Мычка

Заметив колебания гостя, Хозяин пожевал губами, произнес:

- Ладно, паря, вижу правду говорить не хочешь. Пока не ляпнул чего, не подумав, договоримся так. За услугу услугой ответишь, чтобы обид не было. Седьмицу, другую побатрачишь - отблагодаришь. Оклемаешься, вон, с лица совсем спал, ни рожи ни кожи, только кости и торчат, а заодно решишь, дальше пойти, или здесь остаться.

ГЛАВА 3

Мычка опешил. Отблагодарить за помощь несомненно нужно, но батрачить седьмицу, тем более две, всего лишь за ночь в холодном, насквозь пропыленном сарае... В родной деревне, зайди кто подобным образом на огонек, отогрели бы, спать уложили, а на утро проводили, да еще и узелок с пищей выдали. Мычка пытливо взглянул на хозяина, не смеется ли. Но лицо собеседника сурово, из-под морщинистых век настороженно и цепко сверкают глаза, порой приобретая то странное выражение, что промелькнуло с самой первой встречи.

Однако, какой бы несоизмеримой не казалась благодарность, хозяина придется уважить. Лупцуя жестким шершавым ремнем за очередную провинность, отец, бывало, говаривал - за проступки ответ держи, чтобы впредь неповадно было. За эти дни он совершал ошибки трижды: погнался за кабаном, потерялся, и, главное, покинул деревню, когда должен был оставаться на месте. За подобное не то что седьмицу - до весны работать мало!

Мычка вздохнул, сказал с чувством вины:

- Побатрачу сколько скажешь.

Хозяин покивал, сказал с заметным довольством:

- Вижу, парень ты смышленый. Будешь батрачить хорошо - расстанемся полюбовно. Но смотри, - он вновь нахмурился, - с местными не зарывайся, и гонор не кажи. Иначе живо растолкуют, кто есть кто, да так, что небо с овчинку покажется. Здесь таких не любят.

Последние слова хозяин произнес с такой глухой ненавистью, что Мычка содрогнулся, спросил едва слышно:

- Каких?

Собеседник вздернул губу в кривой ухмылке, так что стали видны пожелтевшие кривые зубы, прошептал:

- Вершинников - нечисть лесную.

- Вершинников?

Мычка некоторое время непонимающе моргал, но, перехватив взгляд хозяина, едва не буравящий голову, невольно вздернул руку. Пальцы коснулись волос, чуть сдвинулись, дотронувшись до уха, замерли.

Хозяин покивал, произнес с нажимом:

- Их, их, родимых. Тем и отличаются, что уши, как у зверья - острые, да подвижные. - Заметив, как Мычка поспешно взъерошил волосы, он оскалился, добавил: - Да и статью. Что стар, что млад - все поджарые, тонкокостные, что твой хорек. Не силой - ловкостью берут. Ну и, конечно, кожа.

- А с кожей что? - чувствуя, как перехватило горло, прошептал Мычка.

Хозяин пожал плечами.

- Бледные. Даже на солнце не темнеют. Одно слово - нечисть. - Добавил с насмешкой: - Да что я все рассказываю, а то сам не знаешь? А коли забыл, ха-ха, в воду глянь, или в таз начищенный, живо вспомнишь.

Оглушенный услышанным, Мычка с трудом вымолвил:

- А почему... вершинники?

- Кто ж его знает. Видать, на верхушках живут: на деревьях, или, может, на холмах. Нечисть, одно слово. Ладно, разговоры разговорами, а дело стоит. - Он поднялся, направился к выходу. - Пойдем, покажу, что делать, да прослежу. А то напортишь, исправляй потом.

Хлопнула дверь, в сенцах завозилось. Ошеломленный услышанным, Мычка замедленно поднялся. Позади грохнуло, раздраженно зазвенело. Обернувшись, Мычка перехватил недовольный взгляд хозяйки, поспешно выскочил за хозяином. Руки натягивают сапоги, взгляд бездумно мечется по стенам, но в голове затишье. Мысли движутся замедленно, со скрипом, словно тяжелый жернов. Череп раскалился от бесплодных попыток понять услышанное.

Почему нечисть? В чем разница между живущими в его родной, и местной деревне? Кончики ушей, чуть более светлая кожа, гибкая стать... Но ведь это естественно! Настолько естественно, что даже странно, как местные удосужились придать подобным вещам такое значение. Любой охотник, даже самый неопытный, знает - зверя создает жизнь. Даже близкие твари, порой, различаются настолько, что кажутся совсем-совсем разными. Образ жизни накладывает отпечаток, формирует повадки, изменяет внешний вид. Но при всех внешних различиях суть не меняется. Зверь остается зверем, рыба рыбой, а человек... человеком.

