Страница 22 из 65
— Смерть? — тихо спросил Чанда. — Чья смерть?
— А… так. Моя. Я не должен был тебе об этом говорить, но скажу. Когда они приехали сегодня, я инсценировал небольшое развлечение. Я притворился, будто мне пронзили сердце ножом… По рубашке лились красные чернила. Было очень красиво. Вот только, к сожалению, мистер Алекс сразу все разгадал…
— Ты не должен был так поступать, господин… — Чанда покачал головой. — Смерть не лучшее светское развлечение.
— Безусловно, однако я позволю себе придерживаться иного мнения. Итак, Каролину эта картина потрясла до глубины души, хи-хи-хи… Правду говоря, само по себе это обстоятельство не изменило бы моего подхода к вопросу. Я считаю, что она не должна была заниматься археологией Средиземноморья. Но, видимо, в нашем роду мало слабохарактерных, я бы тоже выбрал то, что мне нравится. Впрочем, достаточно об этом. Сейчас приедет мой стряпчий из Торквая, мистер Беннон. Я хочу, чтобы в его присутствии мистер Алекс подписался в качестве свидетеля под моим новым завещанием. А ты, Чанда, будешь вторым свидетелем.
— Но… — возразила Каролина.
— Сейчас я прочитаю его вам. Оно кратенькое. Вот:
«Находясь в твердом уме и будучи настолько здоровым, насколько это возможно в моем почтенном возрасте, я, Джон Аугустус Сомервилль, делаю Каролину Бекон, внучку брата моего, единственной моей наследницей, завещая ей все движимое и недвижимое состояние. Поскольку я не имею намерения вникать в мелочи, прошу ее дать лицам, которых она сочтет достойными, деньги, акции или другие ценности как выражение моей признательности за их многолетнюю самоотверженность по отношению ко мне, за их добросовестную работу. Я просил бы передать Британскому музею всю коллекцию бронзы. Работы, выполненные из другого металла, а также коллекцию оружия и древностей, являющиеся моей собственностью, переходят в собственность Каролины Бекон… за исключением одной статуи, которую мой друг Чанда заберет и позаботится, чтобы она была переправлена в Мандалай, в Республику Бирма, и возвращена в пагоду, из которой когда-то была похищена. Статуя должна быть возвращена за мой счет.
Мои научные заметки Каролина Бекон использует, сохранит или уничтожит согласно своей воле.
Все не перечисленные в завещании ценности, а также спорные вопросы, какие могли бы возникнуть в этой связи, должны быть разрешены в пользу Каролины Бекон, которой мое состояние пусть поможет принести пользу науке. Если Каролина Бекон пожелает основать стипендию моего имени для молодого ученого, занимающегося скульптурой Индии, она поступит в соответствии с моими стремлениями. Но это я также оставляю на ее усмотрение, так как не следует говорить слишком много и слишком многого требовать из загробного мира».
Он поднял руку и засмеялся.
— Нет даты и подписи, но сейчас придет мистер Беннон и все обретет формальный вид. Кажется, я слышу подъезжающую машину…
— Дедушка Джон… — тихо промолвила Каролина. — Но я не хочу. Я…
— Никто не спрашивает твое мнение, дитя мое! — сурово ответил генерал, но сразу же рассмеялся. — По-моему, я имею право распорядиться своим состоянием так, как мне хочется. А у тебя есть право взять все разом и утопить в море, если тебе придет в голову такая фантазия. К счастью, это будет уже не моя забота. Но вот и мистер Беннон. Если вас, мистер, интересует, я изменил свою последнюю волю. Вот молодая особа, которая унаследует все, чем я владею. Надеюсь, что она не убьет меня завтра, чтобы сократить слишком долгое ожидание. Но если вдруг она поступит так, это будет означать, что в ее жилах течет кровь моего рода! Следовательно, тем более она должна быть моей наследницей.
— Гм… — Мистер Беннон откашлялся и с достоинством поклонился Каролине. — Если после ликвидации господина генерала вам, мисс, потребуется защитник, прошу вас обратиться в наше бюро. Уголовные дела — наша специализация.
— Благодарю вас, мистер, — Каролина уже овладела собой. — Если дедушка Джон будет и дальше так шутить, я еще сегодня позвоню вам!
— Браво! — Генерал Сомервилль взял слегка дрожащей рукой перо и подписал завещание. — Так следует отвечать язвительным старикам! — Он поднял голову. — Ты, как всегда, прав, Чанда. Какая же это была чушь, завещать все королевскому институту искусства! Они тут же продали бы Мандалай-хауз американцам или кому-нибудь еще, столь же отвратительному! А мы никогда не продадим этот дом, да, Каролинка?
— Никогда, — со смертельной серьезностью ответила Каролина и вторично в этот день расплакалась.
Глава 9
Не всегда и не все
После ужина она вместе с Джо вышла в сад.
— Не могу прийти в себя после этого, — тихо сказала она.
Алекс промолчал. Девушка остановилась. Укрытые тенью деревьев, они смотрели на темную, монументальную громаду Мандалай-хауз, пересеченную в нескольких местах прямоугольниками отражаемого окнами блеска.
— Не могу свыкнуться с мыслью, что когда-нибудь этот дом… Ох, я хочу, чтобы он жил как можно дольше! — внезапно воскликнула она. — Как страшно думать, что условием обладания является смерть близкого человека!
Она снова умолкла. Они пошли дальше, вошли в аллею, ведущую мимо теннисных кортов к павильону.
— Джо, — спросила Каролина, — почему он так поступил?
— Скорее всего, хотя ты никогда не желала в это верить, старикан любит тебя. Поскольку ты не выбрала ту специальность, о которой он для тебя мечтал, он почувствовал себя разочарованным. Сегодняшний маскарад со смертью ты восприняла как реальность. Он заметил твою реакцию и понял, что индийское искусство — не самое главное в отношениях между дедушкой и внучкой. Вот, пожалуй, и все.
— Но я не об этом спрашиваю. Почему он вообще затеял это сегодня? Так, будто спешит. Будто ему действительно что-то угрожает, хотя ты уверяешь, что не веришь в опасность, или и вправду не веришь?
— Он очень стар… — буркнул Джо. — В его возрасте изменения в завещании делаются сразу же. А если вернуться к опасности, — он задумался на мгновение, — то есть к тому, существует ли угроза опасности лично ему, по-моему, ее вообще нет. Но, возможно, и есть.
Опершись локтями на балюстраду, отгораживающую парк от обрыва, глядя в море, Джо долго размышлял, прежде чем продолжить разговор с Каролиной.
— К сожалению, генерал Сомервилль очень упрямый человек, как ты могла заметить. Надеюсь, что завтра он все-таки скажет мне, в чем дело. Безусловно, здесь происходит что-то необычное. Но твой дедушка Джон полагает, что сам справится со своими трудностями.
— Зачем, в таком случае, он написал мне? Зачем просил приехать с тобой?
— Уже несколько часов я размышляю об этом, — невозмутимо ответил Джо. — Но поскольку ничего не случилось и никто не желает объяснить нам, что может произойти, я радуюсь прекрасному вечеру и красивому месяцу. Но одновременно я наблюдаю за всеми. Но это мой, как справедливо заметил генерал, профессиональный порок. Я размышляю, у кого из присутствующих и в силу каких причин могло бы возникнуть желание убить Сомервилля.
— Убить?! — она резко повернулась к нему. — Ты шутишь, Джо?
— Вот именно. Так выглядят разговоры с женщинами на темы, которыми им не следует интересоваться. Сначала ты пугаешься, беспокоишься, не грозит ли беда дедушке Джону, а потом, когда мы раздумываем, кто может ему угрожать, и почему, ты говоришь, что я шучу.
— Но кто мог бы решиться на такую подлость?
— Сегодня мы уже заметили несколько мелочей, не так ли? Прежде всего этот молодой человек, Коули, кажется? У него было очень неприятное и резкое объяснение с твоим дедом. Ты же слышала. Он с трудом сдерживал себя…
— Но людей не убивают только потому, что они требуют соблюдения тех договоров, в которые с ними вступили…
— Верно, хотя нередко и это может явиться причиной. Будем исходить из того, что инженер Коули не принадлежит к тем, кто желает добра твоему деду. Далее, этот американский профессор и его доченька. Предположим, что генерал Сомервилль публикует свою новую книгу, а в ней черным по белому написано, что уважаемый профессор Снайдер не только не является авторитетом в своей области, но что он допускает грубые ошибки в оценке произведений искусства. Я знаю людей, которые шли на убийство, чтобы заставить других молчать. И пусть даже профессор Снайдер не похож на человека, который мог бы пойти на все, вплоть до убийства, чтобы скрыть научную ошибку, его дочь Дороти наверняка хладнокровно лишила бы жизни любого, кто осмелился бы посягнуть на прекрасный фасад, за которым скрывается ограниченный ум ее папочки, — он перевел дыхание и закончил: — Есть и другие: наш друг Джоветт, например. Не знаю, по каким причинам он мог бы убить генерала Сомервилля, но если бы он действительно решился на это, то, конечно, его не остановили бы ни упреки совести, ни страх перед наказанием. Для него единственно важен его талант, и путь к славе он готов усеять трупами сотен таких стариков, как твой дедушка Джон. Еще есть Мерил Перри… — он замялся. — Мисс Перри весьма милая особа, признаю. Но меня мучает один маленький вопрос. Мне кажется, что я видел это лицо при обстоятельствах… при обстоятельствах, которые не могу вспомнить. Это было давно. Но, с другой стороны, ты ее давно знаешь, да? Значит, я ошибаюсь… — он потер лоб. — Вероятно, я ошибаюсь?