Через всю войну

- В селах и в лесу танки. Много бронемашин и бронетранспортеров с пехотой. Пахнет не одним полком. Давайте-ка, друзья, поднимать людей.

Передать эти сведения командованию отряда капитан Андрианов, однако, не смог. Проводных средств связи со штабом отряда не было, а писать донесение было уже поздно: занималось утро.

Перелеском я направился к своей заставе. Прижавшись друг к другу, повсюду спали пограничники. Я почти машинально шел по высоте от одного подразделения к другому, не в силах сбросить охватившего меня оцепенения.

Скляр ожидал меня. Он сидел, облокотившись на чей-то вещмешок.

- Ну как? - задал он вопрос, видимо догадавшись по моему озабоченному виду, что вернулся я не с очень добрыми вестями.

- Впереди немецкие танки, много пехоты, - хмуро отозвался я.

- Откуда известно?

- Капитан Андрианов ходил в разведку. Давай, Максим, будить бойцов.

Пограничники вставали быстро. Кое-кто по привычке делал зарядку. Другие вскрывали консервные банки. Сквозь молодой сосняк пробились первые лучи солнца. Оно всходило позади нас из-за высоты, прогоняя сумеречные тени с пшеничного поля и леса, где сосредоточились немцы. Это были последние минуты тишины.

Не успели мы привести себя в порядок, как донесся заунывный гул мотора немецкого самолета. Неуклюжий, горбоносый, с паучьими крестами на фюзеляже, он вынырнул из-за леса и прошелся над нашей обороной. Потом летчик пустил зеленые ракеты, самолет лег на крыло и отвалил в сторону. Тотчас из-за опушки леса на дорогу выскочили фашистские мотоциклисты. До них было километр-полтора. С десяток машин приближалось к нам. Так прошло несколько минут. Расстояние до мотоциклистов сокращалось. Находившиеся ближе к дороге станкопулеметчики соседней заставы, которыми командовали сержанты Цыпышев и Лебедев, открыли огонь.

Треск пулеметных очередей взбудоражил утреннюю тишину. Звуки выстрелов сразу привлекли к себе внимание всей обороны. Заговорили пулеметы сержантов Ивана Беляева и Павла Новикова. Потом застрочили остальные. Шквал огня примерно десяти станковых и двадцати ручных пулеметов нарушил стройное движение фашистов. Несколько мотоциклистов были скощены, остальные, побросав мотоциклы, искали спасения в пшеничном поле.

Эта первая встреча с врагом была столь скоротечна, что многие пограничники, разбуженные выстрелами, не успели даже одеться. Так, без гимнастерок, босые, в трусах и майках, они занимали свои окопы. Над обороной вновь повисла тишина.

Наступили минуты ожидания.

Наконец из леса послышался шум моторов. Немного погодя на дороге показались два танка.

- К бою! - передали по цепи чью-то команду.

Все всматривались в клубы пыли, вздымавшиеся за идущими немецкими танками. На дорогу выползли бронетранспортеры, автомашины с пехотой. Немецкие солдаты сидели вдоль бортов, поблескивая касками. Колонна все больше вытягивалась по шоссе вслед за танками, а они, громыхая и лязгая все сильнее, с каждой секундой приближались к нам.

Лежавший неподалеку от меня лейтенант Петр Титов крикнул:

- Вот наглецы, прут как на параде, словно у себя дома. А ну, Заплатин, посторонись, - потеснил он первого номера станкового пулемета.

Сжав деревянные рукоятки "максима", Титов, подавшись вперед, почти прильнул головой к планке прицела и с каким-то остервенением нажал на гашетку. Длинная очередь, направленная в головную машину, взбудоражила округу. К танкам, машинам с разных сторон потянулись трассы бронебойно-зажигательных пуль. Работали все пулеметы от левого до правого фланга. Пулеметчики не жалели патронов. Но танки шли. Наш огонь не приносил им вреда.

И тут из песчаного карьера ударила батарея мотополка НКВД. Это вступили в бой с фашистскими танками воины-чекисты во главе с капитаном В. С. Юдиным. Головная машина, словно натолкнувшись на невидимую преграду, вздрогнула, остановилась, из нее повалили клубы дыма. Стал и второй танк. Движение на дороге застопорилось. Потом задний танк начал разворачиваться. Немецкие танкисты пытались отбуксировать подбитую машину. Но это им не удалось. Снова ударили наши пушки и пулеметы. А из леса с высоты, ведя огонь на ходу, на фашистов устремился один из БТ. Мы видели, как немцы стали поспешно отходить.

