Страница 13 из 193
- Все? – Даня имел в виду число студентов.
- А что, документы забирают по частям?! – профессор злобно рыкнул на него.
- Неужели ничего нельзя сделать?
- Нельзя.
- Аскольд Прокофьевич, – Дане стало жалко декана. – Простите, что всё так вышло…
- Ты что, издеваешься?! Ты, Жданов, за три года выпил у меня крови больше, чем в донорских центрах берут!
Блондин лишь виновато потупил взгляд. Он и сам всё понимал.
- Но кое-что я для тебя сделать обязан.
Все вопросительно уставились на Лапина. Тот достал из сейфа личное дело Жданова, выудил из папки какую-то бумажку и сунул в руки парню.
- Возьми и никому не рассказывай, что я тебе его отдал.
- Что это?
- Это твой строгий выговор, который я пока не подшил. У тебя будет шанс поступить в другой университет. На тех же основаниях, учись дальше и помни мою доброту, – сказал профессор и посмотрел на Глеба и Киру. – Вы все уходите в связи с закрытием факультета, поэтому ваши права на бюджетные места сохраняются.
- Спасибо, но…
- Никаких «но»! – Лапин чуть не стукнул кулаком по столу – делаешь добро и все чем-то не довольны. Ну и молодежь пошла. – Сейчас пишите заявления по собственному, пока не выпущен приказ об отчислении. Это единственный шанс.
Студенты переглянулись. Перед ними лежали чистые листы бумаги и три ручки. Но никто не шелохнулся. Они прекрасно понимали, что Лапин сейчас нарушает законодательство и устав. Спасая их, он подставляет себя.
- Аскольд Прокофьевич, не стоит, – твердо сказал Даня, озвучивая общее мнение. – Вы не должны из-за нас…
- Жданов! В этом кабинете я буду решать, что стоит, а что не стоит делать! Понял?!
Тихий стук в дверь прервал беседу о дальнейшем существовании. Это был Бобровский. Ну конечно! Кто же ещё? Он выглядел каким-то растерянным и потрепанным.
- Где шлялся? – без вступлений спросил декан.
- Позвонить надо было.
- Тоже пиши! – профессор достал ещё листок. – Для подстраховки…
- Что писать? – не понял рыжий.
- Заявление по собственному. – Даня нацарапал своё быстрее остальных и сдал на проверку. – Телефон мой верни, вредитель! Больше я тебе ничего не должен!
- Конечно, – немного заискивающе ответил Бобровский и протянул блондину его аппарат, – благодетель.
- Задним числом ставьте, – декан бегло проверял написанное на наличие ошибок – мало ли. – В понедельник утром жду здесь. И без фокусов. И так вляпались!
За окном послышался характерный свист взлетающих в небо петард. Даня первым из присутствующих глянул на часы – полночь. Вовремя, однако!
- Айда смотреть! – крикнул блондин, хватая за руку Киру и выбегая из деканата. Кекс, быстро попрощавшись, вылетел за другом. Макар лишь вздохнул и как самый культурный тихо вышел, закрывая за собой дверь.
- Тьфу! – Аскольд махнул рукой.
Виолетта выбралась из колючего низкорослого кустарника, как только Бероев отошел настолько, насколько это было возможно. Он в любой момент мог заметить её. Он в любой момент мог вернуться.
Виолетта снова набрала Жданову. В этот раз монотонный голос ответил шатенке, что «Абонент находится вне зоны доступа…» Зачем вообще нужны мобильные телефоны, если в самый критический момент на них нельзя положиться?!
Девушка, оглядываясь, мелкими перебежками стала продвигаться к стадиону. В толпе ей будет куда легче скрыться и помощи можно будет попросить! В короткий перерыв между взрывами салюта зазвонил телефон. Пронзительно громко. Это пришло сообщение. Проклятье! Она попалась!
- Стоять! – Бероев моментально заметил её. – Не вздумай бегать! Хуже будет!!!
Виолетта, вскрикнув, припустила словно спринтер. К черту шпильки и все остальное! Нужно бежать! Пока хватит сил, пока её не догонят!
- Стой, сука!!!
В небе разрывались всеми цветами радуги сразу несколько петард разного размера. Белый, синий, зеленый, красный… Грохот и свист были жуткими. В груди у Виолетты было, примерно, то же самое. Сердце едва не выпрыгивало наружу. Дышать было больно. Холодный воздух сковал легкие.
