Страница 5 из 16
Но вот на глаза мне попались снимки, сделанные оператором программы «В поисках приключений» Алексеем Лебедевым на острове Занзибар. И я не вижу повода, чтобы не поделиться с вами стишками, за которые мне почти не стыдно. (см. фото 15)
Фото 15. Плох тот Занзибар…
Занзибар
Вокруг колеса
Тут такая история – мне поклонники «Феррари» подогнали. Бэушная, правда, но даже пахнет, как новенькая… Я вообще-то за рулем так давно, что и признаваться неловко. Права получал без всяких курсов, когда готовился к отъезду в город-курорт Кабул. Так вышло, мой предшественник в Афганистане уехал раньше меня. Он человек добрый: оставил казенную «Волгу» в гараже молодежной организации, и был таков. Я приезжаю, стоит моя машина без единого колеса, аккумулятора нет, вся обшарпанная, – без слез не взглянешь. Но афганские братья по разуму собрали ее потихоньку – можно ехать. А как ехать-то?! Не умею я толком, и движение – ад: то танк из-за угла вылетит, то верблюд из-под колес шарахнется, то тётка в парандже дорогу перебегает. А ей через сеточку на глазах что видно-то? Непростая, словом, дорожная обстановка… Короче, в первую же поездку я заблудился. Стал разворачиваться на какой-то улочке, и моя «Волга» ухнула в арык, раскрошив брюхом бетонный бордюр. Я вышел, оглядываюсь – дувалы глиняные кругом, люди бородатые с патронташами крест-накрест, нехорошо так, недобро на меня смотрят. У них, видно, были ошибочные взгляды на присутствие советского дружественного контингента. Не знаю уж, почему они меня там же на шашлык не пустили. Я жестами объясняю: вы, мол, ружья к стенке прислоните, машину из канавы давайте вынимать. Они послушались, и с полчаса, наверное, пыхтели, пока не справились. Когда операция по спасению транспортного средства была успешно завершена, я, вцепившись в руль трясущимися руками, покатил восвояси в буквальном смысле слова со скрипом… К чему клоню-то? Я ведь сейчас в деревне живу, на что мне там «Феррари». Может, нужно кому? Отдам в хорошие руки. (см. фото 17)
Фото 17. На что мне там «Феррари». Может, нужно кому?
Загадка природы
Как честный человек, историю этого снимка я должен начать так: «Как-то раз один знакомый дракон попросил меня посидеть с его невылупившимся сыночком, пока сам он мухой слетает исполнить почетную обязанность – отобедать первыми красавицами малозначительного города M. Представьте себе: вместо того, чтобы слопать очередную диву, мой перепончатый друг влюбился в нее, начисто забыв обо мне, и я был вынужден стеречь драконово потомство три года и три месяца, оформив отпуск «по собственному желанию».
Не верите? Хорошо, тогда попробуем так: «Мы осаждали какой-то город, и понадобилось нам узнать, много ли там пушек. Но во всей армии не нашлось храбреца, который согласился бы незаметно пробраться в неприятельский лагерь. Храбрее всех, конечно, оказался я. Я встал рядом с Царь-пушкой, которая палила прямо из Кремля, и, когда из пушки вылетело ядро, вскочил на него верхом и понёсся вперёд. Все в администрации в один голос воскликнули:
– Браво, браво, Михаил!
Сперва я летел с удовольствием, но, когда вдали показался неприятельский город, меня охватили тревожные мысли. «Гм! – сказал я себе. – Влететь-то ты влетишь, но удастся ли тебе оттуда выбраться? Враги схватят тебя, как шпиона, и повесят на ближайшей виселице. Нет, брат, надо тебе возвращаться, пока не поздно!»
В эту минуту мимо меня пролетало встречное неприятельское ядро. Недолго думая, я пересел на него и помчался обратно. Увы, не долетев до цели, снаряд упал на берегу необитаемого острова, где меня и запечатлел коварный папарацци».
Опять не верите?! Ладно, вот вам ложь, которая всех устроит.
Я стою в Новой Зеландии на берегу Тасманова моря в раздумьях о том, откуда взялись там эти перепончатые круглые штуки почти идеальной формы. (см. фото 18)
Фото 18. Я стою в Новой Зеландии на берегу Тасманова моря в раздумьях…
Враг государства
Главный Враг королевства Новозеландского называется поссум – по милости капитана Кука, который, увидев эту чебурашку в Австралии первым из европейцев, признал ее родственником опоссума. В своем отчете о путешествии Кук случайно пропустил первую букву – так сумчатая чебурашка стала поссумом.
