Страница 186 из 193
- Не могу, – пожал плечами Жданов.
- Не в этом дело, Стас. И вообще, никогда не говори «никогда», я расскажу свою историю, чтоб развеять твои сомнения по поводу моей компетентности.
Гончарова отличала сдержанная манера общения, он прятал истинные эмоции, и суждения его следовало делить пополам не потому, что произносящий их лгал, а потому, что никогда не озвучивал того, о чем на самом деле думал. Однако бывали случаи предельной искренности. Как сейчас.
- Вот ты говоришь, что веришь ему как себе, но это вовсе не показатель. У меня тоже были весьма неплохие отношения с сыном до недавнего времени. Он женился несколько лет назад на хорошей девушке, вроде всё было ничего, но меня смущало только одно – он младше её на четыре года. Да. Согласен, что это не возраст, но в наше время любая, даже незначительная, разница в чем-либо считается чем-то неприемлемым для общества. Он совсем пацаном ведь был... Как ты знаешь, проблем у меня с сыном особых никогда не было, он отлично закончил школу и собирался поступать в университет. Они с женой сняли квартиру в другом городе, скоро внуки появились. Только я месяц назад узнал, что у меня нет больше ни сына, ни невестки, ни даже внуков… – Гончаров замолчал, сглатывая навернувшиеся слезы. – Оказывается, он приревновал жену к какому-то хлыщу и только из-за подозрений задушил свою «единственную и любимую» да к тому же беременную подушкой, а годовалого сынишку в порыве злобы зашиб дверьми… короче, приехали менты и положили его на месте при попытке сопротивления! Что теперь скажешь?!
Жданов насуплено молчал. После такого говорить не хотелось.
- Вот тебе и тихий милый мальчик, которого я растил без матери, вкладывал всё, что мог, а получил – три могилы в парке. Вот и подумай, – майор вытер слезы и стал вновь непроницаемой скалой. – Что я теперь должен делать и кого винить.
- Гриша, прости, если я…
- Нет, Жданов, я рассказал тебе не потому, что мне нужно сочувствие, а для того, чтобы ты понял: даже самый примерный мальчик способен на отчаянный шаг, если дело касается любви, будь она неладна! Тебе ли этого не знать?!
Стас понял, что именно имел в виду Гончаров. Даниил на самом деле часто напоминал Жданову-старшему себя в юношестве. Максимализм и грезы о светлом будущем, обязательно идеальном. С одной лишь разницей.
- Да, я знаю, но с моим сыном немножко другая история, Гриш.
- Вот как? Поделишься?
- Он не влюбляется.
- Ха! – майор сел и откинулся на спинку кресла. – Ты с чего так уверен?
- Просто знаю. С этой Виолеттой у него не было ничего кроме банального секса. Как и с десятками других баб до неё!
- А, по-твоему, банальный секс не может послужить мотивом для убийства?
- А зачем ему это? Зачем?! Они вместе не жили, детей общих не имели, свободные отношения не требуют каких-то усилий, знаешь ли. Ревность? Брось! К кому её ревновать?
- Я не согласен, – Гончаров оборвал речь инвалида категоричным жестом руки. – Свободными эти отношения назвать сложно! Я знаю, что у него были терки с однокурсником как раз из-за этой мадам! Скажешь, не повод?
- С каким ещё однокурсником? Какие терки?!
- Вот это я и собираюсь узнать.
- Да он мухи не обидит!
- Уверен?
- Ну, может, разозлиться, подраться, но…
- Ага… а ты утверждал, что он у тебя пай-мальчик!
- Гриша, толком объясни! – Стас нахмурился.
- Ты меня от работы отвлекаешь вообще-то.
- Сперва ты мне всё расскажешь!
- Протокол почитай…
- Григорий, скажи, что мне сделать, чтоб ты поверил?
- Стас, я никогда не поверю, что двадцатилетний парень никогда не влюблялся! Он у тебя смазливый и баб у него, наверняка, вагон и маленькая тележка… А, что, если он всех их положит?!
- Он же не псих, Гриш, – Жданов усмехнулся. – А ты ещё пожалеешь.
- Не начинай, – Григорий покачал головой. – Мы с тобой не друзья дворовые, чтоб языками чесать по полдня! Если будет возможность, то поговорим ещё, а так – сменим тему.
