Страница 30 из 39
Пока дошли до Севастополя, пока нашли «Новочеркасск» — и изругались, и помирились не по одному разу. Планы строились, планы корректировались, отвергались и критиковались. Без пены у рта, мата и потрясания кулаками, но всё же, всё же, всё же…
Хорошая штука — наглядный пример! Сразу видно отличие большого от малого, я не только десантные корабли имею в виду. Хотя в данном случае именно о кораблях и речь. Подавляющее превосходство «Новочеркасска» было во всём — и в длине, и в ширине… Даже обидно как-то стало за наш заслуженный корабль! На переговоры отправились Иваныч и Саша с Машей — состав делегации ограничивался размером моторной лодки. Машу взяли для наглядности, дядьку обнять и женским взглядом на происходящее поделиться. Я в «вершители судеб» особо не рвался, успев изложить напридуманное во время внутримостикового обсуждения. Лучше вдумчиво и тщательно с Юлей пообщаюсь, а то всё урывками как-то, скомкано, на бегу практически… И качка эта проклятая игривости не сопутствовала, а совсем даже наоборот!
Юля к моим намерениям отнеслась с пониманием и одобрением. И в душ небольшой вместе сходили, и в буратинку поиграли, и в кукушонка, и в доктора даже успели. И пошептались даже, уютно угнездившись методом «частичной погрузки» её на меня, на неширокой военно-морской койке. И на вопрос «Примут ли твои родители меня в роли зятя?» получил в ответ: «Важнее то, что наших детей такой папа вполне устроит!» И тут же за приоткрытым иллюминатором запел лодочный мотор. Отнежились, пора вставать и узнавать новости. А к детям успеем вернуться — день-то точно здесь пробудем.
Застряли мы в Севастополе не на день и даже не на два. Желающих отправиться только в Москву перевалило за три десятка. А тех, кому дальше, в Питер, как Иванычу, и его окрестности или наоборот, «сойти раньше» — Елец, Воронеж, Курск… Табор тот ещё набирался. Плюс на всех пожрать-попить, одеться, из чего стрелять и чем, и главное — на чём ехать! Плюс неизбежные трения флотских с гражданскими — а чего это у них и бухло, и девки привлекательные, и живут не по распорядку… И негритос ещё вдобавок! До драк и стрельбы дело не доходило, но витало что-то в воздухе нехорошее типа «из-за спин уж слышен ропот…».
В общем, идея идти табором недетского размера нравилась всё меньше и меньше, и не мне одному. Так что с утра третьего дня Иваныч от лица всех нас озвучил мнение Машиному дядьке, не при всех, естественно. Дядька, Семён Михайлович, отнёсся к высказанному с пониманием и даже одобрением. Подбор кандидатур на примыкание к нам занял недолго времени — у Иваныча появились попутчики до Питера, молодой лейтенант-связист с женой и нелюдимо-угрюмый каплей, переживавший за семью в Выборге. Гора с плеч — Серёга домой не собирался, намереваясь осесть в Подмосковье рядом с Машей, как тогда Иваныча одного в Питер отпускать? Лейтенант Володя пообещал справиться с вождением бензовоза, а каплей Илья Сергеевич — с пушкой второго «Фахда». Так что сборы — и на Ростов!
По сборам Семён Михалыч развил кипучую деятельность. Получив во владение «Хёндэ» вместе с частью мясопродуктов и убедившись, что ничего более вместительное в наш МДК не влезет, он сутки сновал по береговым складам на пару с каплеем Ильёй Сергеевичем. Два раза вызывал меня с Сашей для участия в обменных операциях на вещевом и оружейном складах. Нет, автоматной «семёрки» давали и так, сколько попросишь, и боекомплект к пушке «Фахда» пополнили без проблем, но вот остальное, чего хотелось бы… Хозяева ясно давали понять, что можно многое — как подмажешь, так и поедешь! Все яйца в одну мошонку складывать не стали, набирая на всю оставшуюся жизнь, хотя затарились серьёзно. Пяток «Беретт» охранников египетских отелей и винтовка неизвестного вояки из «Сан-Дрима» покинули нас в сопровождении трёх футляров с цацками от «Булгари». Взамен мы отяготились двумя пулемётами «Печенег» с тысячей патронов на ствол в сто- и двухсотпатронных лентах, четырьмя ящиками «мосинских» и пятью — «парабеллумовских» для оставшихся «Беретт» патронов. Да класть с прибором, что пихать запасы некуда! Лучше, чтоб если не пригодилось — отложил заботливо или выкинул, чем позарез надо — а нету и взять негде! На вещевом складе такой «аттракцион неслыханной щедрости» повторять не стали — обошлись обменом, по моему настоянию, ещё двух пистолетов на зимнее обмундирование на всех — размеры с собой были. Ну и мелочи разнообразные типа подсумков, ремней и ящик ещё советского «солдатского» мыла — не фиалками конечно пахнущего, но отлично отмывавшего в своё время всё подряд, ну вот пробило меня на ностальгию, и всё. Полученное и выменянное имущество нам любезно подвезли на бортовой «шишиге», от времени сменившей тёмно-зелёный цвет на эдакий светло-салатовый. Прямо до пирса, возле которого Иваныч пришвартовался и откинул носовую аппарель прямо на пирс. Хорошо, сын нашего «Будённого» на «корейце» за их имуществом уехал — перетаскивать и умащивать свеженадыбанное в бронемашины и «мицубиську» стало удобнее.