Спустя какое-то время существо попало в Новую Зеландию, пригрелось-приелось здесь, и вы даже представить себе не можете, какую сильную личную неприязнь испытывают к нему 4,5 миллиона новозеландцев! Специальные люди из Департамента природопользования ведут с ним борьбу не на живот, а на жизнь. Давят колесами. Отстреливают из ружей. Ставят капканы. Разбрасывают яд. Мне рассказывал водитель нашей экспедиции Серега, который подрабатывал на нелегкий эмигрантский хлеб в бригаде отравителей: их принцип – никакой пощады врагу! Когда бригада обработает участок леса, работу проверяет инспектор. Не дай бог заметит зверька: отравители останутся без зарплаты. Мало того, ненависть к чебурашке воспитывают с пеленок. В школе, где училась Серегина дочка, устраивали соревнования: дети метали уже убитых зверьков на дальность. Чемпионат школы «Кто дальше бросит дохлую чебурашку»!
Биологическая энциклопедия сообщает о грозе Новой Зеландии что-то маловразумительное: «Семейство интересно с точки зрения эволюции сумчатых, так как некоторые из этих зверьков сочетают черты насекомоядной зубной системы с приспособлением к древесному образу жизни конечностей и хвоста».
Перевожу на русский: поссум – существо ночное, живет на деревьях. Любит, как Винни Пух, мед и цветочный нектар. Ну, и листья, конечно. Как раз из-за них весь этот жестокий сыр-бор: новозеландцы опасаются, что грозный поссум съест их необъятные леса.
У зверька, ко всем прочим его достоинствам, прекрасный мех, по структуре похожий на олений. Если перемешать его с овчиной, получается теплая и мягкая пряжа. Исторический факт: только в 1906 году на пушных рынках Нью-Йорка и Лондона было продано 4 миллиона шкурок «аделаидской шиншиллы». Но в наши-то дни – куда новозеландской «шиншилле» тягаться с китайским флисом?
А теперь самое главное: в отличие от всех прочих зверей, чебурашка при виде опасности не убегает и не нападает на обидчика. Она замирает на месте и боится изо всех своих сил! Так боится, что, по словам Сереги, ее страх расплывается волнами в диаметре пятнадцати метров. И приручается, привыкает к человеку чуть ли не за день. Но, внимание, если ваш сосед заметит у вас в доме поссума и стуканет в полицию, штраф за преступление составляет 200.000 новозеландских долларов!
Про балет
Если честно, танцевать совсем не хотелось. Но как бы вы поступили на моем месте?! Перед концертом по случаю 55-летия автомата Калашникова в Йеменском краснознаменном ансамбле пляски имени Царицы Савской заболел исполнитель, и местные власти буквально умоляли меня занять его место, недвусмысленно намекая на наше внешнее сходство и мои врожденные способности к хореографии. Пришлось согласиться.
Вообще-то говоря, я и танец – это практически одно и то же. Про Галину Уланову слыхали? Рассказываю. На заре туманной юности, в пору моей недолгой трудовой деятельности в АПН, я был командирован в Большой театр. Светоч нашего искусства собирался тогда на гастроли в Мексику, и мне предложили предварить это культурное событие завлекательным репортажем в тамошней прессе. «Кто тут у вас в авторитете?» – мой наивный вопрос человеку, ответственному за связи с прессой, звучал более элегантно, но сути это не меняло. Балет решительно не вписывался в сферу моих юношеских интересов. Познания автора будущего репортажа в области Мельпомены ограничивались просмотром нескольких постановок, среди которых запомнился «Спартак» с Васильевым и Лиепой… Мне назвали три имени, одно из них навевало смутные ассоциации – Галина Уланова. Два других – Юрий Григорович и Михаил Лавровский – не говорили вообще ни о чем. Поскольку Yandex в ту пору изобретен еще не был, всемирная известность обоих оставалась для меня тайной. Григорович, слава богу, в телефонном разговоре наотрез отказался встречаться с нарождающейся акулой пера. Если бы это произошло, рассказывать теперь было бы еще более стыдно. С Лавровским говорили в каком-то кабинете: у меня к нему, если честно, не было внятных вопросов, а у него – ответов. Галину Уланову я долго мучил вопросами о сущности искусства в балетном классе на фоне воздушных созданий, машущих пуантами у станка. Ей, если честно, вряд ли было интересно. Мне, если честно, тоже. Куда большее впечатление на меня произвел невероятный контраст: закулисная машинерия сцены, гигантские шестеренки в солидоловой смазке, стальные тросы, а между всем этим – порхающие тонюсенькие барышни в белоснежных пачках… «Ну, ты даешь!» – узнав о моей дремучей наглости, сказала мама, театральный критик, которая дружила или общалась со всеми упомянутыми участниками процесса. Но мой репортаж, можете не сомневаться, взахлеб читала вся Мексика. (см. фото 19)