Страница 48 из 71
«Недорого же здесь ценится любовь, — хмыкнул за спиной Татьяны старпом Алмазов. — Всего по два доллара за душу…»
Татьяна почувствовала, как жаркой волной ударила по ее вискам злость, захотелось схватить что-нибудь тяжелое и швырнуть в жирную харю старого сводника-торгаша.
Трапа с «Новокуйбышевска» не спускали до самого прихода катера таможенно-карантинной службы, и разочарованные барышники стали один за другим отгребать восвояси.
Позже экипаж судна отоварил свою валюту в основном на шумном припортовом базаре. Купля-продажа здесь была похожа на азартную карточную игру: кто кот го. В случае удачи можно приобрести недорого приличную вещь, а прохлопаешь — и тебе всучат отрез парчи с хитро замаскированной прелой дырой. Татьяне повезло, ее не надули, может быть потому, что опасались гнева ее внушительного спутника — Яна Томпа. Сам же он все свои доллары спустил на красивые безделушки: ажурный парусник из буйволиного рога и причудливую палево-розовую раковину, из-за которой он долго торговался с полуголым малайцем.
«Это Яванская Жемчужина, — радостно сообщил он своей спутнице, — одна из самых редких. Этот купеза просто неспециалист, иначе мог запросить в пять раз дороже. Отец будет очень рад».
И с разносных лотков, и с прилавков маленьких лавочек, и в секциях шикарных магазинов торговали в основном, китайцы. «Сингапур дыс литл Чайна!» — с гордостью воскликнул один из продавцов и потрогал пальцами приколотый на груди значок с профилем Мао Цзэдуна.
«Возможно, он прав, назвав свое государство маленьким Китаем, прокомментировал заявление хуацяо Ян Томп. — По географическому справочнику здесь более двух третей жителей — китайцы».
Татьяна долго еще размышляла о поистине фантастической способности этой нации расселяться по всем земным краям и весям. Она встречала китайцев на улицах Гаваны, в портовых кварталах Порт-Саида. Отец рассказывал, что в двадцатые годы немало их было во Владивостоке, приходилось ей читать и слышать о заметной китайской прослойке в Соединенных Штатах Америки, и далеко не все китайцы там мусорщики и мойщики окон.
В Сингапуре Татьяна не раз видела, как, мелькая худыми лодыжками, велорикша-китаец в коляске вез своего грузного, преуспевшего в коммерции единокровца…
С восходом солнца океан словно расступился, линия, соединяющая небо с водой, убежала далеко вперед. Солнце съело туманные призраки, стайки летучих рыб выпрыгивали из волн чуть в стороне от бортов и рассыпались в воздухе белым беззвучным фейерверком.
Из ходовой рубки снова вынырнул Рудяков, подошел к репитору гироскомпаса, в очередной раз стал озабоченно вертеть пеленгатор. Навстречу «Новокуйбышевску» шел большущий супертанкер, похожий на плавучий городской квартал.
— Японец, — пробормотал секонд. — Тысяч на полтораста, не меньше. Как только они управляются с такой махиной…
Когда «Новокуйбышевск» шел из Гаваны в Находку южной стороной Малаккского пролива, они были всего в одном градусе от экватора. Татьяна как истинная потомственная морячка чернела от досады, что не удалось пересечь заветную линию, делящую земной шар пополам.
— Жаль, что я не капитан, — сочувствовал ей Ян Томп. — Я бы обязательно прокатил вас до островов Линга. А потом пускай бы у меня забирали диплом!
— Спят рыцари, ржавеют их мечи, — усмехнулась Татьяна. — Только вы один, Ян, остались на все Балтийское пароходство.
— Жаль, что вы это понимаете умом, а не сердцем, — вздохнул он. — У нас с вами фатальное противоречие имен. Тать-яна — по-русски выходит «враг Яна»…
— Неправда, Ян, мы же с вами добрые друзья, — улыбнулась она.
— Да, конечно, — кисло согласился Ян.
За завтраком в кают-компании «Новокуйбышевска» чувствовалось легкое оживление. Предстояла встреча с исследовательским судном «Витязь», для которого взяли из Владивостока почту. И хотя на старейшине научного флота ни у кого из новокуйбышевцев знакомых не было, рандеву ждали с интересом.
— «Витязь» вместе с «Академиком Курчатовым» исследуют подводные хребты северо-западной части Индийского океана, — блеснул своей осведомленностью первый помощник.
