Мычка

Рассматривая на свет только что зашитую рубаху, Мычка услышал скрип двери. Повернувшись, он наткнулся на изучающий взгляд Филина.

- Вот что, паря, бросай-ка ты эту ерунду. Пора бы и делом заняться.

Хозяин дома сделал неуловимое движение, отчего его рука, мгновение назад прятавшаяся за спиной, возникла спереди, а в кулаке... Мычка невольно задержал дыхание, а сердце ударило с перебоем. Холодно отсвечивая металлом, в кулаке застыл меч.

ГЛАВА 15

Стараясь не выдать охвативших чувств, Мычка отложил шкуру, встал, приблизился, неотрывно глядя на меч, что, на деле, оказался не вертелом, а неким неведомым оружием. Филин перехватил меч за лезвие, протянул.

- Что стоишь, бери.

Мычка осторожно взял оружие двумя руками. Пальцы ощутили гладкую, приятно холодящую поверхность металла, лаская, прошлись туда-обратно. Ладонь сдвинулась, легла на рукоять. Мычка постоял, прислушиваясь к ощущениям. Чем-то похоже на нож, только непривычно тяжелый. Он взмахнул мечом, раз, другой. Блеснуло, клинок с гулом рассек воздух. Он поднял взгляд на хозяина дома, спросил с запинкой:

- И... что мне делать?

Тот пожал плечами.

- Ничего. Пока ничего. Попривыкни, приноровись. Чтобы рука притерпелась. - Глядя, как Мычка покачивает оружием, добавил: - Запомни только, удар наносят ребром. Меч - оружие прочное, но, коли на другой меч найдет, не выдержит, если плоскостью поставишь.

Филин скрылся в доме. Мычка остался у порога в растерянных чувствах. Каждый день он смотрел на меч, и каждый день порывался продолжить однажды начатый разговор, но всякий раз сдерживался. И вот дождался. Хозяин дома сам вернулся к теме. Но, как вернулся! Просто дал оружие, без наставлений, пафосных речей, не опасаясь, что гость сломает, унесет, или, чего доброго, обратит против него самого.

Мысль показалась кощунственной. Мычка уже хотел отмахнуться, обругать себя за глупости, но перед внутренним взором возникли исполненные ненависти лица рыбарей, а в ушах зазвучали слова Филина - "убить чужого - добро". Рука невольно дрогнула, серебристый клинок показался вдруг угрожающим и чуждым. Ведь это даже не дубинка, что ударит, сорвет кожу, возможно, сломает кость. Меч легко рассечет мышцы, разрубит кости, пронзит. Вещь, единственный смысл которой - убийство.

Мычка похолодел. Красивое оружие, удобно лежащее в руке, предстало с совсем иной стороны. Возникло сильнейшее побуждение зайти в дом, отдать, и больше никогда не притрагиваться к жуткой вещи. Он сделал шаг, рука потянулась к двери, пальцы ухватили ручку. Но что-то глубоко внутри воспротивилось. Мышцы удерживающей меч руки наполнились силой, а пальцы с такой мощью впились в рукоять - не отлепить. Мгновение Мычка колебался, разрываясь от противоречивых чувств, затем мягко отступил.

Шаг, другой. Он отошел, снова взмахнул мечом. Сомнения истаяли, на душе стало легко. Недавние колебания показались глупостью испуганного ребенка. Как можно отказаться от такого?! Простая полоса металла, но какая уверенность вдруг появилась в теле, стоило лишь прикоснуться. Он взмахнул мечом раз, еще один, еще, как завороженный, вслушиваясь в угрожающее завывание разрубаемого металлом воздуха.

Мычка не расставался с мечом весь день, а вечером с сожалением положил оружие на место, с чувством, что оставляет частичку себя. На следующий день он отправился проверять силки, но, обычно приятное, занятие не доставляло удовольствие. Наскоро расставив ловушки, он поспешно вернулся, и лишь когда руки потянулись к оружию, понял, что именно влекло назад.

Филин промолчал, но взглянул одобрительно, и Мычка вновь ходил вокруг дома, ощущая странную смесь радости и возбуждения, когда, взмывая по велению руки, оружие издавало короткую, но грозную песнь. Сперва он всего лишь рубил воздух, но, осмелев, стал сбивать сучки и небольшие веточки, с любопытством наблюдая, как на месте соприкосновения дерева с металлом остается ровный срез.

