Город негодяев

– Идем с нами, – сказал рослый. – Городской голова желает поговорить с тобой.

– Почему я обязан идти с вами? – поинтересовался Конан. – Кажется, в этом городе я ничем противозаконным не занимался.

– Если ты не идешь с нами, – сказал рослый стражник, – стало быть, ты не подчиняешься приказам городского головы. А это само по себе противозаконно.

– Я что, арестован? – спросил Конан, и рука его потянулась к рукояти меча.

– Он просто хочет поговорить с тобой, – произнес верзила усталым голосом.

– Послушай, не создавай трудностей нам и себе.

– Тогда пошли, – сказал Конан.

Верзила повернулся, и Конан последовал за ним. Двое зингарцев замыкали шествие. Они пересекли Площадь, где парасхиты уже грузили тела погибших в стычке на телеги, а уборщики терли тряпками мостовую, счищая кровь. Мародеры успели растащить оружие павших.

Вслед за верзилой Конан поднялся по ступенькам к дверям резиденции городского головы. Наверху стояли два стражника, опирающиеся на свои пики, как на костыли. У одного из стражников была кривая нога. Другой был одноглазым и щурил свой единственный глаз так, будто и последнее око видело из рук вон плохо. За исключением сопровождающей его троицы, заметил Конан, всякий человек на королевской службе, который встречался ему в Шикасе, был толст и стар или физически убог, искалечен или немощен. Конану подобные стандарты набора рекрутов казались довольно странными. Однако не было сомнений – это так или иначе связано с прочими странностями, царившими в этом городе. Припомнилось Конану удручающее состояние королевских дорог, по которым он совсем недавно проезжал. Отсутствие твердой руки в городе, подчиненном непосредственно Короне, служило лишним доказательством того, что король Аквилонии постепенно выпускает бразды правления из ослабевших рук.

Конана привели в приемную, которая размерами не уступала бальной зале дворца. В приемной стоял письменный стол титанических размеров. За столом сидел человек. При появлении Конана человек этот поднял голову и поглядел на киммерийца. Он был невероятно толстым. Жирная плоть собиралась складками, в которые немилосердно врезался тесный воротничок. Огромный живот перетянут поясом. Лицо у толстяка было нездорового бледно-серого цвета. Из-под выступающих надбровных дуг, как из амбразур, на Конана уставились маленькие карие глазки.

– Вот этот чужеземец, ваше превосходительство! – доложил верзила.

– Хорошо, Юлус. Эй ты, варвар, подойди сюда. – Городской голова поманил Конана пальцем. Толстые руки городского головы были в перчатках. Поверх перчаток на каждый палец надето кольцо. Даже на больших пальцах сверкали массивные кольцапечатки.

Конан сделал шаг вперед:

– Да?

– Я заметил, как ты любовался сражением, – проговорил городской голова.

– Я тоже заметил, как ты им любовался.

Бледно-серое лицо городского головы окрасилось легким румянцем.

– Я отвечаю за порядок в этом городе. Мне ли не радоваться, когда одни головорезы истребляют других? Что я могу им сказать, если им охота пролить кровь друг друга? Только одно: валяйте, ребята! Но в мои обязанности входит также собирать сведения о каждом новом головорезе, который появляется здесь с тем, чтобы осквернять своим присутствием вверенный мне город. Как только я увидел тебя, так сразу понял, что ты киммериец. Много лет тому назад я был в Гандерланде младшим офицером. Там я и познакомился с вашей породой. Все вы головорезы и смутьяны. Кроме того, среди нас остались еще те, кто не забыл Венариума.

– Я не увеличиваю беспорядка в вашем городе, – проговорил Конан. – Хотя с тех пор, как я въехал сюда, кроме беспорядка, я почти ничего и не видел.

– Зачем ты сюда явился? – спросил городской голова.

Конан почел за благо ничего не рассказывать о Пирисе.

– Когда я ехал по королевской дороге, я случайно набрел на нескольких бандитов, которые собирались изнасиловать женщину. Респектабельную аквилонскую даму, замечу я вам. Она направлялась сюда, чтобы разыскать свою сестру, сбежавшую из дома. Я согласился помочь ей.

На лице городского головы застыло недоверчивое выражение.