Бероев был совсем близко… Стадион тоже…
Рывок… Ещё один рывок…
- Помогите! – хриплый вопль, который всё равно никто не слышал, был словно последний выстрел.
- Иди сюда, сучка! – Игнат схватил Виолетту за волосы. Девушка упала. Руки её отчаянно хватаясь за сырую вытоптанную напрочь траву футбольного поля…
- Ну ты глянь! – Даня восторженно наблюдал, как взмывают в ночное небо петарды. – Тротила им там часом не подсунули? Слишком уж ярко горит! Будто огонь! И много залпов…
- Хрен знает. – Глеб высунулся из открытого окна на втором этаже. – Дружок твой организовывал, если что…
- Какой дружок?
- Диск, кажется.
- Этот может напортачить! – Жданов покачал головой.
- Есть у вас тут хоть один человек, который не портачит? – поинтересовалась тем временем Кира.
- Мы пока таких не встречали! – хором ответили друзья.
- Привет, мальчики…
Парни обернулись. Перед ними стояла девушка, точнее – женщина (затасканный вид из любой девушки делает старуху) в облегающем вечернем платье размера «мини» на высоченных шпильках. Залаченные темные волосы небрежно болтались ниже плеч как патлы. Боевой раскрас мог сравниться только с «макияжем» индейцев. Глаза её не выражали абсолютно ничего человеческого. Только пустоту.
Лицо Жданова стало серым, а Глеб нервно сглотнул. Не узнать эту девушку он не мог. Даже если бы он очень захотел, то ничего не получилось бы. Хабаров сбился со счета – сколько раз он пытался выкинуть её из головы?
Ну, здравствуй, как жизнь,
Как дела твои?
Как ты изменилась в глазах моих!
Я тоже, как видишь, уже другой,
Но только как ты не дружу с травой!
А помнишь наш вечер?
И белый снег
Ложился на плечи тебе и мне,
Шел первый, теплый снег декабря –
Тогда я не знал, какая ты дрянь!
Дело было несколько лет назад, когда Глеб заканчивал одиннадцатый класс. В то время ему ещё казалось, что всё в этом мире устроено по правилам и законам. Законам притяжения. С Олей его познакомил друг отца. На удивление, они быстро нашли общий язык. Можно сказать, пешком под стол вместе ходили. Так и завертелось.
Подростковые чувства, как известно, самые сильные и чаще всего безответные. Как неистово может любить парень впервые? Как вообще любят впервые? Крышесносно. Если бы кто-нибудь тогда сказал Хабарову, что всё это проходящее, он бы посмеялся. Так пролетело шесть лет. Глеб серьезно втюрился в девчонку. Подарки, признания, прогулки, обещания… Его даже не смущал тот факт, что ему было всего-навсего семнадцать, а ей – уже за двадцать.
Ольга не собиралась быть с ним. Понемногу они стали отдаляться друг от друга. Девушка при этом не отказывалась от его ухаживаний, но и большего не позволяла. Глебу не хотелось терять потенциальную спутницу жизни.
Он совершил самую большую ошибку в тот день, когда пригласил её на свой выпускной. В элитной гимназии для богатеньких были свои порядки. Полугодие, завершающееся получением аттестата, выпало на декабрь. Глеб один из немногих, кто получил хорошие корочки.
А помнишь наш вечер?
И белый снег
Ложился на плечи тебе и мне,
Шел первый, теплый снег декабря –
Тогда я не знал, какая ты дрянь!
А помнишь наш вечер
И белый снег,
Когда поцелуй подарила мне?
Сказала, что любишь ты в первый раз –
А снег на земле превращался в грязь!
Выпить на выпускном может каждый, но вот перепить – избранный. Глеб и сам не знал, зачем он так накачался, но довольно быстро ему надоели танцы и еда. Он захотел развлечений по-взрослому. Ольга весь вечер танцевала с другим и не обращала на парня никакого внимания. Хабаров решил взять реванш. Затащить её в темный угол не составило труда – она не сопротивлялась.
Целовались они не больше пары секунд – это было скучно. Для неё. И вот в самый ответственный момент, Глеб, по своему обыкновению, облажался. Нет, пока ещё не в буквальном смысле. Он сказал ей, что любит её… Он сказал, что готов сделать предложение. И сделал. Видимо, алкоголь был единственным способом заставить тихоню разговаривать. Эта разговорчивость не закончилась ничем хорошим: у него не встал. Вообще.