- Заснул?

Голос грубо вторгся в раздумья, спугнул мысль, что вот-вот должна была привести к пониманию чего-то очень важного. Мычка вздохнул, вышел из дома. Хозяин маячит неподалеку, нетерпеливо постукивает носком сапога по земле. Заметив, что гость вышел, он двинулся в обход дома, время от времени поглядывая, следует ли новоявленный работник по пятам, или опять отстал, отвлекшись на очередную бессмыслицу.

Мычка шел споро, но успевал косить глазами по сторонам. Вокруг в беспорядке расположились почерневшие, покосившиеся избы. Мычка не переставал удивляться, как можно довести дом до такого состояния. Ведь жилье - единственное убежище, что укрывает от непогоды, защищает от хищников. Жилье, как и оружие, должно быть в идеальном состоянии, чтобы в тяжелую минуту не подвело, сохранило жизнь. Эту простую истину он заучил наизусть, и теперь, глядя на ветхие строения, ощущал неприятный щем в груди.

Сразу за домом, в огороженном ветхим заборчиком дворике, обнаружились груды рыбьих костей. Глядя на почерневшие останки, Мычка наконец понял, что именно придает воздуху вокруг непривычный терпкий аромат. Судя по висящим неподалеку, намотанным на подставки сетям, основное занятие хозяина ловля рыбы, если же взглянуть шире, рыбалит вся деревня: разложенные возле изб сети, горы рыбных костей и чешуи, и мощный тяжелый запах рыбных останков. Вообразив, какой запах здесь стоит в теплое время года, Мычка передернул плечами.

Ощутив острый приступ презренья, как можно жить в такой грязи? Мычка поспешно встряхнулся, отбросил неуместные мысли. Нельзя судить о привычках, не проникнув в глубины чужой жизни. К тому же именно этим людям он обязан жизнью, так что...

- Что я должен делать? - Мычка взглянул в глаза хозяину.

- Что-то мусора поднакопилось. Займись. - Перехватив озадаченный взор помощника, хозяин уточнил: - Собираешь в мешок, относишь к ограде, высыпаешь. Вот мусор, вон мешок. Как видишь, ничего сложного.

- Просто высыпать за ограду, не уносить в лес, не закапывать? - спросил Мычка, пораженный в который раз.

Хозяин пожал плечами.

- Ну да. Чего мудрить-то? - Прищурившись, добавил ехидно: - Нет, конечно, ежели рук не жалко, можешь выйти за околицу, подолбить, ха-ха, земельку. Она нынче мягкая.

Посвистывая, хозяин удалился. Оставшись один, Мычка осмотрелся. До околицы, как назвал окружающий деревню частокол хозяин, не далеко, куча мусора не так уж велика. Единственная неприятность - неподалеку расположились пару домишек, и местные наверняка заинтересуются, выйдут посмотреть. Конечно, он не стыдится работы, отблагодарить за помощь - что может быть лучше, вот только отношение хозяина к вершинникам не идет из головы. И если все местные относятся к "лесной нежити" также, то...

Зябко передернув плечами, Мычка приступил к делу. Работа пошла легко. Рыбные остатки съезжают целыми пластами. Всего-то нужно, собрать кучу побольше, да перебросить в загодя подставленный мешок. Набрав столько мусора, что мешок едва не лопнул, Мычка перекинул ношу на плечо, двинулся к околице. В свете дня околица выглядит менее монолитной, чем показалось ночью: покосившиеся жерди, подгнившие столбы, усиленные подпорками и засыпанные все тем же мусором почти до половины.

Когда-то неплохая, нынче ограда представляет плачевное зрелище. Мычка терялся в догадках - кому и для чего понадобилось возводить забор. Нынешнее состояние околицы говорит лишь об одном - жителям деревни ограда не нужна, и подновляют ее больше по привычке, чем из насущной необходимости. Потоптавшись у околицы, рука не поднималась бросать мусор вот так, считай, в самой деревне, Мычка все же высыпал отбросы. Пока он раздумывал, в окошке соседнего дома появилась чья-то кудрявая голова, блеснули любопытные глазенки. Не желая привлекать излишнее внимание, Мычка поспешно удалился.