Страница 9 из 12
Толстой ценил вечное и прекрасное. Однажды он написал: "...беспечно любуюсь я прелестью природы и в самых ничтожных ее произведениях..."[2 Цит. по: Проблемы русского и советского натюрморта. М., 1 989, с. 89.] Для классицистических представлений характерно противопоставление высокой, благородной натуры и простой, низкой. Но "ничтожное" творение натуры - цветок, лист, каплю росы, червячка или мушку - художник из живого, но изменчивого мира природы переносил и навсегда оставлял в мире искусства, запечатлевая на листе бумаги их не знающее увядания совершенство. Натюрмортами цветов и ягод Толстой расширил для классицизма сферу идеально прекрасного.
Но иногда отражение голубого неба и зелени деревьев на стекле или отблеск света сквозь оконные рамы на блестящих поверхностях ягод возвращают в мир вечности то живое, природное и бесконечное, к чему был так же чуток Толстой.
Самые ранние подписанные натюрморты Толстого датированы 1817 годом. Один из них, хранящийся в Русском музее в Санкт-Петербурге, - хрупкая веточка с белыми цветами, бабочка с желтыми крылышками, мухи и росинки - является единственным рисунком,подписывая который, художник назвал себя скульптором. Работая над натюрмортами, Толстой ощутил себя и художником, почувствовал волшебную способность живописи передавать упоительную красоту земного.
"У нас в России в несколько крат лучше..."
В 1845 году Толстой отправился за границу. Врачи решительно настаивали на лечении целебными грязями и водами знаменитых курортов Францесбада. Академия художеств поручила вице-президенту Толстому обследовать положение русских художников-пенсионеров в Риме и познакомиться с работой мозаичных мастерских, чтобы по возвращении он смог возглавить организацию мозаичного производства в России. Увидеть Италию, ее памятники всегда было мечтой художника. Впечатления, размышления Толстого, совершившего путешествие по Эстонии, Литве, Германии, Франции, Италии, остались на страницах его путевых дневников.
Толстой оценивал политическую жизнь стран и, присматриваясь к жизни разных слоев общества, был потрясен социальными контрастами. Он заметил невежественность и ограниченность в аристократической среде, его оскорбляло незнание России, которая представлялась многим почти варварской страной. В Риме Толстой посещал мастерские русских художников, знакомился с их произведениями, помогал советами. Пытаясь изменить бедственное положение пенсионеров Академии, Толстой пишет президенту Академии художеств о необходимости материальной поддержки художников, добивается смещения начальника над пенсионерами, не исполнявшего своей обязанности помогать русским художникам, распускавшего дурные слухи и клевету о их поведении и нравственности.
Неаполь. Вид от виллы Реале. 1845
Акварель
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Толстой посетил раскопки Помпеи и поднимался на Везувий, внимательно изучал картинные галереи Флоренции, Венеции, Генуи, памятники Древнего Рима, встречался с русскими и иностранными художниками, путешественниками. Толстой описал встречи с Гоголем, Александром Ивановым, Николаем Те. Страницы его дневников хранят замечания и оценку увиденных им произведений и зарисовки - лошадки, ослики, тележки, необычные костюмы, различные сценки вроде шумной компании, забравшейся в тарантас, здания, церкви,архитектурные фрагменты. Кроме набросков карандашом или акварелью - их называли в те времена "крокады" - появлялись на страницах альбомов и на отдельных листках виды городов.
"Итальянскими видами любуешься с чувством чего-то величественного, но земного, в них главную роль играют памятники древности, а природа - второстепенную. Память представляет воображению действия людей древнего и ослабляет впечатление природы"[1 Т.П. Пассек. Из Воспоминаний. - Записки графа Ф.П. Толстого, с. 255.], - размышлял Толстой на страницах дневника.
Однако итальянские рисунки мастера опровергают эти утверждения, более того, в них появляется новое чувство природы. Поэзию рисунка Неаполь. Вид от виллы Реале (1845) Толстой обрел в реальности, ощутив и передав целостность пространства неба и земли, бесконечности, поражающей не грандиозностью, а удивительной гармонией с земной жизнью. Уютный залив, город, расположенный у моря и защищенный горами, беспечная непринужденность гуляющих на залитой ослепительным солнцем набережной - поэзия, найденная на земле Италии.
Париж. Сцены и типы. 1845
Акварель
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Францесбад. Типы и сцены. 1845
Акварель
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Из Италии Толстой писал Василию Григоровичу, конференц-секретарю Академии художеств: "Я восхищен всем, но все-таки скучно здесь. Я нахожу у нас во многом лучше совсем не по одной только привычке к своему, но тщательно вникая во все (климат и памятники откладывая в сторону, это другое дело), взвешивая везде, где я был, хорошее и дурное с нашим дурным и хорошим, скажу, что по моему уразумению и совести у нас в России в несколько крат лучше... Я не дождусь времени, когда буду иметь радость вернуться в отчизну"[1 Записки графа Ф.П. Толстого, с. 21.].
Францесбад с дороги в Каммербюль. 1845
Акварель
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Охота на уток. 1816-1820
Силуэт
Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург
А природа родной земли, народная жизнь в любимом отечестве - были ли они замечены графом Толстым? Вопрос этот мог бы остаться без ответа, если бы не еще одно его увлечение.
Современники считали Толстого лучшим мастером силуэта первой половины XIX века, так считают и современные специалисты.
В XVIII веке в Европе и в России появилась новая графическая техника - силуэт, контурное изображение фигур и предметов, заполненное, как правило, черным цветом. Прелесть силуэта состоит не только в выразительности контурной линии и контрасте черного и белого цветов, но и в лаконичности и загадочности его образа, недосказанности и потому многозначности.
Силуэт - возможность создать мир воспоминаний.
Не случайно через много лет тенями прошлого в черных силуэтах воскресли в творчестве Толстого события Отечественной войны 1812 года. В силуэтах впервые появляется характерный профиль и абрис фигуры, невысокой и внушительной, того, кто был кумиром юности, а позже стал воплощением тирана и злодея. Наполеон наблюдает за движением своих войск или в мрачной задумчивости сидит у костра. Замедленность ритмов, интонации изображений дают почувствовать, что немало лет минуло после этих событий. Это мудрый и печальный взгляд в прошлое. Толстой впервые создает в технике силуэта многофигурные сцены. Опущены подробности, осталось главное. Толстой схватывает абрис крохотных фигурок маршалов, штабных офицеров, конных ординарцев, караульных солдат, их жесты в движении, так, как их могла бы запечатлеть фотография.
Музеи хранят около двухсот силуэтов Толстого. Они не подписаны, даты их создания не отмечены. Толстой много экспериментировал, используя бумагу разных цветов и для изображения, и для фона, иногда дополняя изображение цветом.
Самый ранний из известных силуэтов был сделан художником в возрасте четырнадцати лет и хранится в Третьяковской галерее - парусный кораблик, вырезанный из тонкой белой бумаги с высокими мачтами и убранными парусами. Может быть, вспоминая свою гардемариновскую юность, Толстой любил вырезать бушующие волны моря, рыбачьи лодки, корабли с надутыми ветром парусами и "пироскафы" - колесные пароходы с высокими трубами.