Страница 7 из 23
Одни слова... Слова слабака, который, возможно, делал ставку на свою слабость, чтобы ввести всех в заблуждение. Ослепленный желанием отомстить, он мог, отбросив здравый смысл и логику, задумать против Фишера гнусную махинацию.
- Вы были у себя в десять часов утра? Вы весь день были у себя? Вам никто не звонил? Вы никому не звонили?
Тысяча предположений и никаких доказательств. Нужно было спокойно восстановить все поступки и действия Мооса в течение последних трех дней.
- Я не искал свою жену. Я не хотел знать, где она.
На Церингерштрассе два свидетеля утверждали, что к Урсуле Моос приходил мужчина, но их показания не совпадали ни по времени, ни по описанию внешнего вида этого мужчины. Одна из пансионерок меблированных комнат заявила, что к Урсуле приходила женщина, другая, наоборот, говорила, что ее новая соседка никого никогда не принимала и не выходила. Урсулу видели в баре, в кино, на вокзале, в церкви, одну, с двумя мужчинами, и все это было в одно и то же время.
Глава 4
Экс-комиссар Руссо, по кличке Старый Медведь, приехал с женой из Парижа в Цюрих, чтобы навестить свою дочь Арлет. Арлет преподавала французский язык в лицее, в котором училась Анни Моос, и очень переживала за судьбу девочки. Она хотела, чтобы отец вмешался в это дело и оградил Анни от беспардонных допросов полиции.
Старый Медведь и слышать не хотел об убийстве, но когда вечером, прогуливаясь по набережной в поисках сигарет, он увидел в одном из киосков "Досье", на развороте которого крупными буквами было напечатано: "КТО УБИЛ УРСУЛУ МООС?", то купил журнал.
Арлет перевела ему статью:
"Кем была убита Урсула Моос? Прошло уже двадцать четыре часа с того момента, как тело Урсулы Моос было обнаружено в одной из меблированных комнат на Церингерштрассе, а власти продолжают хранить молчание. Конечно, во время полицейского расследования иногда не следует слишком рано раскрывать определенные факты, которые могли бы помешать аресту преступника, но ради своих читателей мы обязаны задать некоторые вопросы, которые не могут слишком долго оставаться без ответа.
Почему, по нашим сведениям, полиция допросила только Андреа Мооса, мужа жертвы, тогда как, совершенно очевидно," что у Урсулы Моос были многочисленные связи в промышленных кругах нашего города? Так ведут себя в тех случаях, когда хотят скрыть существование определенных личностей. Мы еще не можем привести имена, но уже сейчас в состоянии доказать, что Урсула Моос в течение нескольких лет постоянно посещала виллу на берегу озера и, наверное, не для того, чтобы помечтать в одиночестве.
Если предположить, что компетентные следователи не знают этого факта, значит, нанести им оскорбление. Почему в таком случае они не информируют прессу? И почему..."
- Довольно, - сказал Старый Медведь. - Я знаю этот прозаический жанр. Это отвратительно. Он зажег сигарету.
- "Досье"! Я зайду туда как-нибудь. Не думайте, что я изменил свое решение не соваться в это дело, но я хотел бы высказать кое-какие свои соображения этим людям.
- Не вмешивайся, - попросила Дениз.
Арлет подумала, что мать сказала это только с одной целью, чтобы Руссо вмешался...
На следующий день Старый Медведь попросил перевести еще одну статью.
Вскрытие показало, что Урсула Моос умерла около двадцати одного часа в результате удушения. Убийца, по всей видимости, был в перчатках. В комнате ничего не тронуто. Автор статьи предлагал собственную версию садистского преступления. Урсула, красивая молодая женщина, жила одна в квартале, наводненном проститутками. Ее мог выследить, а затем и убить какой-нибудь маньяк. Чтобы подкрепить свою версию, журналист приводит в пример убийство, совершенное в прошлом году в Лондоне при аналогичных обстоятельствах.
- Это устроит всех, - сказала Арлет. - Анни мне ничего конкретного не сказала, но я много думала. Ее отец признал, что выгнал жену. Значит, он знал о ее связи.
- Ну и что?
- Человек, обвиняемый в убийстве, старается оправдаться и поэтому называет имена.
