Страница 15 из 21
— Щутка.
— Ничего себе шуточки! — в сердцах воскликнул Юрка.
— Щутка, щутка, — подтвердил продавец с таким радостным видом, что сразу стало ясно: человек не в себе и спорить с ним бесполезно.
— Да ну вас, — махнул рукой мальчишка и, насупившись, побрёл дальше.
После такого угощения настроение у него несколько испортилось. Да и город оказался не таким замечательным, как на первый взгляд. Видимо, улицы тут никогда не подметали. Повсюду была набросана солома, а идти по колено в жухлой траве — не самое большое удовольствие. Кое-как добравшись до конца улицы, Юрка заметил на углу отделение связи.
«Может, отправить домой письмо? Вот все удивятся. А то ведь не поверят, скажут, будто я всё выдумал», — решил он.
Вспомнив, что в кармане у него всё ещё лежат монеты зеленщика, Юрка повеселел и зашёл на почту.
За стойкой сидела миловидная девушка. Мальчишка протянул ей монету и указал на конверт. Девушка подала конверт, а потом любезно улыбнулась, достала банку чернил и невозмутимо плеснула её содержимое Юрке на рубашку.
— Эй, что вы делаете! Вы что — с ума сошли? — заорал мальчишка, глядя, как по рубашке расползается тёмно-синее пятно.
Вместо того чтобы извиниться и как-то загладить свой проступок, девушка захлопала в ладоши и засияла от радости, точно это самый счастливый день в её жизни.
— Да вы что! Как вам не стыдно!
От обиды у Юрки на глаза навернулись слёзы. Он знал, что за рубашку ему точно влетит. Мама даже слушать не станет ни про какую сумасшедшую почтальоншу. Наверняка подумает, что он сам испачкался.
— Не понимать, — развела руками девушка.
В это время из служебного помещения вышел толстенький добродушный мужчина в форменном кителе, оказавшийся начальником почты. В поисках справедливости Юрка обратился к нему. Он показал на чернильное пятно и пожаловался:
— Смотрите, что она сделала. Ненормальная какая-то. Облила меня чернилами. Теперь мне из-за неё достанется по первое число.
— Первое числё, первое числё, — закивал толстячок, указывая на отрывной календарь. На листке значилось: 1 апреля.
— Это, что ли, шутка? — вскипая, спросил Юрка.
— Щутка, щутка, — поддакнул начальник почты.
— Разве так шутить можно? — насупился Юрка.
— Можьно, можьно, — эхом отозвался толстячок, взял злополучную банку с чернилами и, обнаружив, что она ещё не пуста, вылил остатки чернил прямо мальчишке на голову.
Теперь служители почты хохотали в два голоса, сгибаясь от смеха в три погибели и хватаясь за животы.
Потеряв дар речи от негодования, Юрка стоял и беззвучно открывал рот, а потом выскочил из помещения, громко хлопнув дверью. Объясняться с сумасшедшими было бесполезно.
На перекрёстке стоял полицейский. Юрка, не долго думая, направился к нему. Он горел желанием найти управу на обидчиков. За порчу имущества они должны были ответить. Полицейский козырнул и приготовился слушать.
Юрка начал объясняться, для пущей вразумительности сдабривая слова жестами.
— Там, — он махнул рукой в сторону почты, а потом выразительно повертел пальцем у виска, — ненормальные какие-то. Вот, чернила на меня вылили. Теперь рубашку придётся выбрасывать, а она почти новая.
Он показал на рубашку, и лицо его вытянулось от удивления. Пятно бледнело и испарялось на глазах.
— Ой, это исчезающие чернила. Извините, — смущённо проговорил Юрка и хотел уйти, но полицейский его остановил.
Лицо стража порядка было суровым. Дальнейший разговор ничего хорошего не сулил. Юрка не чувствовал за собой вины и всё же оробел. Но он и помыслить не мог, чем всё это обернётся. Неожиданно полицейский выхватил из кобуры пистолет. Увидев смотрящее на него дуло, мальчишка оцепенел.
— Стойте! Вы что? — в ужасе выкрикнул он.
Полицейский нажал на курок. Юрка стоял и ошарашенно смотрел, как у него на груди растекается липкое красное пятно. Водяной пистолет полицейского был заряжен малиновым сиропом.
— Ещё один псих, — пробормотал Юрка и попятился.