— А вы знаете, Кузьма Лукич, — повернулся к нему Ян Томп, — что в конце прошлого века первый русский «Витязь» тоже проводил исследования в этих местах? Между прочим, механиком на нем был эстонец.
— Может, и Васька Дагамов тоже был твоим земляком? — фыркнул Юра Ковалев.
— Васко да Гама был португальцем, — невозмутимо ответил Томп. — А к побережью Индии его корабли провел арабский лоцман Ахмед ибн-Маджид.
— Ты у нас, Ян, ходячая энциклопедия! — развел руками Юра. — Тебе еще научиться букву «б» выговаривать, и можешь спокойно лекциями на коньяк зарабатывать.
— Я пью только ром, да и то с чаем, а вот твой крестный отец Маркони макароны вермутом запивал…
Татьяна успела привыкнуть к шутливым перепалкам в кают-компании, ей и самой не раз доставалось, особенно от языкастого радиста.
— Вам телеграмма, тетя док, — громогласно объявлял Ковалев уже с порога. — От знаменитого романиста Бориса Кливерова, он же по паспорту Ролдугин. Между прочим, зафиксировано в журнале учета — шестая по счету!
После такого объявления смущалась не только она, опускал глаза и Ян Томп, который в глубине души ревновал ее к Ролдугину. Борис ходил на линии Ленинград — Галифакс и регулярно поздравлял Татьяну со всеми праздниками.
Часов в двенадцать «Витязь» вышел на связь.
— «Новокуйбышевск», что везете для нас?
— Мешок писем, два тюка газет.
— Вот почитаем! А с полкило черного перца у вас не найдется? Наш кандей весь ухайдакал.
— Чем можем — поможем! — пообещал Алмазов, на вахте которого начались радиопереговоры.
— Пригласите к микрофону вашего помполита.
— Первый помощник на связи, — ответил стоявший тут же Воротынцев.
— Приветствует коллега. Может, сделаем ченч фильмами? У вас что есть?
Воротынцев на память перечислил десятка полтора названий.
— Тьфу ты! У нас половина тех же самых.
— «Фанфана-Тюльпана» у вас случайно нет?
— Есть! Только заездили ленту, рвется без конца.
Договорились, что с «Витязя» придет на вельботе киномеханик, привезет мешок своих коробок, оформит меновую расписку.
Вскоре на горизонте показалось белое судно с красной флюгаркой на трубе. Шлюпочная палуба на нем полна народу. Вывалили наверх и все свободные от вахты новокуйбышевцы.
Оба судна легли в дрейф кабельтовых в двух друг от друга. На «Витязе» быстро и сноровисто спустили на воду большую моторную шлюпку — вельбот. Звонко татакая двигателем, он побежал к «Новокуйбышевску», таща за собой белый шлейф пены. Вскоре вельбот доверчиво ткнулся носом в площадку вооруженного с правого борта трапа.
На палубу поднялись несколько человек, дочерна загорелых, в одинаковых зеленых шортах и белых полурукавках…
— Привет торгашам! — сказал старший — один из штурманов «Витязя», молодой улыбчивый парень с облупившимся на солнце носом. — Чего и куда везете?
— В Ленинград, японское оборудование для какого-то завода, — ответил секонд Рудяков. — Жутко ценный груз, я из-за него дрожу как кролик, чуть не каждый день в трюма лазаю.
— Не заливай! Сам недавно на купце плавал. Чего же это у вас собаки нет?
— Наш кэп животину не любит.
— Что это за шип без доброго пса? Хотите, щенка подарим? Наша Нельма в рейсе разродилась тремя шустрыми рыжиками.
— А какой породы ваша Нельма? С родословной?
— Что ты! Беспачпортная бродяга! Милейшая псина.
— Нам в Хакодате японского пинчера предлагали.
— Японский пинчер — крыса, а не собака.
В вельбот снесли почту и мешок с кинофильмами. Кокша Варвара Акимовна от щедрот своих пожертвовала гостям жестяную банку перца, а в придачу еще ящик сингапурских огурцов, напоминающих вкусом перезрелую редиску.
— Вот черт, едва не забыл, — спохватился штурман, — у меня же записка вашему врачу от нашего эскулапа. Кто у вас врач?
— Стало быть, я, — выступила вперед Татьяна.