Приключение века

Я мигом переместился к Сказкину.

Лежа на полу пещеры, зная - к нам Краббен не доберется - я пытался его зарисовать - пальцы давили на карандаш, грифель крошился.

- А вот он шею держит криво! - удовлетворенно сообщил Серп Иванович.

- Так ему, наверное, хочется.

- Не скажи!.. Это я пальнул... Теперь он у нас контуженный!

- Из твоей-то "тозовки"?

- И правым ластом, заметь, не в полную силу работает, - убеждал Сказкин. - Ты так и запиши: Это Сказкин поранил Змея. Не баловства ради, еще оштрафуют, а для науки, для большей пользы ее!

Опираясь на ласты, Краббен тяжело выполз на берег. Он был огромен, он был тяжел, камни забивались в складки его дряблой массивной шкуры; короткая мертвая судорога вдруг молнией передернула все тело Краббена от головы до хвоста. Фонтан брызг долетел до пещеры, Сказкин отпрянул, вновь схватился за "тозовку".

- Отставить!

Примерно метра не хватило Краббену, чтобы дотянуться мордой до нашей пещеры.

Это взбесило Краббена.

Рушились камни, шипели струи песка, несло снизу взбаламученным илом, падалью, смрадом. Несколько раз, осмелившись, я заглядывал Краббену чуть ли не в пасть, но тут же отступал перед мощью и мерзостью его ощеренных ржавых клыков.

- Чего это он? - спросил Сказкин, отползая в глубину пещеры.

- Его спроси!

Впрочем, поведение Краббена мне тоже не нравилось.

Устав, он, наконец, расслабился, расползся на камнях, как гигантская уродливая медуза. Судороги короткими молниями вновь и вновь потрясали его горбатую спину. Плоская голова дергалась, как у паралитика, из пасти обильно сочилась слюна. Низкий, протяжный стон огласил берега Львиной Пасти.

- Тоже мне гнусли! - сплюнул Серп Иванович, опасливо выглядывая из нашего убежища.

Стенания Краббена, пронзительные, жуткие, рвущие нервы, длинно и тоскливо неслись над мертвой, как в Аиде, водой.

- Чего это он? - беспокоился Серп. - Чего ему нужно?

- Нас оплакивает...

- А сам долгожитель, что ли?

- Все мы мертвы, Серп Иванович, - заметил я, сразу ощутив свое здоровье. - Только одни - более, другие - менее...

- Вот бы записать его на пленку, - вздохнул Сказкин. - Записать, а потом врубить когда-нибудь Агафоше на побудку!

С грандиозных стен кальдеры поплыл, наконец, белесый серый туман. На уровне входа в пещеру он сгущался в плотные, темнеющие на глазах лохмотья, и низкий, полный доисторической тоски стон ломался в тысяче отражений. А когда туман затопил всю кальдеру, от борта до борта, долгий этот рвущий сердце стон Краббена перешел в столь же долгий, в столь же безнадежный, в столь же тоскливый плач.

Забившись в дальний угол пещеры, Серп Иванович негромко поносил Краббена. Тельник он плотно заправил в штаны с лампасами, и теперь я не видел ни наколотого, ни настоящего Краббена. Тем не менее, оба они оставались рядом.

Да и куда им деться?

Не слушая поношений Сказкина, я думал о смутных придонных тектонических трещинах, обогреваемых струями ювенильных источников. Лес водорослей, неясные тени - темный, неизвестный нам мир.

Почему ему не быть миром Краббена?

И действительно.

Кто воочию видел гигантских кальмаров? А ведь на кашалотах, поднимающихся из океанских бездн, не раз и не два находили кровоточащие следы неестественно больших присосок.

Кто видел того же _т_р_е_х_п_а_л_о_г_о_ - пресловутого обитателя тропических болот Флориды и прибрежной полосы острова Нантакет? А ведь с его следов давно сняты гипсовые слепки.

Кто видел огромного червя с лапками, так называемого татцельвурма? А ведь он хорошо известен многим жителям Альп. За последние годы собраны сотни свидетельств, в которых слово в слово повторяется одно и то же: да, татцельвурм похож на червя! Да, у татцельвурма большая голова с выпуклыми глазами! Да, лапы татцельвурма малы, но они есть!

