Белые стяги победы

Полукровка, рожденный на границе Тегары и эльфийских лесов, он знал куда больше обычного рубаки, а еще клал десять стрел подряд в подвешенное на нитке колечко… с сотни шагов.

– А что там? – орк зевнул, показав, что все зубы, помимо клыков, у него целы.

– То же, что и везде, какое-нибудь святилище с безумными жрецами, которое нам нужно разрушить, а их всех прикончить, – проворчал Митта, сидевший у самого огня, так что языки пламени едва не касались его лица. – Или я не прав, а, скажи-ка, Одержимый?

Он один называл Харека по прозвищу, другие его если и поминали, то про себя.

– Да, ты прав, – спокойно ответил предводитель маленького отряда, но глаза его на миг странно блеснули.

– Но это далеко… через земли Ардила тащиться, потом как-то границу пройти, – протянул Деми, чернявый и смуглый умелец в обращении с самым разным оружием, – и в город проникнуть, а чужаков там не очень любят…

– Это не ваша забота, – сказал Харек. – Ставка обычная – вам задаток в фунт золота. Простым воинам – одна треть фунта. Столько же потом.

– Годится, – рыкнул орк, и на физиономии его появилась довольная улыбка.

– Пожалуй, и я соглашусь, – протянул Фарциг. – Не бросать же тебя вот так одного?

– И я… и я… – понеслось с разных сторон.

Харек кивнул – в ином ответе он не сомневался.

Здесь не весь отряд, только десятники и самые умелые из парней, когда либо продававших меч, топор или посох вместе с держащими его руками. Остальные ждут их возвращения на границе Черных лесов, куда неразумно соваться большой толпой.

Но они согласятся с тем, что будет решено здесь и сейчас.

Харек подтянул к себе дорожную сумку, одну из тех, что украшали спину его лошади. Когда запустил руку внутрь, раздался негромкий звон, и на свет костра начали один за другим появляться кожаные мешочки.

Первый достался магу, второй получил Бирцэ, третий схватил орк.

– Вот не раз я задавал себе вопрос, – сказал Фарциг, взвешивая на ладони доставшееся ему золото, – почему мы до сих пор не прикончили тебя и не забрали все, что ты возишь с собой?

Баргот аб Тарн усмехнулся, на лице орка появилось озадаченное выражение.

– А потому, что я вас выбирал, – ответил Харек, – и выбрал лучших.

– Ну и что? – Фарциг нахмурился.

– А лучший – это не всегда тот, кто быстрее всех размахивает острой железкой или мечет молнии. Ясно?

2. Герой. Пятнадцать лет назад

Страх, давивший на грудь Ардилу последние несколько дней, щедро замешанный на горе и тоске, стал еще более холодным и острым, когда он переступил порог родного дома. Закрывший дверь городской стражник похлопал мальчишку по плечу, обдав его густым запахом рыбы и винного перегара, и двое подмастерьев плотницкого цеха одновременно замахнулись молотами. Они снесут хибару, прилепившуюся к городской стене рядом с тем местом, где она заворачивает прочь от моря, а доски и все найденное внутри, в том числе и сапожные инструменты отца, пойдет в казну.

В Длиарне все просто – если не заплатил городу, должен расстаться с жильем.

На мгновение Ардилу захотелось развернуться, побежать туда, где прозрачные волны с шумом накатывались на берег, прыгнуть в них, и снова увидеть папу и маму, пусть даже в Мире Смерти. Но он сдержался, только всхлипнул, покрепче сжал мешок с пожитками, и продолжил смотреть, как с грохотом и треском погибает то, что с самого рождения было для него домом.

В груди продолжала пульсировать ледяная боль.

– Ты иди уж, парень, – сказал стражник, поглаживая себя по блестящему шлему. – Нечего на это глядеть, ничего тут не останется и вообще… чего толку зря сердце рвать? Молись Сияющему Орлу, и он сохранит тебя, как сохраняет этот мир от гибели. Давай, – и мальчишке досталось древком копья по спине, так что он поспешно отбежал на несколько шагов.

Но не ушел, остался стоять, моргая, чтобы сдержать слезы.

