Страница 14 из 20
Мама восхищённо отпила сразу полчащки чаю. Я судорожно вцепился в свою чашку, не замечая, что это сахарница.
— Нет, я не растерялся! — папа обвёл нас глазами и остался доволен произведённым эффектом. — Я выскочил через люк на крышу, схватил верёвки от троллеев и набросил на проплывавший мимо теплоход с туристами! Потом я в два счёта взобрался на борт этого теплохода и крикнул капитану: «Жми что есть силы самый полный!» Капитан мгновенно оценил ситуацию и погнал свою посудину во всю мощь! Троллейбус моментально вышел на глиссирование под радостные крики пассажиров! Те, кто сидели на заднем сидении, даже не замочили ног и просили ещё покатать их с ветерком. Решили даже сделать такой аттракцион — речной троллейбус, приглашают меня на роль директора… — скромно закончил папа свой потрясающий рассказ.
Я уже понял, в чём дело. Но рассказывать родителям, откуда взялись вишни, ставшие начинкой для нашего пирога, пока не спешил. Мне хотелось послушать мамину историю. Мама и так-то любит приукрасить свои рассказы, а теперь, наверное, такое сочинит, что только уши развесишь! Тем более что она успела прикончить два немаленьких куска вишнёвого пирога и приступила к третьему.
— Ты настоящий герой, без преувеличения! — воскликнула мама и оставила у папы на щеке вишнёвый отпечаток поцелуя. — Я знала, за кого выхожу замуж!
Недаром я отказала тому индийскому принцу, который умолял меня стать его женой.
Папа расправил плечи, выпятил грудь и надул щёки. Индийский принц отдыхал по сравнению с моим папой.
— А ведь индийские принцы становятся совершенно невозможными, когда им отказывают, — поделилась с нами мама своим богатым жизненным опытом. — Вот и этот — совершенно сошёл с ума! Сначала он заваливал меня цветами, потом драгоценными камнями, потом пригнал во двор моего дома целое стадо слонов и всех до единого поставил передо мной на колени! А поскольку я была непреклонна, он решил меня украсть!
Мама меня не разочаровала. Да и папа слегка обалдел и даже перестал надувать щёки и выпячивать грудь. И спросил:
— А я-то где был?
— На работе, — быстро ответила мама, не отвлекаясь на второстепенные детали. — И вот украл меня принц прямо из магазина, из мясного отдела. Я за фаршем для котлет пришла. Только не за говяжьим, там жил всегда много, и не за свиным, он жирный очень. А надо брать такой особый фарш.
На этот раз мама отвлеклась на второстепенные детали. Впрочем, может, они не казались ей второстепенными. Тем не менее пришлось мне дёрнуть её за рукав, чтобы она про принца продолжала.
— Ну да, в мясном отделе… Свита принца меня в мешок посадила… нет, не в мешок! В индийский ковёр закатала! Но я не растерялась и стала ковёр кусать! А кусаюсь я больно, никакой ковёр не выдержит! Он заверещал, размотался да всю принцеву свиту в себя завернул! Так в ковре я их всех в милицию и сдала. И скорей домой вернулась — котлеты жарить…
Мама в самом деле готовит очень вкусные котлеты. Это — сущая правда.
Все мы уставились друг на друга и замолчали. Я решил, что пора рассказать, на каком дереве выросли вишни. И рассказал. И мне сразу поверили.
— Чего только не продаётся теперь на рынке, — сказал папа. — Вот однажды я встретил одного рыбака, который продавал черепах-гонщиц.
— Очень интересно, — сказала мама, — мы, что же, теперь всё время будем всякие небылицы рассказывать?
— Не знаю, — сказал я. — Но из школы меня точно выгонят за такие ответы. Вот у нас одного мальчика недавно выгнали.
— Хорошо, что он не продавал фиги, от которых вырастают ослиные уши, — вспомнил папа сказку про маленького Мука.
— Кстати, есть ли у него на складе молодильные яблоки? — спросила мама.
— Я всё узнаю, — сказал я. — Но только послезавтра.
Для души
«Ты художник, Коля!»
Я был несчастным мальчиком. Я совершенно не умел рисовать. Даже самые простые вещи. Весь класс рисовал картину под названием «Утка в камышах», у меня же получалась картина «Поджог товарного вагона». У всех ребят были рисунки на тему «Прогулка по зоопарку», у меня — «Натюрморт с подъёмным краном». Обидно!
Главное, я отлично знал, что именно хочу нарисовать. Да что я в зоопарке, что ли, не был? Я прекрасно помнил слона: как он смешно крутит хоботом и обмахивается ушами, а лоб у него весь в красном песке, потому что он ныряет в свой бассейн до самого дна. Я во всех подробностях представлял себе гамадрила.
А жирафов никто лучше меня не знал, потому что никто дольше меня не стоял перед вольером с жирафами. Но когда я начинал рисовать, то получался не жираф, а какой-то столб с капитанским мостиком.
Даже моя младшая сестра Светка, которая ещё не ходила в школу, и то рисовала лучше меня! И ещё нарочно меня дразнила:
— Коль, а Коль, нарисуй мне медвежонка!
— Какого медвежонка?
— Такого мохнатого, который малину в лесу ест.
— Сама рисуй, мне некогда, — пытался отвязаться я.
А она как начинала канючить:
— Коля, ты так хорошо можешь его представить: и как он в малине сидит, и как ветку лапой держит, и как вокруг птички поют, а под листиком сыроежка растёт… Ну, Кооооль!
А начну рисовать — она смеётся.
— А почему, — говорит, — у тебя медвежонок с рогами?
— Где ты видишь рога? — кричу я, а сам чуть не плачу. Действительно, хотел ветки малинника нарисовать у медведя за спиной, а получились рога…
В общем, не художник я. Был до поры до времени. А именно до того дня, когда мама дала мне одну книгу.
Это не был учебник по рисованию. Это была история, написанная одним французским лётчиком. Как он упал на своём самолёте в пустыню. Но ему повезло, он не разбился, а встретил мальчика. Если честно, я не совсем всё понял тогда в этой книге. Но один момент меня прямо-таки заворожил! «Вот ящик, а в нём сидит такой барашек, какого тебе хочется!» Волшебные, спасительные слова!
— Светка! — завопил я.
Светка примчалась как на пожар.
— Светка, что тебе нарисовать?
— Нарисовать?..
Если бы я предложил ей слетать на Луну, она бы меньше удивилась.
— Ну… нарисуй бурундучка…
Я схватил лист бумаги, фломастер и быстро начертил что-то вроде кирпича.
— Вот тебе ящик, там сидит такой бурундучок, какой тебе захочется.
Светка осторожно потрогала нарисованный кирпич.
— А какой мне захочется?
— Такой пушистый, в полосочку, с маленькой усатой мордочкой.
Светка аж взвизгнула от радости и стала ласково рассматривать мой рисунок.
— Он будет держать в лапках еловую шишку, ладно?
— Ладно, — великодушно разрешил я. — Хоть кедровую.
— Коля… А ты можешь нарисовать лошадку?