Очередной раз обойдя дом, Мычка наткнулся на Филина. Тот стоял, задумчиво глядя в пространство, но, заслышав шаги, обернулся, и Мычка оторопел. В руке у хозяина дома блестит точно такой же меч, или даже больше. Хотя нет, не такой, и не больше. Приглядевшись внимательно, Мычка отметил: перекрестье другой формы, а клинок немного короче и отличается цветом.

Отметив, как изменилось лицо вершинника, Филин скупо улыбнулся, сказал:

- Вижу, обвыкся. Что ж, нападай.

Мычка сглотнул. Догадаться, что кончится чем-то подобным, было не сложно, но, тем не менее, предложение застало врасплох. Ощущая вихрь противоречивых чувств, он произнес:

- Это обязательно?.. В том смысле, что...

Филин поморщился, перебил:

- Ты оружие в руки взял для чего? Нападай.

Голос прозвучал повелительно, и Мычка замолчал, ощутив сперва досаду, а затем и злость. И что на него нашло? Ведь если отбросить страх и правила, на самом деле он жаждет схватки. Размахивать оружием, срубая беззащитные веточки, конечно, хорошо, но нужен противник, пусть не настоящий, пусть всего лишь имитация, но иначе никак.

Он шагнул вперед, ударил. Сперва не сильно, пробуя руку. Филин кивнул, неспешно поднял оружие. Мечи столкнулись, издав мелодичный звук. Мычка отступил, потоптавшись, ударил еще и еще. Филин одобрительно качал головой, и отбивал удары Тело пронзил восторг, а голова закружилась от нахлынувших чувств. Сердце застучало сильнее, разгоняя кровь по жилам, мышцы напружинились.

Так вот он каков, настоящий бой! Тело смещается, выплескивая силу в движении, мышцы горят от напряжения. Хочется бить сильнее, чаще. Зажатое в руке невиданное оружие придает сил и уверенности. Как, оказывается, просто. Взмах, еще один. Шаг вперед, назад. Не иначе, он уже рожден с этим знанием. Добытчик, боец, победитель!

Резкий, сильнее обычного, удар. Пальцы рвануло и... рука опустела. Оружие отлетело поодаль, а в горло, холодя и покалывая, уперся металл. Филин рывком приблизился, отчего его лицо заслонило большую часть мира. Губы изогнулись в усмешке, а глаза блеснули льдом. Глядя в расширившиеся от удивления глаза Мычки, он замедленно произнес:

- Молодец, начало неплохое. Но, не увлекайся. Ты еще даже не ученик, ты просто взял в руки оружие. Не более того.

Столь же неуловимо и быстро, как приблизился, он отстранился, убрал меч. Ощупав горло, Мычка сглотнул, сказал, с трудом сдерживая возбуждение:

- Прости. Возможно, я забылся, но это непередаваемое ощущение окрыляет.

Филин улыбнулся, ответил:

- Я вижу, и это хорошо. Значит стезя воина тебе не чужда и наши усилия не пропадут даром.

Не поняв, что имел в виду собеседник, Мычка сходил за оружием, тщательно стряхнув налипший снег, поинтересовался:

- Что дальше?

Филин пожал плечами.

- Продолжаем. Но сперва несколько замечаний...

Мычка выслушал, но от будоражащего кровь восторга понял не все, если не сказать - вообще ничего не понял. Слова казались лишними, неуместными в этом празднике куража и силы. Хотелось двигаться, жить, ощущать непривычную, но столь приятную тяжесть в руке, чувствовать холодок ветра, слышать мелодичный звон.

Филин чуть нахмурился. Рассеянность Мычки не укрылась от его внимательного взора. Однако, не смотря на явное невнимание слушателя, он договорил. В его взгляде, обращенном на вершинника, проглядывало нечто странное, словно в стоящем напротив молодом парне он видел отражение себя, каким он был давно, со всеми свойственными юности радостями и недостатками, с высоты минувших лет вызывающими лишь слабую улыбку грусти.

- Продолжим.

Соперники подняли оружие, и лес вновь наполнился мелодичным звоном. И вновь, как и в первый раз, Мычка ощущал кураж и будоражащую кровь сладкую радость, с какой тело вбирало живительную силу боя, за долгое время болезни истосковавшись по движению.