался толстяк.

— Правильно! — приглушенно донеслось вдруг из-за стены. — А рытвины еще проще засыпать.

— Пустышка! — спокойно сказал в стену гигант. — А еще диспетчер. Разве пластик-114 можно засыпать?!

— А цистерна-то вот она! — торжествовал невидимый правдолюб. — Хотел следы замести — не выйдет!

Обходчик заразительно, как в начале собеседования, рассмеялся.

— Цистерна сактирована, можешь проверить в конторе дистанции.

— Но причина аварии наверняка не выяснена. И я докажу, что причина — это вы, вредитель Зб!

— Да, указана ли в акте причина аварии? — Старший терцета нахмурился.

— Хотите к нему? — простодушно спросил гигант, кивнув на ограду. — Тем же манером. А, гиены? — И шагнул навстречу.

11

Утро, как и предполагали, выдалось зябкое, до восшествия дарителя жизни на полуденный престол, когда накаленный ультрафиолетом воздух лениво перекатывается видимыми клубами, было еще далеко. Надели пуховые комбинезоны, закинули за спины оптические арбалеты, вошедшие в охотничью моду по причине экологической чистоты и бесшумности, закодировали входной люк мощного вездеплава, в салоне которого с комфортом переночевали, и потопали напролом — торить тропы тут было некому — сквозь дикие ягодники, вяжущие ноги высокие травы, цепляющие за туловище, а то и за шею лианоподобные ветви узкоствольных деревьев-цветников — прямиком к давнишнему своему знакомцу, семиконечному озерку-красавцу, упрятанному в ожерелье крутолобых холмов-франтов, похваляющихся пышными нарядами то ярко-фиолетовой, то белой, то желто-красной растительности.

Приятели-охотники выбирались в этот укромный уголок не единожды в год и неизменно вдосталь набивали остроклювых, хищных скалеров, нагуливавших на рыбном пастбище озерца вкуснейшее горько-сладкое мясо.