Служитель закона полез за дубинкой. Не дожидаясь, чем это закончится, мальчишка припустил прочь. Вслед за ним нёсся хохот полицейского, который ловко поигрывал длинным хлебным багетом.
Отбежав на безопасное расстояние, Юрка перевёл дух. «Ну и ну! Кругом одни шизики. Хоть бы встретить кого-нибудь не из местных», — подумал он и в тот же миг увидел двух незнакомцев.
Один из них был пузатым коротышкой в белом кителе и капитанской фуражке. Другой походил на цаплю: длинный, как жердь, в высоких чёрных сапогах со шпорами и белых рейтузах. На голове у тощего красовалась треуголка. Несмотря на почти маскарадный вид, оба господина показались Юрке знакомыми, но он не мог припомнить, где он мог их видеть прежде. Когда они проходили мимо, до Юрки донеслись слова толстяка:
— Это чистая правда, друг мой…
Услышав, что он говорит безо всякого акцента, Юрка с надеждой обратился к нему:
— Простите, вы не местный?
Толстяк обернулся и, приветливо хлопнув Юрку по плечу, воскликнул:
— Ба! Да ведь это мой земляк! Капитан Врунгель к твоим услугам, мой мальчик.
— Точно! Вы капитан Врунгель. А я думаю, где я вас видел?
— Ты плаваешь юнгой? Что-то не припомню, на каких материках мы встречались, — сказал капитан.
— Я не плаваю. Я про вас книжку читал и кино видел.
— А если ты не плаваешь, как тебя сюда занесло? — поинтересовался Врунгель.
— По небу, — признался Юрка.
— Я-я. Я тоже прилететь! На пушечный ядро, — обрадовался худощавый и, сняв треуголку, похвалился: — Я на луну летать точно так же.
— Ой, а я вас тоже знаю. Вы барон Мюнхаузен? — не поверил своим глазам Юрка, глядя на белый парик с косицей.
— Я-я, — радостно закивал барон.
— Да, знакомец мой из Германии. Так баки заливает, что любо-дорого послушать, — одобрительно сказал капитан.
— Нет баки заливать. Ядро лететь без горючего, — заметил барон.
Капитан оглядел Юрку с ног до головы и, хитро прищурившись, спросил:
— А ты, видать, не прочь приврать.
— А откуда вы знаете? — опешил Юрка.
— Иначе ты бы сюда не попал. Ну и как тебе здешние края? Отличное местечко, не правда ли?
— Нет, мне что-то не очень. Тут какие-то психи живут. Вместо клубники перец подсунули. На почте чернилами облили, а полицейский вообще с водяным пистолетом бегает и багетом вместо дубинки размахивает, — пожаловался Юрка.
— Они первого апреля всегда так веселятся. Как-никак национальный праздник, — пояснил капитан.
— Я-я, смотрел бы ты, что творится вчера! — засмеялся барон, щёлкнув пальцами.
— А что было вчера? — поинтересовался мальчишка.
— Национальный праздник, Первое апреля. Гудели чуть ли не до утра, — сказал капитан.
— Так ведь сегодня первое апреля, — напомнил Юрка.
— И вчера было первое апреля. И завтра тоже.
— Вот это да! Сколько же раз в году здесь бывает первое апреля? — удивился Юрка.
— Триста шестьдесят пять, а в високосный триста шестьдесят шесть раз, — отрапортовал Мюнхаузен. — Хороший, весёлый страна. Я нравится жить здесь.
— Честно говоря, я тоже подумываю бросить здесь якорь, — признался капитан. — А пока предлагаю отпраздновать нашу встречу. Тут неподалёку есть бистро, где подают прекрасную лапшу на уши.
— Лапшу на уши? Я никогда не слышал о таком блюде, — удивился Юрка, и они дружно отправились пообедать.
Длинноногий барон вышагивал впереди. Следом за ним вразвалочку, как и подобает заправскому моряку, шёл капитан. Труднее всего приходилось Юрке. Ноги у него то и дело заплетались, путаясь в набросанной повсюду сухой траве. Наконец мальчишка не выдержал:
— Тут улицы никогда не подметают, что ли? Зачем тут набросали столько соломы?
— Это не есть солома. Это есть сено, — заметил барон Мюнхаузен.
— Какая разница — сено или солома?
— Большая. Если бы Париж стоял на соломе, то так бы и говорили. А всем известно, что он стоит на сене, — пояснил капитан Врунгель.