Страница 7 из 193
Для Глеба примером стали вовсе не предки, а ровесники. Друзей не бывает много. Люди, с которыми общался парень, были исключительно похожи друг на друга. Замкнутый и закомплексованный Хабаров как огня боялся перемен. С того самого дня, когда первый раз ему показалось, что он сможет. Сможет и сделает, но не судьба. Всё перевернулось и перевернуло представление Хабарова о реальности…
Даня. Человек, который остался рядом и понял, каково в один день потерять смысл жизни. Даня. Тот самый человек, который решился мстить его обидчикам. Даня. Человек, для которого было неважно мнение окружающих и который сумел помочь ему хоть как-то выкарабкаться из того дерьма, что вылилось в самый неподходящий момент. Хабаров благодарил Жданова. Постоянно. Однако есть и другая сторона медали: Глеб безмерно завидовал Дане. Во всем. У блондина было всё не так, как у него: любящая семья, популярность, перспективы. У Дани всё получалось на удивление легко. Иногда он от скуки специально устраивал себе неприятности – развлекался.
Кекс пытался представить себе свое будущее без Жданова и не мог. За долгие годы их дружбы они словно стали одним целым. И всё же Глеб всегда чувствовал себя ущемленным, так, словно блондин забирал его кислород. Вдох Глеба был лишь наполовину его, в то время как у Жданова один вдох равнялся десяти его выдохам!
- Ты что, Жданов, с чем-то не согласен? – осведомился Муравьев, продолжая подпирать стенку. – Ты думаешь о том, как было бы здорово мне навалять, да?
- Так ты иди сюда – наваляю! – уверено держался Даня.
- За что тебя уважаю, так это за оптимизм в самых безвыходных ситуациях!
- Вот видишь, меня хотя бы есть за что уважать…
- Заткнись гнида, паршивая! – лысый больше не мог сдерживать себя. – Ты себя крутым считаешь?! Это поправимо!
Даниил уже знал, что избежать мордобоя не получится. Он прикидывал свои силы. Картина не была особенно радужной – одному против пятерых пьяных идиотов достойно выстоять будет сложно. Жданов всё же поднес к губам стаканчик с коньяком. Зажмурился и, открыв рот, запрокинул голову, одновременно вливая туда жидкость, на вкус похожую на раствор люголя. Сделав над собой усилие, всё же проглотил и, смяв одноразовую тару, отбросил её в сторону. За ним внимательно наблюдали.
- Для храбрости?
- Можешь думать так. – Даня сглотнул и неприятный привкус усилился.
- Посмотрим, о чем будешь думать ты, когда мои парни тебя в парашу окунут! – Денис кивнул лысому.
От первого удара Жданов увернулся, но стоило ему сконцентрироваться на одном противнике, как его заломал второй. Он схватил парня за локти и зафиксировал их, не давая дергаться. Спина жертвы была теперь прижата к груди палача, а светлая макушка упиралась в подбородок.
- И это всё, что ты можешь? – молчание не было знаком согласия. Даня наклонил голову вперед и тут же за пару секунд резко вскинул её – сильный удар пришелся как раз по челюсти. Вот и первая кровь. Руки Жданова быстро стали вновь свободны. Он развернулся лицом к нападавшему и вовремя подставил подножку. Одним меньше…
Хук справа, хук слева, затем увернуться и махнуть ногой. Грациозно и даже плавно, словно в танце. Даниил привык к этому. Он любил драться. Нет, не потому, что был жестоким, а потому, что это приносило дополнительную известность. Быть популярным не значит быть идеальным. Не только власть, но и популярность держится на страхе.
Всё было бы так хорошо, но каждое новое движение становилось более болезненным, чем предыдущее. Даня боялся, что рана помешает ему точно наносить удары. Так и случилось. Лысый хоть и был практически в стельку, но желание раскрасить окружающим фейсы было сильнее. Пытаясь подойти к Жданову, скинхед завалил троих и раскидал их по разным углам. Демонстрация. Устрашающе, по его мнению, должны были выглядеть разбитые костяшки пальцев. Дане даже понравилось каждый раз уходить от атаки. Бить он не решался. Такого великана одолеть с пары ударов нереально, а боль могла сыграть с Даней злую шутку.
- Вали его! – Муравьев не мог больше видеть эту убогую картину. – Давай!
