Почти библейский исход

— Только «гут морген».

— Тогда залезай и читай ваши закорючки — открывать и проверять свои догадки я не хочу.

Неутомимые фуражиры, блин. Зато меню будет разнообразное: хочешь — овощи с курицей, не хочешь — гуляшом говяжьим балуйся или супчиком овощным или рисовым… «Фахд» только поскрипывал, принимая в себя ящики. Всё внутри забили, только Саше оставили проход для выхода, чтоб ей через башенный люк не скакать. И всё равно маленький завскладом внутри меня протестовал против «разбазаривания», умоляя взять ещё немного.

В итоге уехали, оставив сейфы неоткрытыми. Лично я утешал себя тем, что «класть уже некуда».

Пока выбирались на шоссе, коллегиально решили «шоппингом» больше не заниматься, по крайней мере, сегодня. Так что движемся в сторону заправки, забираем цистерну — и домой. Хе, домой… Странная мысль, что «где раз переночевал — там и дом», заставила невесело хмыкнуть. Настроение ощутимо ухудшилось и, судя по невесёлому виду Тамира и молчанию Саши, не у меня одного.

На повороте к заправке Саша скомандовала: «Стоп!» Я дисциплинированно остановился и попытался разобрать, что она вполголоса бормочет. Тамир же, ухватив бинокль, почти упёр его в моё боковое стекло и почти тут же начал ругаться. Я достал свой, последовал его примеру — и присоединился к нему, высказывая своё мнение на ситуацию.

На заправке нас ждал сюрприз, даже не сюрприз — нежданчик неприятный! Жизнерадостные люди бодренько потрошили НАШУ ЗАПРАВКУ!!! Трое смуглых черноволосых людей бодро и жизнерадостно сновали между магазинчиком и небольшим грузовиком чуть побольше отечественной «Газели», активно его загружая. А ещё двое занимались цистерной — разбив боковое стекло, один, маленький и толстый, лез в кабину, а другой, мелкий и худой, его подсаживал! В МОЮ цистерну!!! Меня аж затрясло, и трясло до того момента, когда я уже на заправке, остановившись метрах в пяти от «МАНа», выскочил матерясь, эдаким разозлённым хозяином, которого обносят у него на глазах.

«Обносящих» посетил Кондратий — не в смысле «впятером слегли от инфаркта», нет — замерли, даже так и не успевший залезть в кабину заправщика выпал и замер лёжа. Вот уроды! Стекло разбили, хорошо, шланги не оторвали! И говядинку всю, небось, уже притырили! Ща, «будет вам и дудка, будет и свисток»!

На животрепещущий вопрос «какого хера здесь надо» мародёры не ответили. Правда, когда игрой в вопросы и ответы занялся Тамир, их прорвало. По словам Тотти, эти «бедные несчастные голодные люди», убегая от мёртвых людоедов, растеряли всё своё имущество и родственников. Бензин кончался, и они заехали поесть и заправиться.

Сзади скрежетнул башенный люк, и Саша поинтересовалась происходящим. Тотти повторил ей то, что сказал мне.

— Тамир, скажи им, чтобы отошли в сторону — все пятеро — и сели на землю. Пётр! Проверь их грузовичок, потом цистерну, и что творится в магазине.

— И?

— Дальше — по результатам!

Бормоча под нос, что командиров развелось, как у дурака — махорки, я дождался, когда «великолепная пятёрка» без вратаря усядется в стороне от заправки, полез к «бедным голодающим» в кабину. Однако! Совсем бедные! На сиденье лежало два SPAS-а, копии Омаровского. И АК! «Что-то в этой сказочке не так, — бормотал Колобок, доедая лису». Из оружия недавно стреляли, судя по запаху… В ногах пассажира — сумка, набитая патронами 12-го калибра. Что-то не сходится: человек — пять, стволов — только три. Вернулся, отчитался Саше о непонятках.

— И ещё вот что: кабина трёхместная, их — пятеро. В общем, сплошные неувязочки!

— Петь, обойди заправку от греха.

— Понял, пошёл. Тотти, с этими не разговаривай и глаз не спускай!

Дошёл до угла — вот и «свежее решение»: БМВ «икс-пятая», аспидно-чёрная, понтовая «до не могу». И мычание изнутри какое-то. Открыть дверь — а ну как бросится кто? Стекло вышибать — плёнка не даст осыпаться… Обошёл машину и открыл дверь багажника.