Так вступили в схватку с передовыми частями 9-й танковой дивизии фашистского генерала Клейста шестьсот пограничников и примерно столько же бойцов войск НКВД, поддерживаемые тремя орудиями и двумя легкими танками.

Кто этого не видел, не сможет представить, с какой самоотверженностью пограничники встретили немецкие танки огнем из винтовок и пулеметов, старательно целились, норовя попасть в смотровую щель танка или в ствол орудия, страстно желая остановить двигавшуюся по дороге технику. В мирное время мы, командиры, учили их стрелять по щелям и амбразурам. И сейчас они хладнокровно повторяли то, что когда-то делали на стрельбищах и полигонах. Лица бойцов были сосредоточенны. Пулеметчики и стрелки бесстрашно поливали огнем наглого, самоуверенного врага.

Метко разили броневики и танки противника батарейцы. Артиллеристы накрепко заперли немцев на дороге. Фашистские танки и бронетранспортеры вынуждены были сойти с шоссе вправо и влево и расползтись вдоль всего участка обороны. Спустя некоторое время вражеские машины курсировали по всему полю, пытаясь преодолеть лротивотанковый ров.

Наконец гитлеровцам удалось разбить одно орудие и повредить учебный танк. Было выведено из строя и несколько наших пулеметных огневых точек. Напор врага нарастал. Только напротив нашей комендатуры сосредоточилось более пятидесяти вражеских танков и бронемашин. Расстояние до них местами доходило до двухсот метров. Враг был настолько близко, что даже сквозь сумеречную завесу из песка и пыли, поднятую разрывами снарядов, мы различали лица сидевших на бронетранспортерах солдат: воротники их мундиров были расстегнуты, рукава засучены по локоть, на касках белела свастика.

Как ни старались фашисты, но они не смогли сломить мужество защитников высоты Кругляк и прорваться к станции Попельня с ходу. Раздосадованные неудачей, гитлеровцы решили огнем стереть нас с лица земли. С новой силой ударила из леса артиллерия, беглым огнем били по обороне танки и бронемашины. Густо рвались снаряды, шипели и свистели осколки мин. Это была сплошная какофония: звон, свист, скрежет. Откуда-то летели комья земли. Ревели моторы машин, лязгали гусеницами танки. Черный смрад стелился над полем и ельником. Едко пахло пороховой гарью. Как во время затмения, солнце почернело, а потом и вовсе скрылось за дымом и пылью.

Сквозь грохот слышится голос капитана Гладких:

- Передайте капитану Юдину, пусть подбросит огоньку...

Но огонь батарейцев слабеет. Боезапас на исходе. Переползают от окопа к окопу фельдшер комендатуры Павел Бойко и его помощница Полина Титкова, жена начальника резервной заставы лейтенанта Титкова. Подхватывая то одного, то другого раненого, они переносят их в тыл подальше от этого ада. Там у двух невысоких мазанок, укрытых густыми кронами зеленых садов, медпункт отряда. Начальник медицинской службы капитан Великолуг с военфельдшерами Николаем Хабаровым, Михаилом Галушко и Константином Осиповым оказывали раненым первую медицинскую помощь, а затем отправляли их в медсанбат армии. Действовали наши медики бесстрашно, словно сами были застрахованы от пуль и осколков. В их распоряжении весь транспорт отряда, в том числе легковая машина батальонного комиссара Авдюхина.

К семи часам утра число раненых пограничников и бойцов из подразделений 6-го мотополка НКВД составило около ста человек. Бывшие железнодорожники Шеремет, Майорхис, Янцы и Шовкун вспоминают: "13 июля 1941 года вечером из Сквиры на станцию Попельня мы доставили последнюю группу пограничников. Старший их начальник в чине майора приказал нам никуда не отлучаться, стоять на станции, паровоз держать под парами. Рано утром началась стрельба. Уже в 4 часа к составу стали подходить раненые пограничники. К 7 часам они заполнили восемь вагонов".