Страница 13 из 17
У меня чуть глаза не выпали от этого зрелища. Заорать я не могла по понятным причинам, голос пропал из-за болезни. Поэтому стояла и смотрела… А тем временем старый потертый палас скатался в рулон и… испарился. А на его место плюхнулся новый ковер и сам раскатался, укрывая пол. После этого опустилась мебель, занимая свои места.
Я очень осторожно прикрыла дверь, прошла на кухню, достала градусник и принялась мерить температуру. А когда, вынув его, увидела, что ртутный столбик замер, лишь немного не доползя до сорока, выдохнула с облегчением. Никаких чудес, обычная горячка. А грузчиков я просто не заметила…
– Князев, а кто сейчас мебель устанавливал? – спросила я, когда мой жилец вошел в кухню.
– Грузчики, разумеется, – рассеянно ответил он и отобрал у меня градусник, который я все это время держала в руке. – Ого! Соколова, марш в постель. Я уже перестелил тебе лежбище на новом диване.
– Слушай, а окна когда поменяли? – продолжила я допрос.
– Соколова, ты совсем уже? Вчера и поменяли. Ты спала все время. Неужели не слышала?
– Князев, а мне сейчас показалось, что мебель в воздухе парила… – набравшись смелости, призналась я.
– У-у-у, как все запущено, – протянул он, глядя на меня с состраданием. – Ты еще скажи, что я волшебник и сотворил новую мебель щелчком пальцев.
– А я сошла с ума… – пробормотала я, вставая и отправляясь в комнату.
С опаской потыкала пальцем диван, а то вдруг он мне только мерещится. Поскребла ковер… Все настоящее. Значит, я грузчиков просто не увидела. Да. Я же в узенькую щелочку подглядывала…
Оценить удобства новых кресел я пока не могла, а вот диван мне понравился. Мягкий, широкий и длинный. И ковер пушистый и теплый…
Князев прожил у меня уже четверо суток и исправно поил лекарствами, кормил и делал уколы. Только вот лучше мне отчего-то не становилось. Наоборот, было ощущение, словно я скатываюсь в пропасть. Температура подскакивала внезапно, и ее не сразу удавалось сбить не только медикаментами, но даже обтиранием водкой. Да, было дело. Князев обтирал меня не единожды, ругаясь при этом на чем свет стоит… Порой я даже бредить начинала. Сказала ему в итоге, что надо в больницу. Похоже, так мне не выкарабкаться…
А как-то ночью я сквозь тревожный сон услышала разговор прямо рядом с постелью.
– Ба, мне нужна твоя помощь. Правда нужна. У меня подружка заболела, я сейчас у нее. В чем проблема, разобраться не могу. Все, что врачи велели, ей даю, сам тоже понемногу подпитываю, а ей все хуже и хуже, уже бредить начинает. Ну, ба! Будь человеком! Я тебе сейчас зеркальный коридор открою. Посмотри ее, а? Я ничего уже не понимаю и ничем не могу помочь.
Вроде бы Князев говорил по телефону, но буквально через пару минут прозвучал второй голос, принадлежащий пожилой женщине.
– Так, ну и что тут? – мне на лоб легла сухая прохладная ладонь. – И давно она так горит?
– Несколько дней уже, – ответил Алекс. – Причем я никак не могу вычислить закономерность. Только вроде лучше становится, ведь я ей антибиотики колю, а потом ночью – бац! – и она вся пылает.
– Ладно, не мешай. Попробую разобраться, – проговорила его собеседница.
Мне очень хотелось открыть глаза и посмотреть, кто же эта гостья, но никак не удавалось. Поэтому я просто плыла по своей огненной реке и старалась не отключиться…
– Скажи мне, дорогой внук, – через некоторое время вкрадчиво заговорила бабушка Князева, – ты печать зачем поставил?
– Какую печать? – сначала удивился он, а потом исправился: – А. Нет, я не ставил. Ты чего, ба? Она же не обладает силой.
– Это ты чего, внучок! Девушка не обладает силой, только вот твоя печать на ее ауре стоит уже не один день, судя по тому, как проросла и закрепилась, и организм просто не в силах справиться с этим. Девочка сгорает в прямом смысле этого слова. Ты убить ее решил?
– Что?! – опешил Князев. – Нет-нет, это невозможно! Это же нарушение! Я не мог… Ох ты ж, черт! И правда, моя печать! Но я не… Ба, и что делать?!