А мокеле-мбембе - тварь, внешне напоминающая давно вымерших динозавров? Разве не утверждают охотники-африканцы, что они и сейчас встречают этих гигантов в бескрайних, плохо исследованных болотах Внутренней Африки? Стоит, наверное, вспомнить, что на воротах храма, посвященного древневавилонской богине Иштар, среди множества поразительных по своей реалистичности изображений, было найдено одно, ничего общего не имеющее с известными к тому времени животными. Но зато этот зверь, названный учеными сирушом, как две капли воды схож с африканским мокеле-мбембе.

А кто видел третретретре - животное ростом с теленка, с круглой головой и почти человеческими ушами? Тем не менее аборигены одного из самых больших островов мира - Мадагаскара утверждают, что такое животное водится в их краях, что конечности у него устроены как у обезьян, а уши, действительно, человеческие.

Кто видел, наконец, дипротодонтов, заселявших когда-то Австралию? А ведь местные золотоискатели и в наши дни рассказывают о каких-то гигантских кроликах, обитающих в пустынных центральных районах самого южного материка.

А разве не выловил из океанских глубин доктор Дж. Смит диковинную рыбу латимерию, считавшуюся вымершей уже многие миллионы лет назад?..

Мы привыкли к асфальту городов, мы привыкли к тесным зоопаркам, а мир... мир обширен. И в этом обширном мире, кроме гор, пустынь, тропических лесов и болот, есть еще и океаны.

Что прячется в их пучине?..

- А сколько он может стоить? - не унимался Серп Иванович.

Я молчал.

Тоскливо неслись над водой долгие стоны Краббена.

- Много! - сам себе ответил Сказкин. - У меня столько нет. У меня столько никогда не было. У меня столько никогда не будет.

Я молчал.

Я слушал плач Краббена.

Я видел путь Краббена в ночном океане.

Безмолвие звезд, мертвые вспышки люминофор... Кто он?.. Откуда?.. Куда плывет?..

- Никогда! - плакался Серп Иванович. - Никогда, начальник, не стать мне миллионером! У меня ведь, знаешь, все удобства во дворе. И я как приду в тот домик с сердечком на дверце, так сразу и увижу - лежит в углу гривенник. Пылью покрылся, паутина его оплела, а ведь я, начальник, так и не подобрал этот гривенник!

Туман...

- А говорил, к пяти вернемся...

Туман...

- Дождь будет, однако, - длинно зевнул Сказкин. - Мы тут или с голоду сдохнем, или Краббен нас победит.

Я давно ждал его слов.

Я, можно сказать, рассчитывал на слова Сказкина.

От Шикотана до Шумшу всем известно: "Серп сказал - погода изменится!" Так утверждает Сказкин.

И правда.

Как в гигантскую трубу вынесло в небо согретый солнцем туман. Призрачно высветились кошмарные обрывы, прозрачно отразились солнечные лучи от плоских вод. И откуда-то издалека, как стрекот швейной машинки, пришел, растянулся, поплыл в воздухе томительный, ни на что не похожий звук.

- Господи! - забеспокоился Сказкин. - Что это? Ее один Краббен, только летающий? Сколько живу, страхов таких не натерпелся!

Я прислушался:

- Вертолет...

Не мы одни это поняли.

Потревоженный новым звуком (может, доисторические враги вот так вот, с воздуха, когтили его и кусали?), Краббен неуклюже сполз в воду, оттолкнулся от берега и медленно, без единого всплеска, ушел в глубину черная туманность, пронизывающая светлую бездну.

- Уходит! - заорал, вскакивая, Серп Иванович.

Но я и сам это видел.

Как видел и вертолет, разматывающий винты над кальдерой.

- Гад! - выругался я. - Он что, не мог зайти со стороны пролива?

- Он не мог зайти со стороны пролива, - удовлетворенно пояснил Сказкин. - Это же МИ-1. Он как велосипед, его любым ветром сдувает.

Свесив с каменного козырька босые ноги, Сказкин с наслаждением шевелил пальцами. Он уже не боялся Краббена. Он уже ничего не боялся. Техника шла на помощь, техника подтверждала: он, Сказкин, он - человек, он - венец творения! Его, Сказкина, в беде не оставят!

- За нами!

Я был в отчаянии.

Выгнув волнами спину, отчего, казалось, он и вправду горбат, Краббен легко уходил к Камню-Льву.