Вас когда-нибудь сбивали с ног голые и щедро замотанные скотчем девушки? Мычащие и извивающиеся? Наверное, плохой из меня солдат — не увернулся, не выстрелил… Одна «куколка» приложилась головой и лежала тихо, а вот вторая извивалась так, что зашевелились мысли определённые, и не только в голове.

— Тихо-тихо-тихо! Блин, хальт! Сайленс! О, поняла! Инглиш? Дойч? Блин, а кто??? Так, не орать! Рот от скотча освобожу — донт край! Терпи-терпи-терпи! О! Ну?

Я не буду передавать, что минуты две говорила шёпотом по-русски девушка.

— Откуда сама?

— Россия. Голицыно.

— А здесь как?

— Компанией на мотосафари поехали… Двадцатого…

— Так, потом расскажешь. Сиди здесь, не ори. Будет стрельба — не паникуй! Я приду скоро!

— А развязать?

— Приду — развяжу.

Посадил девушку подмосковную к стенке заправки — вдоль неё шла узкая полоска тени, сантиметров тридцать. Рядом положил потерявшую сознание безымянную подругу и пошёл.

Не дошёл метров пять до сидящих на земле аборигенов. Наверное, они почувствовали что-то, залопотали меж собой что-то, зашевелились… Проигнорировав Тоттино «что там?», всё, что было в рожке — всё в них высадил. И не жалко — ни патронов, ни уё…ков этих.

Кричали на меня хором, вдвоём, не стесняясь в выражениях. И называли разными словами, и сравнивали чёрте с кем и с чем. Потом отвлеклись от этого увлекательного занятия — один застреленный восстал. Тамир застрелил его и обернулся ко мне. Саша набрала воздуха, собираясь продолжить обсуждение моего ай-кью, интимных привычек и образа жизни… В неожиданной тишине послышалось негромкое «Эй!» из-за заправки.

— Папа, кто там?

— Пётр, что там?

— Кто, что… Вы б сперва спросили, прежде чем на матюках полоскать! Пошли, всё и всех наглядно покажу!

Подошли, увидали, захлопотали. Голицынскую девушку Юлю развязали, разрезав скотч, укутали в мою куртку, напоили. Расспросы оставили на потом. Саша приводила в чувство «спящую красавицу», мы с Тамиром пошли по «делам нашим скорбным» — колонки пока жужжат, значит, догружаем халявный транспорт. Вот только кто его поведёт-то? А, смогла Саша за пушкаря — сможет и за мехвода!

Покойники-насильники существенно облегчили нам жизнь, перетаскав почти всё съедобное из магазина. Нам осталось затолкать в кузов десятка два упаковок полуторалитровых бутылок с водой, да я — больше из предусмотрительной жадности — прихватил десяток четырёхлитровых канистр масла для дизельных двигателей, надеясь, что Сёма подгон оценит. Пока мы грузили, мимо пару раз пробегала Саша.

Закончив с такелажными работами, пошли проверять цистерну. А приехали-то почти вовремя! По словам Тотти, горохом ссыпавшегося с неё, она почти заполнилась. Он пробежался до «пульта управления» и отключил подачу топлива.

— Можно ехать!

— Пойдём к девушкам, узнаем, что у них.

У девушек всё было хорошо. Ну, относительно, конечно, но обе были развязаны, умыты, облачены в наши куртки и напоены, и судя по запаху — не только водой.

— Мы таки всё! Только один вопрос — как поедем? Три «баранки»!

— А грузовик к броневику не пристегнуть?

— Саш, «мицубиську» мы пристёгивали часа два.

Одна из спасённых поинтересовалась:

— А что вести?

— Юля, на выбор — бензовоз, броневик или грузовик!

— Большой?

— Немного больше «Газели».

— Я могу… попробовать.

— Ну, пойдём! Если сможешь — сильно выручишь!

«Проба пера» удалась — девушка довольно уверенно тронулась с места, правда, излишне газуя, удачно миновала грузовик, прокатила меня до шоссе и, развернувшись, доехала обратно до заправки. Серьёзная такая!

— Юль, ты это, не напрягайся так! Ты молодец!

— А куда поедем?

— У нас тут… блин, как бы объяснить… гостиница с катером. Домой собираемся.

— А мы?

— Здесь оставим, блин! С нами, конечно! Вот только доедем ли и когда…

— Да когда угодно!

Ни слёз, ни истерик. Или всё потом будет? Ладно, всё. «Станция Березай», приехали, вылезай.

Тотти, Саша и безымянная пока для меня Юлина подруга стояли у броневика — Тотти с каким-то виноватым видом чуть в стороне, а «безымянная», с ненавистью глядя на него — рядом с Сашей.