– Это ты мне скажи, что делать? Как одна из старейшин рода, я могу снять твою печать и даже прикрою тебя перед законниками. Все же не чужой и спохватился вовремя, да и поставил ее неосознанно. Ведь неосознанно, да? Но ты понимаешь последствия? Ты больше никогда не сможешь быть рядом с ней, иначе убьешь ее своим присутствием. Потому что печать все равно будет пытаться возродиться рядом с тобой. У девочки нет дара, чтобы заблокироваться от тебя. Ты готов больше никогда не видеть ее? Кстати, как девушку зовут?
– Карина. Карина Соколова, – с заминкой отозвался Князев, после чего ответил на заданный вопрос: – Не готов. Она мне нравится. Очень! Больше, чем просто нравится. Я хотел… А второй вариант?
– А второй вариант – ответить за свой поступок и взять на себя обязательства. Но говорю сразу, родители будут в ярости, они уже присмотрели тебе потенциальную невесту.
– Видел я уже ту невесту! – в голосе Алекса прозвучало отвращение.
– Зато одаренная, – хмыкнула женщина. – Так что выбираешь?
– С родителями я разберусь. Ба, ты можешь сделать все что нужно? Я полностью беру на себя все обязательства, касающиеся этой девушки, Карины Соколовой. Делаю это в здравом уме и трезвой памяти. Вся вина и ответственность на мне, я это признаю.
– Вот так-то лучше, – прозвучало довольство в голосе бабушки Князева. – Твое счастье, внучок, что ее не видел никто из наших. Иначе сейчас ты бы уже отвечал перед судом сильнейших… Ну что ж, как одна из старейшин рода, я даю свое согласие и благословляю вас. Карина, вы ведь нас слышите?
– Слышу, – медленно, словно через не могу, ответила я. – Только не понимаю, о чем вы.
– А вам это и не нужно пока, – погладила меня по щеке сухая ладонь. – Ответьте мне, Карина, что вы выбираете: никогда больше не видеть моего внука или видеть постоянно? И учтите, под «никогда больше» я подразумеваю именно это. Вы больше никогда не встретитесь.
После этих слов стало очень грустно. Князев, конечно, странный тип, ничего не могу сказать. Но… оттого, что я больше никогда его не увижу, под сердцем начало тянуть.
– Второе, – прошептала я, делая очередную безуспешную попытку приоткрыть глаза. – Видеть постоянно… Можно?
– Можно! Что ж, попалась, птичка. Теперь деваться некуда…
– Ба, я готов, – произнес Князев. – Раз Карина тоже согласна… Что от нас требуется?
– Клятвы, разумеется. Ты знаешь, что делать. Карина, милая, – снова обратилась она ко мне, – если вы хотите поправиться и видеть Алекса очень-очень часто, вы должны сейчас кое-что сделать. Я буду задавать вопросы, а вы на все отвечайте – «да». Хорошо? А в самом конце повторите за Алексом вот это слово: «naáppa».
– А это не опасно? – даже в горячке мой разум попытался быть осторожным, хотя все происходящее сильно смахивало на сон или бред.
– Карин, это не опасно. И тебе станет легче, ты скоро поправишься. Обещаю! А я буду рядом… – успокоил меня Князев и, взяв за руку, погладил ладонь.
А потом его бабушка задавала вопросы на каком-то неизвестном мне языке, очень похожем на латынь, но точно не на нем. Князев в нужных местах говорил короткое слово на этом же языке, а я отвечала «да» на русском. После очередного вопроса Алекс произнес «naappa!», и я повторила за ним. Потом ладонь кольнуло, но я только вздрогнула, как все сразу прошло.
– Вот и все, дети. Поздравляю вас. Отпразднуем, когда Карина поправится. С родителями объясняйся сам. Только ты ведь помнишь, дорогой внук, что в современном мире этого недостаточно?
– Конечно, ба! Я завтра же оформлю все как нужно. Спасибо.
– Сочтемся, внучок! – хмыкнула она. – Хотела бы я посмотреть на лицо твоей матери, когда она услышит новость.
– Ну, ба-а. Когда же вы с мамой уже помиритесь?
– Никогда, дорогой. Зато я знаю, кому передам свой дар и силы перед смертью.
– Бабуль, ну какая смерть? О чем ты? Спасибо. Карина выздоровеет, мы к тебе в гости приедем. Можно?