- Может, он кого-нибудь и назвал.
- Но полиция не привела ни одного имени, кроме Анни и хозяйки Урсулы. Тебе не кажется это странным?
- Других свидетелей могли допрашивать дома.
- Тайком, чтобы не возбудить подозрений? Почему такое различие? Старый Медведь показал на "Досье", лежащее на столе.
- Из-за вот таких. Этот скандальный листок падок на подобные сенсации. Что касается меня, то я не могу осуждать своих коллег за то, что они стараются уберечь своих сограждан от болтливых языков.
- А я могу назвать тебе имя, которое Анни произнесла в моем присутствии. Это Курт Фишер.
***
- Вы прекрасно слышали мой вопрос, - сказал Старый Медведь. - Я спрашиваю, кто такой Курт Фишер?
Циглер принял его с обычной приветливостью, но его улыбка была несколько натянутой. Он привык к различным посетителям, однако этот его смущал. В общем, Циглер чувствовал себя немного испуганным, и это его раздражало.
- Я вижу, вы иностранец. Весь Цюрих знает Курта Фишера, одного из магнатов электронной промышленности, члена административного совета нескольких банков...
- И любовника Урсулы Моос?
- Так говорят или, вернее, не решаются сказать. Но эту реплику бросил не Циглер. Старый Медведь повернулся к молодой женщине, вошедшей вслед за ним. Она говорила без малейшего акцента, но даже если бы она хранила полное молчание, Руссо сразу же определил бы, что она француженка. В ней был определенный шик, свойственный только парижанкам и создаваемый неуловимыми деталями. Платье, в котором не было ничего эксцентричного, но которое выделялось бы своей элегантностью на самой непримечательной цюрихской женщине. Хорошо продуманная прическа с рыжими, умело взлохмаченными кудряшками. Непринужденные манеры. Она была красива. Но ее красота тридцатипятилетней женщины была неброской, мягкое очарование пленяло постепенно, ненавязчиво.
- Марсель Гарнье, - сказала она, протягивая Руссо руку в тонкой светлой перчатке.
- Экс-комиссар Руссо.
- А я о вас наслышана.
- То же самое могу сказать и я.
- Позвольте мне представить моего мужа. Винсент Гарнье подошел, непринужденно улыбаясь. Старый Медведь встречался с ним один раз несколько лет назад. Постарел? Чуть-чуть. Все та же раскованная манера держать себя, которая прекрасно подходила к его профессии журналиста, считающего себя выше всех смертных.
- А мы уже знакомы, - улыбнулся Винсент. Циглер улизнул в смежный кабинет, обрадовавшись, что может уступить свое место начальству.
- Как это вас когда-то прозвали в полиции? Извините, это было так давно... Я теперь практически все время в Цюрихе.
- Меня прозвали.., и зовут до сих пор Старый Медведь.
- Да-да! Вас это никогда не шокировало? Вы слывете за немного ворчливого и упрямого, но очень славного человека.
- А вы за любопытного с авантюристическими наклонностями.
- Очаровательный фейерверк любезностей! - засмеялась Марсель. - Вы специально приехали к нам в Цюрих, комиссар? Я знаю, что вы больше не работаете, но, может, вам все еще поручают какие-нибудь щекотливые дела?
Они запросто сели. Винсент предложил сигареты.
- Признайтесь, вы здесь в качестве адвоката?
- Чтобы защитить своих бывших коллег? Скажу вам по секрету, среди них есть те, кого следовало бы проучить. Но только они не любят шуток.
- И даже наш юмор оставляет их равнодушными?
- Наоборот, он их подогревает!
- И все же, чем мы можем быть вам полезными?
Настало время переменить тон. Руссо нахмурил брови.
- Дело Мооса. Вы в курсе?
- Вы тоже?
- Я отказываюсь вмешиваться в него. И некоторым было бы полезно взять с меня пример. Но так случилось, что Анни Моос учится у моей дочери. Я хотел бы узнать, какую цель вы преследуете, очерняя память Урсулы Моос?
- Старое правило: пока не разобьешь яйца, не сделаешь омлет...
Винсент все еще улыбался, словно не замечая, что настроение Старого Медведя изменилось. Марсель играла в дипломатку.