Страница 32 из 85
Вначале хотелось уклониться от ответа. Но потом я подумал, что если не скажу правды, то бойцы потеряют веру в меня как командира. И я высказал им свое предположение, что в нашем тылу идет бой.
- И мы тоже так думаем, - отозвался Макаров. - Вчера несли службу на дороге и хорошо слышали пулеметную трескотню. Так бьют пулеметы немецких танков.
Утром прибыл связной и передал приказ оставить село. Мы двинулись к Драбову. В лощинах лежал туман. Дорога, петляя по степи, уходила за розовую черту горизонта. Какие-то пичуги беззаботно щебетали в пыли у обочины. Мы шли, не зная, что ждет нас впереди.
До последнего патрона
7 сентября южнее Кременчуга немцы внезапно форсировали Днепр и крупными моторизованными и танковыми силами навалились на один из полков 297-й стрелковой дивизии .38-й армии. Противник рассек дивизию и устремился на север в направлении городов Хорол и Лубны. В этой обстановке нельзя было позволить врагу окружить костяк, главные силы Юго-Западного фронта. Однако в резерве командующего фронтом генерала Кирпоноса находились лишь две очень малочисленные, побывавшие в боях стрелковые дивизии 26-й армии. И они могли прибыть в назначенный район, по самым оптимистическим прогнозам, не раньше 14 сентября. К этому времени противник форсировал Днепр и в районе Черкасс. А передовые части из танковой группы генерала Гудериана, все больше охватывая войска фронта с севера, подошли к Конотопу и Ромнам.
8 сентября майор Врублевский получил из штаба 26-й армии приказ: "Срочно прикрыть угрожаемые направления по реке Оржица на Лубны". Полк был поднят по тревоге. Однако сосредоточить его на указанном рубеже оказалось делом непростым. Штабы батальонов получили распоряжение по радио. Дальше все зависело от расторопности пеших посыльных.
Ближе всего к штабу полка стоял наш батальон. Мы могли выйти к реке Оржице в установленный срок. Остальные два батальона находились на значительном удалении от города Лубны, и рассчитывать на их скорую помощь не приходилось. Поначалу в город были переброшены лишь штабные подразделения и штаб полка. Из-за отсутствия транспорта оставались на месте в Драбове наши тыловые подразделения. Таким образом, полк оказался в трудном положении. Часть его находилась на марше, другая часть оставалась на прежних рубежах. Почти все продовольствие и боеприпасы были в Драбове. А тут еще стало известно, что немцы наступают не только с юго-запада в направлении реки Оржицы, но и с юга, от Хорола.
Получив приказ выйти к реке Оржице, подразделения батальона двинулись в путь. Туда направлялся и наш взвод. 9 сентября, во второй половине дня, мы прибыли на КП роты в местечко Лазарки. Командир роты капитан Рыков зачитал приказ, в котором говорилось, что рота должна занять оборону у села Савинцы на восточном берегу Оржицы и не допустить переправы противника через реку. Остаток дня и всю ночь, делая лишь короткие привалы, мы совершали марш. Утром вошли в Савинцы. Капитан Рыков приказал занять круговую оборону.
На разведку послали лейтенанта Симонова. Взяв у местных жителей лодку, Симонов переправился на другой берег Оржицы. Над водой висел густой туман. Было тихо. Вернулся Симонов часа через два и сообщил, что к реке подходят немцы. Мы подготовились к бою, однако противник не появился. Видимо, Симонов обнаружил передовые подразделения врага, которые переправляться через Оржицу не стали. К вечеру капитан Рыков собрал командиров взводов. В течение дня он пытался созвониться по местной телефонной линии со штабом батальона, но сделать это не удалось. Посоветовавшись, мы пришли к выводу, что выгоднее занять оборону у села Черевички, где находился мост через реку. Это и было сделано. Рота перебралась в Черевички.
Ночью ко мне пришел связной и передал, чтобы я срочно явился к капитану Рыкову.
- Вот что, лейтенант Паджев, - сказал он, протягивая мне сложенный вчетверо листок бумаги, - это донесение нужно доставить командиру батальона капитану Королькову. Здесь указано наше местоположение и где обнаружены немцы, прошу комбата дать указание, что делать дальше. Все понятно?