Что может быть хуже неожиданности? Только две неожиданности. Даня в очередной раз метнулся от угла в центр помещения, не дав верзиле схватить себя. А тот поскользнулся на кафеле и естественно на ногах удержаться не смог. Барная стойка благополучно превратилась в кучу стекла и брызг оставшегося пойла. Терпение Дениса на этом лопнуло – он покинул свой «пост» и кинулся на соперника с неистовой злостью. В этот раз Жданов не стал уворачиваться и встретил лобовую атаку. Удар!
Стало жутко больно – кулак нашел самое слабое место. Даня оказался подмят под Муравьева. Тот сбил его с ног. Холодный пол и что-то горячее, растекающееся под рубашкой, не оставили сомнений – два, наложенных чуть больше трех часов назад, шва разошлись.
- Что тут у вас за трактиръ на крышке унитаза?! – Ива почти сорвал дверь с петель.
Муравьев сразу вскочил на ноги. Туалет превратился в очень плохой бар. Кругом битая посуда и пьяные полусонные хлюпики. Жданов продолжал лежать на спине посреди погрома. Его глаза были зажмурены.
- Что с ним?
- Товарищ преподаватель! – баскетболист попытался изобразить крайнюю степень волнения. – Этот козел мне навешать хотел! Я защищался!
- Не трынди! – физрук посмотрел на своего воспитанника уж очень выразительно. Подействовало.
- Алкаш! – Иванов склонился над блондином. Он не понял, что тому плохо. – Поднимай задницу! Молись, чтоб я в деканат не донес!
- Даже и не подумаю, – голос у Жданова был чуть тише и сдавленнее обычного. Он открыл глаза. – Меня всё равно уже отчислили…
- Что здесь твориться?! – на этот раз голос вошедшего принадлежал Лапину.
- Жданов! Ты хоть знаешь, что я с тобой за этот балаган сделаю?! – Ива первым схватил блондина за грудки, едва тот поднялся с пола.
- Ничего вы с ним не сделаете, Иван Иванович, – процедил Лапин. – Жданов больше не студент нашего заведения, а значит, и головная боль, доставляемая им, теперь не наша забота!
- Да мне плевать! Сначала он отработает свои долги! – физруку было совершенно плевать на мнение литератора. «Там, где есть сила, не нужны мозги», – считал он. – Завтра жду на тренировку! Сопляк! У тебя только два выхода: либо ты играешь за нашу сборную на универсиаде, либо я тебя загноблю до гробовой доски!
- Это что, угроза?
- Это факт! – ответил Иванов, сверкнув глазами. – Завтра. Ты. Всё. Отыграешь. Понял?
- Завтра же выходной, – Дане показалось, что с Лапиным этот трюк может прокатить. – Верно, Аскольд Прокофьевич?
- А ты идешь не к нему, а ко мне! – Ивушка ещё ни разу не поддавался на подобные уловки. – Твоя отработка выходных не признает! Или мне напомнить, почему ты сумел продержаться здесь целых три года?!
Муравьев стоял за спиной преподавателя и шевелил губами, передразнивая его. Даня не выдержал и показал брюнету средний палец. Ива принял этот жест на свой счет.
- Сукин сын! Ещё раз увижу – поломаю! Усек?!
- Не советую вам, Иван Иванович, разговаривать в подобном тоне. – Лапин на правах декана, пусть и бывшего, заступился за студента своего факультета, потому что он прекрасно знал, что Ива выделывает наедине со своими. – Все здесь взрослые люди. Повторять никому ничего не нужно.
- Да что вы говорите, Аскольд Прокофьевич! – начал кривляться физрук. Что они-то не могли поделить? – Вас забыл спросить, кому и что мне повторять!
- Полагаю, что тут мы больше не нужны? – профессор пихнул Даню, кивая на выход. – Разберитесь с этой шайкой самостоятельно…
Откуда в уборной нарисовался Лапин, было нетрудно догадаться – возле туалета терся Макар. Даня даже начал забывать, с чего он стал считать рыжего отбросом. Одно, другое, третье… Каждый раз, когда он влипал в историю, рядом был Бобровский! С чего всё началось? С драки в аудитории Сонковой. Гребаная философия! Жаль, что приходится уходить – Дане не хотелось так просто сдавать позиции Эллочке. И снова виноват Макар! Везде он! Даже спектакль провалился, наверняка, не без его помощи!