- Гриша! – отчаяние в голосе инвалида нарастало. – Поверь мне на слово… что бы ты там не напридумывал себе, но я знаю, я просто уверен, что Данька непричастен к этому! Отпусти его под подписку.
- Ты в своем уме?
- Я тебе клянусь, что по первому вызову он явится и станет сотрудничать со следствием…
- Нет, это я тебе клянусь, что докопаюсь до правды, а пока твой ненаглядный сынуля побудет тут – сохраннее будет!
- Ты…
- На этом закончим! – оборвал следователь. – Перейдем к Рюмину…
Гончаров достал новую папку с надписью: «Рюмин Семён Исаевич». В ней обнаружились несколько экспертиз, с отпечатками чьих-то пальцев и фотографии трупа. Пара прикрепленных вырезок из газет.
Стас зацепился взглядом за одну из них – что-то его царапнуло, когда он увидел свой недостроенный дом. Таким, каким он был двадцать с лишним лет назад. Стас не мог ошибиться. Что это значит?! Причем тут Рюмин?
- Что ты здесь увидел? – сразу накинулся Гончаров.
- Ничего, – инвалид отвернулся.
- Это твой домик, Стас. Твой. Я тебе кое-что расскажу.
- Опять? – Стас не хотел издеваться, но не получилось.
Гончаров выпрямился – он хотел показать всем своим видом, что его невозможно вывести из себя.
- Рассказ о моем сыне не имеет никакого отношения к этому дерьму. Ясно?
- Конечно, ясно, – серьезно и послушно кивнул Жданов.
- Что тебе известно о делах Рюмина с Бероевм?
- Как же ты меня достал! – Стас гневно зыркнул на майора.
- Зачем он звонил тебе?
- Я уже говорил, что не знаю!
- Что конкретно он тебе сказал?! – Гончаров злился. – Или ты мне перескажешь дословно, или я за себя не отвечаю…
- Ты уже сделал выводы? – подмигнул Стас. – Тогда делай их и дальше.
- Хорошо, тогда я сейчас приведу сюда мэра.
- Веди хоть президента, – усмехнулся инвалид.
КОВАЛЬСК.
Джура от рождения был жаден. Он всегда хотел больше. Больше, чем заработал, больше чем нажил, больше, чем заслужил. Эта тяга сделала из него раба, который беспрекословно подчиняется тому, кто пообещал неплохой заработок. С Банго они сошлись быстро и каждый чувствовал, что это не зря. После того, как Лексу посадили, Джура начал вести исключительно правильную жизнь. Но вот опять не сдержался. Ему самому порой было противно от мысли, что всё его существование – это лишь погоня за выгодой. За деньгами. Поклонение им. Но разве есть что-то важнее? Цыган не понимал того, кто утверждал обратное.
Само представление о деньгах сформировано в глубокой древности, когда обмен товарами стал себя изживать. Людям захотелось получить то, что можно самостоятельно потратить. То, чем можно распорядиться. То, что можно накопить. Жаль, что некоторым недостает ума, не смотря на все старания эволюции.
Банго был непредсказуем. Сунуться к нему – это всё равно, что зайти в реку, не зная глубины. Милехин надеялся, что всё обойдется, но судьба распорядилась иначе. Николай ещё никогда не видел подобного. Нет. Конечно, все экраны и газеты просто пестрили новостями, но вот о настоящем криминале парень не знал. Он не знал, что бывает тогда, когда кто-то оказывается лишним.
Николай не успел сказать ничего. Он собирался попросить Джуру отойти в сторону, как вдруг пистолет Крючковского выстрелил. Николай не сразу понял, что это был именно выстрел. Глухой звук падающего в грязную воду тела заставил резко вскинуться и замереть от осознания неизбежного финала. Нужно было бежать, но Милехин не шелохнулся. Он смотрел на мёртвого цыгана, лежащего лицом вниз. Кровавая вода успокаивалась медленно. Круги ползли к краям обмелевшей реки, вызывая небольшие волны.
- Так-то будет лучше! – с утробным смешком сказал Банго.
- Я бы не был так уверен, – процедил Милехин, всё ещё не отрывая взгляда от трупа. – Чем он тебе помешал?
- Не мне, а нам, – подмигнул бывший заключенный. – Можешь больше не шифроваться. Я тебя раскусил…
- Правда? – немного заторможено спросил Коля. – С чего ты это взял?