- Понятно, только где искать штаб батальона?
- Обшарьте все села вплоть до Лубен, не найдете штаб батальона - ищите штаб полка.
Взяв с собой пограничников Макарова и Волкова, я двинулся в путь. В одном из сел у председателя колхоза мы попросили лошадей. Он дал нам и проводника паренька лет четырнадцати. Верхом за день мы объездили с десяток населенных пунктов и наконец в селе Нижние Булатицы узнали от местных жителей, что пограничники сосредоточиваются в городе Лубны.
Оставив лошадей и проводника, я, Макаров и Волков двинулись по дну глубокой балки, которая вела к городу. Около полуночи мы оказались на окраине Лубен. Постучали в крайний дом. На стук вышел мужчина и на вопрос, есть ли в городе пограничники, неопределенно пожал плечами. Потом, видимо привыкнув к темноте и увидев на нас зеленые фуражки, сказал более доброжелательно:
- Да, ваши есть в школе, идите туда.
По темным улицам мы двинулись в направлении, указанном хозяином дома. Примерно на полпути нас остановил властный окрик: "Стой! Пропуск!" По интонации, по тому, как были произнесены эти слова, стало понятно, что мы наткнулись на пограничников. Мы назвали себя и спросили, как найти штаб полка. Не ответив, патрульные приказали нам идти вперед. Через несколько кварталов показалось двухэтажное здание школы.
В помещении царил полумрак. Мерцала в длинном коридоре коптилка. Двери в классы были открыты, на школьных партах сидели и лежали пограничники, здесь же находились гражданские люди - советские и партийные работники города. Разыскав начальника штаба полка майора Дейнего, я вручил ему донесение командира роты. Майор попросил подождать. Минут через десять он вернулся и сказал, что меня вызывает командир полка. В небольшой комнате при свете керосиновой лампы сидели Врублевский, Авдюхин и незнакомый военный с четырьмя шпалами на черных петлицах. Это был райвоенком города Лубны полковник Перепелкин, выполнявший в ту пору обязанности командира боевого участка. В этой должности он пробыл недолго. После того как Лубны были заняты немцами, его отозвали в штаб армии. Дальнейшее руководство участком было возложено на майора Врублевского.
Взглянув на меня, Врублевский сказал:
- Передайте капитану Рыкову: пусть рота продолжает находиться на занятом рубеже. Взаимодействуйте с соседней ротой вашего батальона, которая располагается в селе Исковцы. Если обстановка изменится, вы получите необходимые указания.
Потом, обратившись к майору Дейнего, командир полка приказал выделить роте несколько ящиков бутылок с горючей смесью. Начальник арттехвооружения капитан Журба погрузил их на машину. Мы тоже забрались в кузов и двинулись в Черевички.
Обстановка на фронте между тем осложнялась. К исходу 13 сентября сплошной линии фронта уже не существовало. Разрывы между нашими армиями и корпусами быстро увеличивались, в них устремились вражеские соединения и части. 12 сентября немцы заняли Хорол.
Батальоны, которыми командовали капитан Бурцев и капитан Татьянин, находились еще в пути, а враг уже был на подходе к Лубнам.
- В Лубны мы прибыли под вечер, - рассказывал политрук Лавров, - штаб и политотдел полка расположились в школе. На утро нас подняли по тревоге. Командир полка майор Врублевский приказал нам выдвинуться на окраину города, в район двух деревянных мостов через реку Сулу, и занять там оборону. Находившийся поблизости железнодорожный мост обороняло подразделение внутренних войск НКВД. Комендантский взвод, связисты, штабные работники и политсостав полка немедленно убыли в указанный район. Часов в 6 утра на том берегу реки появились немецкие автомашины с пехотой и попытались с ходу прорваться через мосты. Мы встретили их сильным ружейно-пулеметным огнем. Гитлеровцы подались обратно за реку. Потом они начали обстреливать нас из минометов и артиллерии и вновь устремились к мостам. Пехоту мы задержали. А три танка проскочили через мосты и ворвались в город. Узнав о случившемся, майор Врублевский приказал дежурному по полку младшему политруку Сидоренко собрать всех, кто был в штабе, - писарей, связных батальонов и рот - и уничтожить танки.