Страница 2 из 10
Гравюра с картины Первый чин. 1860
Павел Федотов. Свежий кавалер. 1846
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Павел Федотов. Сватовство майора. 1848
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Судьба художника, чей собирательный образ представлен в эстетических воззрениях Чернышевского и в критических обзорах Стасова, выглядит безотрадной. За сомнительное право «вынесения приговора» и во имя «неприкрашенной правды» он в своем искусстве вынужден забыть о красоте, изяществе, обо всем, что дарует отраду взору. Симптоматично, например, пристрастие Перова к изображению слепоты (инвалид в Чаепитии в Мытищах, Слепой музыкант, Приезд гувернантки к слепому отцу), а также «невидящих» лиц - спящий мальчик-савояр, Спящие дети, осоловелые, глядящие в никуда глаза персонажей Сельского крестного хода на Пасхе. Символично в этой связи, что в последней из поименованных картин, где все, как слепые, бредут не зная куда, на хоругви, которую несет один из мужиков, изображено всевидящее око. Для художника, чье ремесло и призвание - «и виждь, и внемли», привязанность к изображению лиц, лишенных благодати видеть, - это удивительное признание: искусство вынуждено обращать взор на то, о чем говорится: «Глаза бы мои не глядели!»
Удел художника, который «как свои на теле носит все язвы родины своей» (Некрасов), такой удел не всякому под силу. Например, Валерий Якоби, написав знаменитую картину Привал арестантов - один из характернейших образцов искусства «критического реализма», - никогда больше к подобным темам не возвращался, словно испугавшись или поняв, что быть настоящим и последовательным «критическим реалистом» очень даже непросто.
Следует признать, что Перов, по- видимому, обладал совершенно особым складом характера и искренне веровал в то, что его искусство полезно, правдиво и служит высоким целям.
Слепой музыкант. 1863-1864
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Спящие дети. 1870
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Слепой. 1878
Рязанский художественный музей
Сам художник никогда не комментировал своих картин. Здесь имеет смысл отметить одно обстоятельство, для художественной личности, работающей, что называется, на публику, весьма неординарное. А именно: о жизни Перова, о его характере, художественных предпочтениях, взглядах на искусство известно крайне мало. Это может показаться даже удивительным, учитывая, что Перов уже при жизни пользовался репутацией одного из славнейших и заметнейших русских художников. Насколько обширной была, например, переписка его младших современников - Крамского и Репина, - настолько бедно эпистолярное наследие самого Перова. О нем практически нет мемуарной литературы. В последние годы жизни сам Перов обратился к литературному творчеству, но это были именно литературные очерки, а не мемуары или статьи об искусстве - очерки занимательные, талантливо написанные, но без малейшей доли резонерства и каких-либо оценочных суждений или характеристик или, тем более, автопризнаний. Даже в переписке Крамского, из которой можно получить исчерпывающую информацию, кажется, обо всех художниках той поры, Перов упоминается редко и вскользь.
Нелегко решить, что явилось причиной подобной скудности биографических данных, личная ли скромность Перова, не склонного к каким-либо запоминающимся «широким жестам» и острым полемическим высказываниям, или «жизнь, положенная на алтарь искусства», когда личность художника как бы исчезает в его произведениях, и все, что существует вне сферы его творчества, кажется неинтересным и малоценным.
Начало. Обличитель
Перов родился в Тобольске. Он был добрачным сыном тамошнего прокурора, барона Григория Криденера, и изначально носил фамилию крестного отца - Васильев. Фамилия «Перов» возникла из прозвища, полученного будущим художником в детстве, - у мальчика был каллиграфический почерк.
Первоначальное художественное образование Перов получил в арзамасской школе Ступина (отец Перова был в Арзамасе управляющим в одном из имений). Ранние работы Перова, за исключением Автопортрета 1851 года, не сохранились.
Автопортрет. 1851
Киевский музей русского искусства
В 1853 году Перов был принят в число учеников Московского училища живописи. Оно находилось под патронатом Академии художеств, и система преподавания там, в общем, была близка академической. Однако Училище отличалось значительной свободой от академического регламента. В обучение принимались лица всех сословий, включая крепостных крестьян, ученики обладали правом свободно выбирать сюжеты для дипломной работы. Свобода эта явилась отчасти причиной расцвета в стенах Училища жанровой живописи, наиболее близкой интересам обучавшейся там разночинной публики. Под руководством учителей рисуя с гипсов и копируя чужие холсты, Перов самостоятельно писал эскизы жанровых картин, и в 1860 году предложил Совету Академии эскиз Сельского хода на Пасхе для конкурса на Большую золотую медаль (Училище не имело права присуждать награды, этим правом обладала только Академия). Эскиз для конкурса не был утвержден по цензурным соображениям, и Перов выбрал новую тему - Проповедь в селе.
Сюжет своей работы Перов разъяснял в записке академическому Совету: «Увлеченный высокими красотами Св. Златоуста.., я решился в этой картине изобразить смысл одной из его проповедей.., показать степень ее действия на различные характеры, на бедность и богатство, на юность и старчество, хотел выразить двойное понимание ее, бедные слушают с упованием.., богач заснул в креслах.., а его жена занимается светским разговором. Священник, указывая одной рукой на небо, обещает надежду одним, другою рукою указывая на богача, говорит о наказании, ожидающем злых».
Сельский крестный ход на Пасхе. 1861
Государственная Третьяковская галерея, Москва
В изложении Перова это - вполне благопристойная академическая программа, хотя в картине над аркой церкви начертана надпись «Несть бо власти аще не от бога». Но тогда жест священника приобретает иной смысл: он указывает на всхрапнувшего помещика, как на земную власть, которую должны почитать слушающие проповедь крестьяне, и сюжет картины превращается в притчу о лицемерии церковнослужителей, подобострастных перед ничтожеством власть имущих.
Одновременно с созданием Проповеди в селе Перов продолжал работу над картиной Сельский крестный ход на Пасхе. Она стала первой самостоятельной, не ученической картиной, в которой, наконец, Перов в полный голос заявил о себе как настоящий критический реалист.
Картина экспонировалась в Петербурге на выставке Общества поощрения художеств в 1862 году и была куплена Павлом Третьяковым. К тому моменту Перов уже получил Большую золотую медаль Академии за Проповедь в селе и право трехлетней пенсионерской поездки за границу. Но Крестный ход возбудил такое негодование со стороны благонамеренной критики, что Перовым всерьез заинтересовалась полиция. Картина была снята с выставки по распоряжению властей, а Третьяков был вынужден дать подписку никогда не выставлять ее публично.