Страница 7 из 8
В горле пересохло. Сделав большой глоток коньяка, я уже представлял себе стены камеры и все такое. «Злоупотребление служебным положением в личных интересах», – кажется, так закон говорит о таких, как я, деятелях. Я ведь еще не знал тогда, что Асмодеев живет, как он же говаривал, «не по закону, а по совести».
– Я знаю, сынок, – неожиданно для меня сообщил он. – Поэтому и рассказываю тебе про поручение Бабая. Информацию по тебе ему «конторские»[11] принесли. Я-то не стал его этим беспокоить, видел, что ты не грубишь. Так что тебе надо поаккуратнее вести себя пару месяцев. Открыто не встречайся с подельниками своими по холдингу. По телефону ничего не обсуждай. Когда тебя и они, и мы с прослушки снимем, я дам знать. Но лучше вообще на всякий случай всегда имей в виду, что любое твое слово могут услышать, записать и использовать против тебя. Хоть с женой говоришь, хоть с другом, хоть с подругой. Ты в политике теперь, сынок. Плесни-ка еще коньячку.
Лихорадочно схватив бутылку за круглое пузо трясущейся рукой, я почему-то начал наливать «через руку». Так говорят, когда кисть правой руки при разливе вращается по часовой, а не против, как обычно.
Тут глаза Асмодеева недобро сверкнули:
– Слава, ты умный мальчик и нравишься мне. Но если ты вот так будешь наливать – то далеко не пойдешь!
Порядок разлива коньяка, очевидно, тоже был установлен кодом из свода асмодеевских понятий, нарушать которые было нельзя ни в одном из параграфов.
А на тех, кто понятия нарушал, продолжали перманентно пухнуть папки. Папка Желтокнязева достигла предельных значений толщины, на его беду, аккурат перед возможным назначением. К тому же Асмодеев знал о возможности такого назначения и решил рассказать Бабаю, чего накопилось о возможном преемнике по линии нарушения неписаного кодекса поведения чиновника.
Бабай листал папку, чернея от листа к листу все больше.
– Думаешь, действительно Рома убил его?
Речь шла о нашумевшем убийстве одного из силовиков, расследовавших коррупцию в ведомстве, которым как раз руководил в те годы Желтокнязев.
– Есть данные в пользу такой версии, шеф. Не сам, конечно. Но может быть причастен. Полностью мы работу не закончили по этому эпизоду. Но там и хорошо исследованные есть, посмотрите.
Вечером Бабай решил сообщить сыну новость о том, что они чуть не доверили судьбу родины и семьи человеку, которого верный Асмодеев подозревает в причастности к убийству. Ответ удивил его не меньше самого генеральского доклада:
– Да знаю я, пап. Но это же хорошо. Мы не можем поставить кого-то, на кого ничего нет. Мы же не смогли бы такого контролировать!
Дед пожал плечами – «вам жить-то!» – и подписал наутро указ.
Энергичные люди из провинции
С назначением Романа Желтокнязева, по кличке «Желтый», премьер-министром Тришуруп начали заполнять энергичные люди из провинции. То есть и сам Тришуруп был самой что ни на есть глубинкой, куда поезд идет из столицы больше суток. Но по сравнению с теми местами, откуда все эти красавцы рванули вслед за Желтым в коридоры власти и бизнеса, Тришуруп – это центр мироздания. Нью-Йорк. Сингапур, ни дать ни взять.
Желтый – мужчина простой. У него в мозг вмонтирована примитивная, но надежная, советского еще производства система «свой-чужой». Свои – это, понятно, сначала родня, потом друзья. Однокашники, коллеги, с которыми знаком много лет. Потом их друзья и родня. Потом просто земляки. И только потом те, кого узнал в последние годы.
Свои всегда лучше чужих. Априорно, бездоказательно. Лучше и все. Даже если они «институтов не кончали», даже если не работали нигде, кроме предприятий районного значения.
Бабая часто упрекали за клановость, но в сравнении с Желтым он оказался демократом, круче Новодворской, Кара-Мурзы младшего и Борового, вместе взятых.