Мор явился в дельту Хелдеза полгода назад, и поговаривали, что его наслали орочьи шаманы. Но так или не так, он гигантской метлой в руках смерти прошелся по всем городам, от Торико до Длиарна, оставил тысячи трупов, которые кое-где некому оказалось убирать. Тогда в их нищем квартале, расположенном за пределами стен, и обычно именовавшемся «Дырой», умер каждый второй, и среди погибших оказался и папа.

А неделю назад Сияющий Орел призвал к себе и маму.

Ардил остался один – родственники у него если и имелись, то далеко, и он о них не знал, обитателям соседних хибар было не до чужого мальчишки, своих бы прокормить. Маму похоронили на кладбище для бедняков, что рядом с Желтым болотом, а поскольку денег, чтобы заплатить за погребение, у него не нашлось, то город забрал себе дом вместе со всем, что в нем отыскали.

Стражник позволил взять лишь мешок с вещами, да и тот перетряхнул.

– Что, выгоняют тебя? – прохрипел старый Пардик, наблюдавший за работой подмастерьев с безопасного расстояния, и козлиная борода его затряслась, из нее полетела рыбья чешуя и какие-то огрызки. – Я всегда знал, что так кончится, папка твой, он ведь не просто так тогда умер, они по заслугам получили, отродья Хаоса, гнусные заброды с запада…

И старик мелко захихикал.

– Ты облезлый дурак! – крикнул Ардил, повернувшись к Пардику. – Тоже умрешь!

Слезы хлынули ручьем, и мальчишка кинулся прочь, захлебываясь в рыданиях, не разбирая дороги, натыкаясь на людей. Словил затрещину, едва не раздавил взвизгнувшую псину, въехал лицом в мокрое и холодное, развешенное на веревках белье, но не обратил на это внимания, как и на визгливые крики его хозяйки, и очутился за пределами квартала, на берегу моря.

Равнодушное и спокойное, оно продолжало шуметь.

Ардил уселся на песок, бросив мешок рядом, и обхватив колени, и как следует выплакался. А затем он вытер лицо, умылся, и стал думать, что делать дальше – возвращаться в Дыру нельзя, там делать нечего… будь у него хоть отцовы инструменты, он бы мог стать бродячим подмастерьем, но и их нет… идти в город? Туда не пропустят стражники в воротах, да и зачем?.. остается место, куда стекаются все, не имеющие жилья и гроша за душой… порт.

– Тот, кто делает, справится всегда, – вспомнил он любимую папину поговорку.

Вновь накатило желание заплакать, но он сдержался – все, хватит одного раза.

Надо идти, отыскать место для ночлега, пока не начало темнеть, и добыть чего-нибудь съестного, а то последний раз ел еще вчера, и в брюхе начинает посасывать. Поднявшись, Ардил зашагал в ту сторону, где поднималась над водой угловая башня, прозванная меж жителей Длиарна Пальцем, а за ней виднелись силуэты стоявших в гавани кораблей.

Раньше он всегда бегал на них смотреть, мечтал, что уплывет на одном…

А может быть, и вправду уплывет, попросится на судно к смуглым морякам с Отрезка или к одетым пестро и смешно торговцам из Вольных городов, они возьмут его с собой, и Длиарн исчезнет за горизонтом, и он вернется сюда через много лет, взрослым и богатым, и все ему будут завидовать, и старый Пардик, и близнецы из Козлиного Тупика…

Но для начала нужно пережить эту ночь.

Палец остался позади, начали попадаться причалы, к которым швартовались рыбачьи баркасы, маленькие, не уходившие далеко от берега, и мальчишка окунулся в вонь рыбьих потрохов. Ардил судорожно сглотнул, увидев, как с одного из корабликов сгружают корзины с уловом, и подумал, что никто не заметит, если стянуть пару-тройку селедин.

Ага, вот одна из корзин совсем близко…

Он запустил руку в шевелящуюся, поблескивающую массу извивающихся тел, и тут ухо ожгло болью.

– А что ты тут делаешь, гля? – проревели прямо над головой, и Ардил понял, что его держит огромный и страшный человек – голова точно горшок, повязана цветной косынкой, безрукавка открывает могучую волосатую грудь, а на широком поясе висит длинный нож. – Воруешь, гля? Знаешь, малявка, что бывает с теми, кто берет чужое, гля?

В Длиарне все просто – если украл и тебя поймали, то лишаешься руки.