Судьбы

— Я в дерматологию хотела.

— Извини, но решать не тебе. Еще благодарна будешь. Сначала будешь работать на имя, потом имя на тебя. Тут свои законы.

Вера взяла в руки книги.

— Вы мне бы еще камасутру подсунули.

— А это ты должна была знать до того, как вошла в этот кабинет. Сексология, сексопатология и эволюция сифилиса — вот основа. На этой базе будем работать.

Вера читала второй день, конспектировала, что-то перечитывала. «Эволюцию сифилиса» Милича проглотила как художественный роман. Вот написано — литераторы позавидуют. Она настолько углубилась в изучение этих книг, что не заметила появление рядом с ней редактора той самой злополучной газеты.

— Вера Юрьевна, я прошу прощения за свое поведение.

Она предложила ему сесть. И тут его понесло, он рассказывал, какой у него зуд, как он чешется и чешется, а кроме расчесов никто ничего не находит, что он выгнал из дома дочь, что хочет найти молоденькую жену, чтобы оставить сына без квартиры, что его уволили с работы, что кашу лучше есть соленой, что сахар убивает нервные клетки. И самое главное, что ему нужен рецепт от зуда, а то как он будет чесаться при любимой женщине. Причем женщины у него еще не было.

Вера все время думала о психиатрической патологии, и на уме было лекарство от бреда — аминазин. Но на консультацию к психиатру этот тип точно не пойдет, ладно, надо направить его к невропатологам и на КТ мозга. Вдруг там что найдут. Она написала направление и решила выписать меновазин для снятия зуда. Достала бланк с тремя печатями и подписью заведующего и выписала рецепт. Меновазин на спирту, а тогда спирт был на особом учете.

Пациент ушел.

И тут пришло понимание, что выписала она все-таки аминазин в таблетках. Прям вот по таблеточке три раза в день, да еще после еды.

С какой скоростью она рванула к профессору, даже и говорить не надо.

— Верочка, у нас землетрясение?

Она сбивчиво рассказала о визите больного и о своем ляпе. Он хохотал, просто хохотал и все. А Вера смотрела и ничего не могла понять, когда он отсмеялся, произнес.

— Аминазин ему действительно важнее меновазина, а КТ головного мозга ты назначила правильно.

Самое интересное, что после обследования у этого больного действительно обнаружили астроцитому головного мозга. Об этом потом сообщил его сын.

Но пока ничего этого Вера не знала и спокойно собиралась домой после окончания рабочего дня. Как только она вышла из здания, то увидела Максима. Он ждал ее.

====== Реальность ======

Это была такая приятная приятность. Он ждал ее. Веру это немного удивляло, судя по тому, какое впечатление у нее сложилось о нем, она ему не подходила. Она не относилась к тому кругу, в который стремился попасть он. А он был очень даже тщеславен. У него были планы и пути их реализации. Вера же, как достаточно трезвомыслящий человек, понимала, что ей нет места в его планах.

Да, он был мил и приятен в общении. Но надо контролировать свои чувства и эмоции. Вот Вера и контролировала, да и он контролировал.

Его не было больше недели. Он закрыл дело и, казалось, забыл о ней. Она уже и ждать перестала… И вот появился.

— Вера, ты домой? Здравствуй!

— Привет! Да, домой. Что-то случилось?

— Нет. Я даже забыл о том инциденте. Сдал в архив и забыл.

Только вот глаза твои помню.

— И что мои глаза?

— Красивые…

— Я домой.

— Проводить можно?

— Пошли.

— Пешком?

— Автобусом.

— Нет, давай пешком.

Они шли, говорили так, ни о чем. А больше даже молчали.

— Так ты теперь венеролог?

— Дерматовенеролог. Да, я в вен. отделе. Пока учусь.

— Не противно?

— Нет. С чего? Везде люди и везде пациенты. Но я еще только учусь, руками не работаю.

— Смешная ты и серьезная. Может, в кино?

— Только маме скажу.