– Рыцарство пристало аристократам, а не простым наемникам вроде тебя.

Конан пожал плечами, решив не разыгрывать оскорбленного благородства:

– Она мне платит.

– Ладно. С этого момента я не буду спускать с тебя глаз. Это мой город. Я стремлюсь отслеживать появление и исчезновение любого мошенника вроде тебя. Утрясай свои дела с дамочкой и уматывай. Такие, как ты, мне здесь не нужны.

Конану хотелось плюнуть в рыло этому самодовольному борову, который претендовал на то, что ситуация в городе находится под его контролем, а на самом деле боялся даже выйти из дворца.

– И вот еще что, – сказал Бомбас. – Есть тут один человек, общества которого я настоятельно советую тебе избегать. Зовут его Максио. Он убил моего брата. В тот момент, когда я подоспел, брат мой уже испускал дух. – Тон городского головы стал еще более начальственным и суровым. – В общем, так. Покуда твоя деятельность будет держаться в рамках законности… если пребывание твое здесь не затянется… только в этом случае я не стану тебя беспокоить. Ты предупрежден. Однако, – теперь голос Бомбаса зазвучал почти дружески, – помни: я плачу за информацию о том, где скрывается Максио. Не забудь об этом, если случайно как-нибудь разузнаешь, где его нора. А теперь ступай.

Конан повернулся и пошел к двери. На пороге он обернулся:

– Ваше превосходительство?

Городской голова оторвал взгляд от бумаг:

– Да?

– Как уполномоченный королем городской голова ты имеешь право держать под своим началом сто солдат, причем конных, не так ли?

– Ну так, и что с того?

– А то, что я видел всего лишь человек двадцать. И все, как один, пешие. Это как понимать?

Городской голова холодно посмотрел на него:

– Когда мне понадобится посоветоваться с нищим варваром по вопросам градоуправления, обещаю, что немедленно пошлю за тобой. Ну а пока что проваливай.

Ухмыляясь, Конан вышел.

Глава пятая

Покинув резиденцию городского головы, Конан двинулся к южной окраине города. И чем дальше удалялся киммериец от Площади, тем более старыми и убогими становились дома. Когда он добрался до Дыры, каменные строения полностью исчезли. Улицы были почти пустынны. Те немногие человеческие существа, что попадались на улицах, являли собою печальное зрелище – живые символы нищеты и пьянства. Это был район хищников и мародеров, спящих днем и охотящихся ночью.

Судя по всему, мусорщики и чистильщики улиц ни разу не удостоили своим вниманием удаленные от Площади южные районы города, ибо все здесь утопало в грязи. Огромные наглые крысы кишели ночью и днем. Постоянно приходилось смотреть, куда ступаешь, чтобы не поскользнуться. Наконец Конан добрался до "Химеры". В столь ранний час заведение было еще закрыто.

Конан побрел к месту слияния двух рек. Туда он прибыл как раз вовремя, чтобы лишний раз полюбоваться проплывавшими мимо него по течению телами. Судя по всему, это были трупы тех, кто был убит в сегодняшнем сражении. Вся одежда с трупов была сорвана, и речные рыбы уже успели потрудиться над ними. Сейчас тела убитых представляли собою омерзительную массу, за которой по воде плыли внутренние органы, выпавшие из распоротых животов.

Сочтя первичное знакомство с городом законченным, Конан пошел назад, на север, в сторону Площади. На этот раз он избрал другую дорогу, ведущую через более зажиточные и совсем новые кварталы. По пути он сделал одно важное наблюдение. Под улицами здесь была проложена система канализационных труб. На собственном опыте Конан уже знал, сколь полезны бывают эти трубы во время отчаянного бегства. Он постарался также запомнить расположение каждого люка, через который можно было попасть в систему канализации. В тот момент, когда Конан остановился у лотка торговца одеждой, мимо него по улице прошла процессия. Двадцать мужчин и женщин, большинство из которых были совсем юными, двигались за человеком, несущим изображение какого-то женского божества с огромными грудями, на вид вендийского. Все эти люди, не попадая в тон, извлекали звуки из разных музыкальных инструментов, и нестройно распевали какие-то гимны, Конан поинтересовался у торговца, что это за люди. Торговец презрительно скривился: