Забытые острова

Над землей реют осы-церцерисы. За одной осой, точно копируя ее полет, следует какая-то мушка. Иногда она отстает и садится на былинку, посматривая по сторонам яркими красными глазами на белой голове. Я ловлю маленьких ос-церцерис. Это самцы. Они поглощены долгим и трудным делом, разыскивают своих сильно занятых и к тому же редких подруг. Но зачем же красноглазой мушке понадобились самцы ос, какой от них прок? Если бы мушка собиралась отложить яичко на осу, она могла бы это сделать давным-давно и с большим успехом. Да и какой прок от самца: его жизнь скоротечна. Ей нужны самцы для чего-то другого. Наверное, по самцам она хочет найти норку самки и подбросить свое яичко на запасенных для личинок осы парализованных жучков.

Вот один самец, без устали реющий на крыльях, ныряет в норку. За ним тотчас же проскальзывает мушка. Неужели предположение верно? Коли так, то хорош кавалер, приводящий к возлюбленной ее заклятого врага!

Норку прикрыл комочком земли, начинаю раскопку. Но из отверстия в земле выскакивает только один самец и его преследовательница мушка. Они забрались в пустующее помещение.

Пролетела крупная самка осы-церцерис, бросив преследование самца, сразу же за нею кинулась мушка. Обе скрылись в норке. Надо вырыть эту норку, изловить обеих и убедиться, что в наблюдениях нет ошибки. Но как сделать, чтобы не упустить мою добычу?

Закладываю камешком норку, спешу на бивак, беру марлевый полог и, накрывшись им, усаживаюсь возле норки. Теперь я смогу смело копать землю. Если кто вылетит из нее, никуда не денется. И как только я не мог раньше применить этот способ! Сколько в жизни было огорчений и неудач при раскопках норок насекомых! В пологе душно, жарко, но зато я спокоен.

Камешек, прикрывающий норку, снят, в норку засунута соломинка, начинаю раскопку. Вот из норы выскакивает стремительная мушка и садится на стенку полога. Это она, красноглазая тахина. А вот и сама самка-церцерис. Норка пуста — оса еще не заготовила в нее добычи. Но тайна красноглазой тахины разгадана. Она злейший враг ос-церцерис, разыскивает их норки, то следуя за самцами, то за самками, за кем придется, лишь бы добраться до чужого добра и, проникнув в норку, подбросить яичко в добычу, предназначенную для потомства осы.

В наблюдениях за осами незаметно проходит день. Вечереет. Постепенно становится громче гул крыльев: над травой в брачном полете опять реют самцы-слепни, тонко звенят комары. Стая ворон и галок прилетела на свой остров, покрутилась и, вдоволь накричавшись, помчалась к далекому озеру Сассыккуль. Когда крики птиц затихли, мы почувствовали облегчение. Теперь остались только комары, пенницы да цикады.

На каждом биваке почти всегда найдется что-либо интересное. У реки Урджар нам не повезло: выдался очень жаркий день. В тростниках и зарослях ныли комары-анофелесы. Муравьи-жнецы все до единого спрятались в гнезда, и даже неутомимые бегунки забрались в подземные убежища.

Среди кустиков терескена — запутавшаяся в редких шелковых нитях яркая, красная, в белых полосках куколка какой-то бабочки. Она неспроста в такой заметной одежде, наверное невкусная, ядовита. Устанавливаю фотоаппарат, но куколка не попадает в поле зрения. Вместо нее вижу сухую необычную палочку, и на нее будто уселся паук. Оторвавшись от съемки, смотрю на нее.

Палочка висит вертикально на аккуратно выплетенных круглых тенетах. Самую середину ее занял небольшой серый, с очень забавными выступами и бугорками паук. Ниже его располагается продольная полоска серой паутины, в которую вплетены остатки добычи, а выше — небольшие круглые кокончики, тоже переплетенные паутиной с остатками насекомых. Все вместе: кокончики, паук и серая полоска — походили на сухую палочку, торчащую среди полузасохших и выгоревших на солнце кустиков.