Так начались их встречи. Просто встречи, прогулки, походы в кино. Один раз даже в театр на балет. Но только лишь потому, что туда хотела Вера. Он не любил балет, да и оперу тоже. У них не совпадали вкусы, было совершенно разное мировоззрение. Но его тянуло к ней. Почему тянуло, не понятно. Она не была той, которая поможет в его карьере, а карьера была его целью, он и не скрывал этого. Она ему нравилась. Его подкупали ее честность, непосредственность и любовь к людям. Последнее, наверно, больше всего.

Она казалась простой и в то же время настоящей. Без двойного дна и без подлости в душе. Каждый раз они прощались, совершенно не надеясь на новую встречу. Потому что оба понимали, насколько разные, но проходил день или два, и он снова ждал ее около института. Извинялся за то, что не позвонил и не пришел вчера. А она радовалась совершенно искренне и честно. Любила ли она его? Непонятно. Но ждала, не надеялась, но все равно ждала. И когда выходила с работы и не видела его, то сердце щемило, а настроение портилось. Вот так текла жизнь. Она ни разу не спросила при расставании, увидит ли его вновь, а он каждый раз прощался так, как будто больше никогда…

Прошел месяц, потом другой. Вера получила корочку об интернатуре по дерматовенерологии. Ее оставили работать в вен. отделе, это было решение директора. Михаил расстроился, он рассчитывал работать с ней. Но то, что позволено Даулету Абдрахмановичу, не было позволено ни Михаилу, ни заведующей дерматологии. Оставалось только смириться и подать на конкурс младшего научного сотрудника отдела венерологии. Вот Вера и подала документы на конкурс и ушла в законный отпуск.

Она убиралась и мыла окна, когда заметила приближающегося к ее дому Максима. Помахала ему рукой из окна.

— Выходи!

— Заходи!

— Нет, я не должен, выходи, пойдем отметим твой отпуск.

— Куда?

Она спустилась с подоконника.

— Может, в ресторан?

— Разбогател, что ли? За себя плачу я.

— Ну конечно, ты же у нас самостоятельная и независимая женщина.

Он улыбался, глядя на нее. А она таяла от его улыбки, и кажется, в душе уже согласилась и на ресторан тоже.

Собиралась достаточно долго — минут пятнадцать. Надела любимое платье и босоножки на каблуках. Красилась. Затем крутилась перед зеркалом. Все не решалась выйти к нему. Но потом собралась с духом и вышла. Надо выяснить, зачем он ходит, ведь с каждым разом, с каждой встречей она все больше привязывается к нему, надо выяснить. Столько недомолвок накопилось. Вот сегодня очень удобно, очень к месту: и деньги у нее есть, все равно за себя заплатит сама. Не будет она ни от кого зависеть. Да, она самостоятельная женщина.

Наконец решилась и вышла из квартиры.

— Хороша ты, Верка, — услышала от него.

— Что выросло, то выросло.

— Красавица выросла. Вот хожу к тебе и хожу.

Он замолчал, как бы боясь не сболтнуть чего лишнего. А она восприняла его речь почти как признание.

В ресторане заказали спиртное. Водку и вино. Она пила водку и запивала вином. Никогда так не пила, пила, конечно, но не так, а тут расслабилась и уже даже не понимала, что делает. Последнее, что она помнила, как требовала раздельный счет у официанта. А дальше…

… Как они пришли к нему домой… И почему к нему, а не к ней, как он обнимал ее и пытался поцеловать, а она никак не могла позволить ему такое безобразие, как поцеловаться в губы. А потом ей так захотелось быть с ним, а он ласкал ее и расстегивал платье, а потом все случилось… Только ни хорошо, ни приятно уже не было, она стонала от боли и закусывала губы, а он считал, что от удовольствия… А потом просто уснул и все, а она протрезвела… Реальность — вот, что она осознала. Реальность милой не была, и романтики в ней тоже не было.

Вера поднялась с кровати. Нашла свои вещи, раскиданные по комнате. Оделась, растолкала ничего непонимающего Максима.

— Дверь закрой.

— Ира, ты куда? — он не мог разлепить глаза и все пытался схватить ее за руку.

Но Вера уже вышла из квартиры и, прижавшись к стенке в подъезде, слышала, как он выругался на то, что пришлось встать с постели, послал в пустоту: