Страница 180 из 193
Давыдов приехал в пустую квартиру. Его абсолютно ничего не радовало. Теперь он понял, что не должен был ставить Дине условий. Он винил себя. Он чувствовал, что это не просто очередное дело, закрыв которое, неважно каким способом, он снова вернется в колею. Это означало тяжелый грех на всю жизнь. Давыдов никогда прежде не брал на себя ответственности за жизнь неродившегося человека. Не брал. Он подвел себя. Он подвел Дину. Он подвел всех. Он обещал Дине, что она обязательно родит здорового малыша и строил планы на будущее, естественно, не забывая о том, что Боевой придётся оке-чем пожертвовать ради светлой новой жизни. А теперь… теперь она потеряла ребёнка… Из-за него. Михаил нажрался в стельку. Его больше не волновало дело Жданова. Он совершенно отключился от всего, что не было связано с выкидышем. Он вспомнил запах, стоявший в отделении интенсивной терапии. Этот запах нельзя спутать с другим. Никак. Он напомнил ему о том, что несколько лет назад сюда привезли его мать. У Михаила была дружная и большая семья. Была. Всё рухнуло просто в одночасье. Он вел громкое дело. Его родные жили неподалеку от центра города. Там всегда было отделение полиции. Беспределить боялись. Но именно в тот вечер вся дежурка гуляла на дне рождения полковника. Того самого, место которого и занял впоследствии Михаил. История не из самых приятных. А для Давыдовых одна из самых трагичных.
Иногда простой грабитель бывает опаснее, чем стая самых отпетых рецидивистов. И это правда. Стоит загнать человека в угол, и он способен абсолютно на всё. Мать Давыдова не была готова к такому. Её пырнули ножом в попытке сбежать. Она была на седьмом месяце беременности. Мужа, то есть отца Михаила, не было дома. Различные командировки и выезды на опознания дали о себе знать. Родители начали ссориться. Семья переживала кризис. Этот ребенок должен был стать связующим звеном. Но не суждено было сбыться всем мечтам, которые лелеялись в Семье Давыдовых. Пьяные менты приехали слишком поздно. Скорой вообще не было видно несколько дней. После суда вынесли вердикт – несчастный случай. Михаил не мог поверить. Он и сам бы вскрылся, если бы не миссия мести.
С тех пор Михаил жил только ею. Все сотрудники отдела полетели со своих нагретых мест. Давыдову пришлось немало потрудиться, чтобы добиться справедливости. Он переступал закон не единожды. Но делал это исключительно ради благих целей. Место полковника закрепилось за ним после разрытия дела, в котором он потерял самого дорого и единственного человека, которого любил – мать. Всю свою службу Давыдов посвятил ей. Он из кожи вон вылезал, чтобы всегда и везде быть первым. У него это получалось. Дружба с Проскуриным была лишь одной из старых ниточек, за которые время от времени приходилось дергать, чтобы не дать старику скатиться в быдлятсткое существование.
Полковник Давыдов больше всего презирал ложь. Он был рьяным сторонником правды. Пусть и горькой. Любой из посаженных им преступников рассказывал всё, как было. И не пытался скрыть какие-то факты из преступной биографии. А вот чертов ублюдок Жданов оказался не из тех, кто понимает всю паршивость ситуации, и начинает выкручиваться. Выкручиваться не смотря ни на что. Жданов всё свалил на Бергера. Давыдов знал, что Аркадий птица высокого полета и никогда не действует своими руками.
Вывести и его на чистую воду – вот предел мечтаний на данном этапе. Михаил не раз наводил справки о Бергере и никогда не светился сам. Он намеренно не заводил с юристом никаких контактов и не собирался потакать ему. Он вообще никогда не хотел ни под кого прогибаться. И вот – попался. Что-то подсказывало ему, что этот выкидыш не был случайностью. Он был спланирован. Четко. По основному плану, что называется. Давыдов с силой сжал кулаки. Дина обманула его! Сука! Как он мог поверить ей?! Мужчина собрался и поехал обратно в больницу.
Дина лежала в одиночной палате. Она уже пришла в себя. Давыдов расспросил врачей. Все сказали одно и то же: девушка не усвоила мер предосторожности после аборта. Она специально нарушила предписания врача и случилось кровотечение. Михаил рассмеялся так громко, что медики подумали, будто он тронулся.
- Что ты можешь сказать в сове оправдание?
- Ничего! – выдала Дина, она не понимала, какого черта ему нужно.
- Я так и знал, – покачал головой Давыдов. – Ты провела меня, но это не значит, что наши договорённости отменяются…
- Пошел ты!
Давыдов вышел из себя – он схватил её за волосы и буквально стащил с постели. Она взвизгнула. Он не дал ей закричать. Прижимая ладонь ко рту.
- Тише! Я тебе не Стасик – цацкаться не стану.
- Пусти! – Дина успокоилась, но в глазах у неё застыл ужас.
- Сгребайся – поехали!
- Я никуда не поеду.
- Поедешь, – он выдохнул и опустился на край кровати.
- Я не стану сдавать Бергера. Только не тебе, – Боева тяжело дышала. – Оборотень…
- Ночью ты была чуть другого мнения.
- Я отличная актриса. Между прочим!
- Ну, в таком случае сыграем ещё один спектакль, – он бросил Дине пакет с вещами. – Собирайся.
Через час они были в отделении. Дина еле переставляла ноги. Она поняла зачем Давыдов притащил её. Стас. Он расскажет ему. Ну и что? Жданов ведь сам хотел избавиться от ребенка. Правильно? Боева больше всего боялась, что Давыдов нагорит чего-то такого, после которого Жданов не посмотрит в её сторону. Мужчины устроены просто и сложно одновременно. Они могут говорить, что всё нормально, но в голове уже сложат такой паззл, что небу жарко будет.
- Завтра ты его не увидишь. Пользуйся пока моментом.
Дверь камеры захлопнулась. Дина смотрела на Стаса, который сидел, согнувшись в три погибели. У него болело тело. Дубинки – вещь страшная. Они ломают не только кости, но и психику.
- Стас!
- Не подходи ко мне, – хрипло сказал блондин.
- Стас! Ты не понял – я должна тебе кое-что сообщить…
- Ну попробуй.
- Давыдов шантажирует меня!
- Неужели? – рассмеялся Стас.
- Да!
Жданов поднял глаза на бывшую любовницу.
- Что ты молчишь?! – накинулась она на него. – Я сделала аборт, как ты и хотел…
Стас на мгновение приподнялся, но потом снова уселся на расшатанный стул. Он сложил руки на груди и, смотря в сторону, сказал:
- Молодец. Только мне это неинтересно.
- Неинтересно? – глаза Боевой наполнились слезами.
- Дина, сколько раз я тебе говорил, что ты слишком много думаешь о том, о чем не стоит думать.
- Что?
- Что, обобщить? – Стас нахмурился. – Ты спишь с Давыдовым и приходишь ко мне, заявляя, что сделала аборт… как я хотел! Я хотел! А ты чего хотела?!!
- Стас!
- Закрой пасть! Шлюха! – разозлился бизнесмен. – Ты смеешь мне говорить что-то, а сама бегаешь по мужикам и сколько их у тебя было, пока я тут сижу – не ясно!
- Как ты смеешь мне такое предъявлять?!
- А что, правда глаза колет? Мне твой Давыдов уже всё рассказал…
- Что он тебе рассказал?!
- Что ты теперь под ним стонешь!
- Хватит! Идиот! – нахмурилась Боева. – Он собирается подставить Аркашу!
- Бергеру ничто не угрожает.
- Откуда тебе это знать?!
- Да от верблюда! Он пришлет на суд своего однокашника. А сам заляжет на дно…
- Как это? – Дина утерла слезы.
- Вот так это!
- Вот почему он мне ничего не сказал.
- А вы общаетесь? – выгнул бровь Стас. – Ну, ясно… и с ним легла?
- Не будь придурком! – гневно сверкнула глазами Боева. – Аркаша наш общий друг!
- Друг! – Жданов произнес это слово с таким отвращением, что можно было подумать, будто он поперхнулся дерьмом. – С твоей хваткой, не сомневаюсь, что он стал уже больше, чем другом.
- Ты мне сказал, что забудешь всю эту гнусную историю, если я сделаю…
- Аборт, – не разжимая губ пробубнил Стас. – Я понял. Хватит произносить это слово. Хватит. Я понял. Давай забудем об этом. Обо всём. Если я завтра выйду, то можешь считать, что эта жертва принесла свои плоды.
Свет, но солнце догорит – это знай,