«Наверное, очень редки эти ловкие пауки-маскировщики; раньше никогда не встречались», — подумал я. И ошибся. Обманных палочек оказалась всюду масса. Они были везде на излучине реки, где мы остановились. Долго в неведении держал меня паук-обманщик! Если бы не красная куколка с белыми полосками, так и не узнал бы о нем.

Усаживаюсь на походный стульчик, вынимаю лупу и принимаюсь внимательно рассматривать искусное сооружение паука. Прежде всего интересно узнать, что находится в коконах. Они сплетены из тонкой оболочки, внутри выстланы отличнейшей коричневой блестящей шелковой тканью. В самых нижних коконах рядом с пауками находятся недавно снесенные слегка прозрачные, коричневые, уложенные аккуратными рядками яички. Их немного: всего около полусотни. Паук кладет яичек ни меньше ни больше, так как кокон должен быть равным диаметру обманной палочки. В коконе, расположенном выше, находятся молодые паучки. Они только что сбросили свою первую белую линочную рубашку, беспомощны и едва шевелят ногами. В третьем кокончике уже окрепшие паучата, черные с белыми пятнышками, шустрые, быстрые. Они покидают родительский кров и расползаются в стороны. Часто третий кокон пуст или в нем лишь несколько паучат — самые запоздалые. Четвертый и пятый кокончики пусты, в них только линочные шкурки.

Итак, у всех пауков дела идут одинаково и одновременно, будто вся их большая компания живет по команде, посылаемой погодой и условиями жизни.

Молодые паучки расселились, некоторые осели тут же, возле родителей, и среди травы раскинули свои крошечные паутинные тенета, выплетенные по всем правилам строительного искусства, переданного инстинктом по наследству от своих предков. Паучкам еще далеко до того времени, чтобы класть собственные яички; быть может, они еще перезимуют, но на крошечной сети у каждого уже есть тоненькая обманная палочка, выплетенная из паутины и остатков первых охотничьих трофеев. В центре этой палочки и сидит сам паучок.

Паутинная сеть — сложное и аккуратное переплетение концентрических и расходящихся от центра в стороны лучами паутинок — непрочное сооружение. Ветер, крупные капли дождя, проходящие мимо животные, да и попавшая в тенета добыча рвут нежные нити, и паукам приходится их все время чинить и, кроме того, заново выплетать, особенно после того, как выплетен новый кокон.

Паучок всегда сидит в самом центре круговых тенет. В это место сходятся со всех сторон нити, по которым полагается следить за всей ловушкой, точно определяя положение попавшей в нее добычи. Первый кокончик выплетается в тенетах рядом с пауком, но чуть выше. Из-за каждого последующего кокончика, выплетаемого ниже первого строго по вертикальной линии обманной полоски, пауку приходится перемещать центр тенет и переделывать все ловчее сооружение заново. Сколько сделано пауком кокончиков, столько раз и реконструируется сеть. Не думаю, чтобы выплетение сетей составляло для паука много хлопот. Материала — тончайших паутинок для постройки тенет — идет немного. Ну а паук в этом деле большой мастер.

Наступает вечер. Жаль, что знакомство с пауком состоялось так поздно. Завтра предстоит путь дальше.

Рано утром наши полога серые. На них сидят темные комары-анофелесы. Я спешно раскладываю дымокур и прогоняю непрошеных посетителей. Готовимся к отъезду. Пока в машину укладываются вещи, тороплюсь проведать пауков. Вот несколько замеченных с вечера и умышленно разрушенных тенет, с которых все сооружение было сброшено на землю или оставалось висеть на одной-двух нитях. Всюду вижу идеальный порядок, и на свежих, поблескивающих на утреннем солнце нитях висят те же обманные палочки из панцирей охотничьих трофеев, кокончиков с многочисленным потомством и серой паутины. Но остатки старой паутины, кажется, не брошены. Материал не пропадает зря. В центре каждой палочки, как всегда, неизменно сидит в позе покоя и ожидания сам хозяин сооружения, весь в забавных бугорках и отростках, неутомимый строитель и охотник, умелый маскировщик и заботливый родитель.