Бесконечный Октябрь

За несколько микро сотых секунд до столкновения с ним я закрыл глаза. Братья, видимо, даже не успели сообразить, что только что произошло. Эта скорость была запредельной для них.

Мы разлетелись в разные стороны, словно бильярдные шары. Не давая Гвиду форы, я мигом вскакиваю на ноги. На этот раз он мчится точно на меня. Я набираю скорость. В этот раз мне удалось ухватиться за него, как следует. И снова его подвели его же длинные волосы. Я буквально перебросил его через себя, накрепко сцепившись с грязными прядями. Его тело ещё не столкнулось с землей, как я уже вновь летел в его спину. На этот раз Гвиду удалось вывернуться. Он встретил меня лицом к лицу. Его рука снова хватает меня за горло. Он вновь оказался на мне. В его руке мелькнул вынутый из – за пазухи клинок. Набрал высоту, он на короткий миг замер на месте, перед тем, как направиться в мою плоть.

Я ещё даже не успел принять решение, как мне поступить в данный момент, что я определенно смог бы сделать, как сжатый в руке нож и сама руку растворились в воздухе, оставил после себя недолгий кровавый шлейф.

Гвид закричал от боли. Я схватил освободившейся рукой его горло, не давая ему возможности снова скрыться из виду. Единственной рукой он впился в моё горло, запустил в него когти. Я задрожал от боли. Ещё секунда и мой кадык оказался бы в его руке, но тут послышался второй выстрел. На меня хлынула кровь. Его нижняя челюсть улетела вслед за рукой. На её месте остался болтаться язык. Я схватил его, что есть силы и потянул на себя. Наконец – то он отпустил меня. Я сбросил его. Гвид вскочил на ноги и попытался бежать, что ему совсем не удалось. Тяжело хрипя, он истекал кровью, которая окрашивала снег из белого в бордовый, он упал, но продолжал при этом ползти к немыслимому теперь спасению. Я встал на ноги. Послышался третий выстрел, который окончательно сбил Гвида с ног. Только теперь я оглянулся. В сотне метров от меня стоял Насса.

Усвоил прежний урок, я мигом вернулся к издающему пугающие меня звуки Гвиду. В мгновение ока Яника оказалась рядом со мной.

– Я видела его и в более худшем состоянии, – сказала она.

Он вновь попятился назад. Яника последовала за ним, пока он не дотащился к реке. Всю дорогу я шел за ней. Насса держался на расстоянии, а вот Диос и Сежо куда – то исчезли, но через несколько минут я увидел их бегущих к нам с канистрой.

– Только так, – сказал Сежо. – И соберите всё, что останется после.

Сказал это, он махнул рукой Диосу.

– Идем, брат. Больше нам здесь делать нечего.

С этими словами они отправились домой, чтобы успокоить маму. Диос всерьез переживал, что она могла позвонить в полицию. Это было напрасно. Яника успела припрятать её телефон и накрепко заперла дверь её комнаты снаружи, сломал вдобавок к этому ключ в замке. Наверняка братья уже выбили её и всячески успокоили маму.

Насса, ничего ни от кого не дожидаясь, начал ломать сухие ветки. Набрал приличную кучу хвороста, он подошёл к Гвиду. Найдя на том, что не так давно было его лицом выпученные от ужаса глаза, он не щадя патроны перестрелял все его конечности.

– В аду тебе будет намного хуже, поверь, – сказал Насса.

Сразу после этого он принялся щедро усыпать его хворостом. Закончил с этим, он вылил весь имеющийся бензин в канистре на его тело. Друг начал шоркать по карманам. Он быстро понял, что у него нет ни спичек, ни зажигалки.

Из – под веток послышалось подобие смеха. Стоящая со мной чуть в стороне Яника покинула мои объятия и подошла к Гвиду. Сел рядом с ним на корточки, она некоторое время просто смотрела в его всё такой же безумный и дикий взгляд.

– Спасибо тебе за то, что ты сделал нас теми, кем мы являемся. Ты многому нас научил, особенно меня, и в частности этому, – Яника проговорила несколько непонятных мне слов, и под её ладонями загорелся огонь, который мигом разыгрался по всему его телу.

Нежелающее сдаваться тело задергалось в конвульсиях. Дабы усмирить его, Насса сделал ещё несколько выстрелов. Из пламени донесся нечеловеческий, душераздирающий, оглушительный крик, который навсегда останется в нашей памяти, как самый страшный звук, который мы когда – либо слышали.

Яника вернулась ко мне. Я и мыслить не мог, что в конце истории я почувствую именно то, что я чувствую сейчас, стоя здесь и глядя на играющие языки пламени в глазах Насса. Я не чувствую эйфорию, счастье или покой. Кажется, что внутри меня всё сгорело точно так же, как сейчас догорает тело Гвида. Может быть, все мы просто ещё не в силах осознать, что нам удалось остановить самое настоящее зло? А может быть в ходе всех этих погонь и преследований в нас пропала часть той человечности, которая отвечает за радость, счастье и доброту?

Слишком много если. Сделано то, что сделано, и говорить тут больше не о чем. Об остальном позаботиться время. Оно расставит всё на свои места, и я искренне верю, что все мы ещё не раз испытаем чувство радости от того, что теперь мы можем жить спокойно. Но один момент не даст мне покоя. Глядя в огненные глаза Насса, я никак не могу заставить себя поверить в то, что этот человек когда-нибудь вновь станет таким же счастливым и жизнерадостным, коим он был совсем недавно.

На улице вновь стало сумрачнее, но на сей раз это случилось от того, что день начал подходить к своему концу. К своему концу начал подходить и октябрь. Он практически позади и но поистине станет для нас бесконечным.

Первый снег начал стелиться все более густым ковром, постепенно укрыл своей белизной выгоревший клочок земли, с которого мы собрали всё, что только можно было, а собрать с него можно было лишь пепел. Теперь нам пора возвращаться домой. Пора рассказать всем родным и близким людям, какая невероятная история произошла со всеми нами.

Я долго думал над тем, стоит ли рассказывать им всё так, как оно есть. Мы можем им доверять, но не стоит заставлять всех этих ни в чем неповинных людей принимать в свою голову всю правоту нашей, от части, мерзкой, грязной и ужасной истории. Я не хочу заставлять кого – либо переживать все, через что мы прошли, пусть даже и с наших слов. Каждому из них будет куда спокойнее и легче, если все самые тяжелые моменты нашей истории останутся не озвученными. Не озвученными и, к сожалению, не забытыми.

VI

Дверь открылась совсем бесшумно. Я пропустил Янику вперед. Она прошла в центр комнаты и остановилась, всё никак не решаясь сделать следующий шаг.

– Как давно я здесь не была, – произнесла она горько и тоскливо.

Она посмотрела на меня через плечо. Кажется, что она готова разрыдаться, но находит в себе силы сдержаться. У меня самого по коже покатились мурашки. Я осознаю, что её собственные родители уже и верить перестали в то, что она когда-нибудь вновь переступит порог дома. И вот она здесь, стоит в самом центре своей комнаты.

Подойдя к окну, она раздвинула шторы. Полутемная комната быстро залилась ярким солнечным светом, от чего в ней сделалось ещё уютнее.