Сынуля появился, когда Семёныч начал проявлять признаки нетерпения и беспокойства. Мокрый от пота, усталый, в сопровождении матери и сестры он вылез из машины и подошёл к нам. Вид у него был виноватый и напряжённый какой-то. Сестра тоже выглядела уставшей. Жена тут же накинулась на Семён Михалыча.
— Так! И половины шо надо не влезло! Что ты стоишь? Надо машину побольше!
— Олеся, куда побольше! Побольше в трюм не влезет!
— Значит, не едем никуда! Половину вещей и почти всю мебель пришлось оставить! Давай придумывай, что хочешь — или мы не едем никуда!
По Юлиным и Машиным рассказам, Семён Михайлович затюканным подкаблучником не был. И тётя Олеся вовсе не была эдакой хабалкой-жадиной, каковой предстала перед «благодарными телерадиослушателями». Капразу нервотрёпки хватало на службе, поэтому дома, сняв мундир, он предоставлял жене возможность покомандовать — и делал так, как считал нужным. А тётка Машкина… Хотя какая она тётка — меня моложе! Ненамного, по словам Маши, но всё же. То ли переклинило её, на самом деле домовитую, нежадную и хлебосольную?
Бросив сыну «То, что я сказал обязательно взять — взял?» и получив утвердительное «Так точно!», Семён Михайлович цепко прихватил свою половину под ручку и со словами «пойдём-ка пообщаемся» утащил слабо сопротивляющуюся половину метров на тридцать. Что он там втолковывал и в каких выражениях — никто не знает. Спустя минут десять внешне спокойный капраз привёл опять-таки под ручку супругу, молчаливую и пришибленную слегка. Сын тем временем открыл кунг.
Сортировкой груза Семён руководил лично. За час с загрузкой заново «корейца» и загоном в трюм управились и отвалили от причала, направившись на прежнее место по соседству с «Новочеркасском». На причале осталась груда всего, «что нажито непосильным трудом»: здоровенный, кубометрового, наверное, размера, телевизор, схожего размера стиральная машина, толстенный рулон ковров, коробки какие-то… Как бы не две трети имущества семья оставила.
Всё! Желающие на борту, транспортные средства зафиксированы в трюме, шмыгающая периодически носом Олеся деятельно на пару с Алёной спроворила «торжественный обед». Перезнакомились, переобщались друг с другом, принюхались как бы… Отойдя от причала на положенное расстояние, встали на якорь и собрались эдаким интернационалом за обеденным столом.
Обед вскорости — первое ещё плескалось на дне тарелок — переродился в уездное заседание клуба «Что? Где? Когда?» Или, точнее, «Как? Куда? Где взять?» Вариантов масса, способов — от «попросить-поклянчить» до «взять, не спрашивая». Меня на определённом этапе развития обсуждения начал интересовать другой, не то чтобы более важный вопрос. Дурацкий, несвоевременный, но оч-чень, я бы сказал, животрепещущий. Не то чтобы я анахоретом свой сороковник прожил, ни в коем разе. И нагулялся всласть, и своего не упускал, и случаем и возможностью пользовался. Но вот с Юлей — как-то не так, как прежде, вот вроде ничего особенного — а по-другому, и всё. И с «тронул — ходи» и «как честный человек я должен…» — ничего общего. Была, конечно, в юности при первом браке уверенность, что хочу жить с избранницей долго и счастливо и умереть в один день — но после следующего «фицияльного» и трёх гражданских браков ожидать пляски гормонов было бы опрометчиво. Или нет?