У Желтого, совсем недавно переехавшего в Тришуруп из одного отдаленного района, которым он там руководил, мир тупо делился на людей двух видов: «с моего района» и «не с моего района».
Тришурупцы ему очень не нравились. Хитрющие такие, стоумовые, вечно лезут со своими замечаниями. Желтый прекрасно понимал, что, если он наберет тришурупцев в свою команду – они не будут ему верными псами, будут посмеиваться втихаря над его колхозным происхождением, манипулировать, плохо выполнять «команды».
А именно на «выполнении команд» была построена система управления по Роману Желтокнязеву. Руководитель нужен, чтобы брать на себя ответственность, принимать решения и давать команды на их выполнение. Подчиненные должны не лезть с возражениями, а выполнять команды.
Бабай, возможно, ментально изначально был таким же «командиром». Но до руководства областью он рулил огромным нефтехимическим предприятием и прекрасно понимал, что прежде чем давать эти самые команды, нужно ровно на сто процентов быть уверенным в правильности постановки вопроса, иначе половина области на воздух может взлететь. А для этой правильности без умников всяких не обойтись.
Желтый же всегда был чиновником. А быть чиновником в нашей Великой Стране тем и хорошо, что ты просто командуешь и пиаришься, тащишь наверх по карьерной лестнице своих дружков, дружки тащат тебя. Никакого контроля за твоей эффективностью ни со стороны общества, ни со стороны вышестоящих чиновников нет. Совсем нет. Услышите разговоры про «коэффициенты эффективности чиновников» – выкиньте их сразу из головы. Оценки расставляет каждый начальник всем нижестоящим, исходя из личных симпатий/антипатий.
Один крупный руководитель федерального уровня говаривал:
– Наш чиновник должен хорошо делать три вещи: хмурить брови, морщить лоб и надувать щеки. А первое, что нужно сделать любому вновь назначенному большому начальнику, – создать очередь в приемной.
Если очередь есть – это означает, что Иван Иваныч «решает», и поэтому все к нему идут. А там – пусть хоть актеры массовки сидят в приемной часами.
После назначения Желтого премьером Бабай как-то сник и почти полностью устранился от руководства вверенным регионом. Сын, жена, теща и другие члены его негласного политбюро объяснили ему, что фокус их операции «преемник» в том, что они дадут Желтому сформировать всю губернскую власть под себя, отстроят под него весь Бабаестан, включая федералов. А когда придет время смены губернатора – у Михал Иваныча с Митей не останется другого выбора, кроме как оставить править премьера, держащего крепко все нити управления сложным регионом в своих натруженных руках.
Рациональное зерно в этом плане, надо сказать, присутствовало.
Областная нефтянка уже перешла на тот момент в руки федералов, то есть, с колокольни Михал Иваныча, какого-то огромного экономического смысла в случае смены власти в тришурупском Белом доме не было. Руководителей страны больше волновали вопросы политической стабильности, а кто таковую обеспечит – для них было не так уж и важно.
То есть Желтому нужно было всего лишь показать, что он пользуется авторитетом в регионе, знает его, имеет опыт управления, ну и главное – лоялен столице нашей родины.
Желтый начал активно воплощать задуманное в жизнь с усиления внутри региона. Самым простым решением, на его взгляд, было всех, кто работал там до него на руководящих постах, выгнать и поставить на таковые своих верных нукеров. Зачем оставлять в начальниках тех, кто работал при прежнем фаворите Бабая – Василиче и, наверняка, чем-то ему обязан? Предадут, продадут, подставят. Нормальная такая логика начальника районного масштаба.
Указы посыпались как купюры в машинке для пересчета денег. «Уволить-назначить», пачками. Уволить Петрова, карабкавшегося по карьерной лестнице 30 лет из министров, положим, промышленности, поставить Иванова, который командовал пару лет чем-то в смежной отрасли, например, лесопилкой в районе, который осчастливил нас появлением на свет Романа Желтокнязева.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
11
«Конторой» на чиновничьем сленге называют Службу Государственной Безопасности описываемой страны.