Мечта

— Из асфальта, — совершенно простодушно ответила я.

Он просто рассмеялся.

— Все начинается с проекта. Да с теоретического проекта строительства дороги. И уже на этом этапе смета расходов явно завышается, потому, что ее все равно урежут, при утверждении. Дальше идет выравнивание местности, то есть надо снять горки и закопать ямки, это я тебе примитивно объясняю. Есть такие машины автоскреперы, они собирают слой земли в свой ковш, а потом высыпают ее там, где не хватает. Но они нужны не всегда, иногда дешевле использовать узбека с лопатой и кетменем, это экономит машиночасы и топливо, то есть горючее. А еще надо спилить и выкорчевать деревья, осушить болота, снести здания, если они мешают. Никто не считает сколько деревьев спилено, и сколько горючего затрачено, и лес куда ушел, и сколько кубов земли перекидали, а это все человекочасы и деньги. Потом надо уложить подушку дороги, потому, что твой любимый асфальт просто на землю не кладется. Подушка – это гравий, щебень, песок. И каким слоем они уложены тоже подсчету не подлежит. И как их привезли, разровняли автогрейдером и укатали катком тоже никто не знает. Главное, что все подготовительные работы сделаны, и каждый этап дал свою прибыль. А вот теперь переходим к твоему любимому асфальту. А тут работает асфальтоукладчик и каток, а еще твои бедные узбеки края заравнивают, лопатами машут. Слой и качество асфальта приносят тоже дополнительную прибыль. Все равно за зиму, даже самый хороший асфальт разобьют грузовики и попортят погодные условия, а весной мы все подлатаем и еще прибыль получим. А кроме крупных дорог есть мелкие, где не нужна большая техника, а хватает узбеков все с той же лопатой. Я не говорю, что в стоимость дороги входит еще зарплата всех, кто там трудится, и кто проектирует, и моя, и бухгалтеров, и бригадиров. А еще тридцать процентов от всех затрат составляют затраты на взятки чиновникам всех мастей. Теперь ты хоть чуть чуть понимаешь?

— Понимаю! Какой ты гад понимаю, и откуда у тебя столько денег понимаю. Только чувствую, что неправильно все это. А если умирают твои узбеки?

— Мы их закапываем. Маша, прекрати говорить глупости. Они знали, на что шли и чем может все кончится, тоже знали, а мне что идти в полицию и заявлять на себя, потому что они что-то там не поделили и подрались, и один другому голову размозжил?

— Но виновный должен быть наказан…

— Он и так наказан, жизнью своей наказан. С него хватит. А умершего искать не будут, а его заработок я его семье все равно передаю.

— Все равно ты гад.

— И что? А ты думала, что я белый и пушистый? И чистенький весь такой?

— А тестя ты убил?

— Нет. Я не хотел его смерти. И Павлика мне жалко, хоть он давно потерял человеческий облик, но он был не злой. Я думал на Виталину сначала, а потом вычислил, кому это было надо. И с ним разобрался. А Вита, нет, она бы такое не потянула. Стерва она, конечно, но не на столько.

— А разобрался как?

— Маша, не задавай глупых вопросов! Жестко разобрался, чтобы ему не повадно было! Он заткнулся навсегда.

— Ты убил его?

— Нет, но он понял, кто я, и больше не лезет в мои дела. Он для меня не опасен. Что ты так смотришь на меня?

— Думаю.

— О чем?

— О тебе, о твоих делах, о твоей сущности. О моем ребенке. О себе.

— И что думаешь?

Он попытался сесть рядом со мной и обнять меня. А я не могла. Вот просто не могла выносить его прикосновения, они были как будто ледяными, и как будто замораживали меня. И тут я поняла, что не смогу жить с ним. Потому, что он совсем не тот человек, которого я люблю. А того, что сидит передо мной, я полюбить никогда не смогу. Неужели он был всегда такой? Или за то время, что я его не видела, он стал таким?! Нет! Я не могу!!! Я не могу!!! Я должна, я просто должна пересилить себя и разорвать, разрушить все, что нас связывает. А что нас связывает? Мечты?! Так они светлые были…, а теперь, я не могу мечтать о нем, я не могу допустить, чтобы у моего ребенка был такой отец! И я смогла, я сделала то, что должна была сделать, хотя, если бы вы только знали, как тяжело мне давалось каждое слово!

Я подошла к окну и смотрела во двор, на ту лавочку, где призналась ему в любви, на те качели, где раскачиваясь, ждала его возвращения с работы. И он приходил, приносил мне «сникерс», или другую шоколадку, но всегда… я даже додумать не смогла, потому что-то, что я собиралась произнести рушило все, обрывало мои мечты, гасило последний лучик надежды на наше совместное будущее!

— Уходи… Совсем! Навсегда! Забудь обо мне, убери свою охрану. Дай мне жить! Дай возможность дышать воздухом, дай мне выносить и родить МОЕГО ребенка. И запомни только МОЕГО! Потому, что ему не нужен такой отец! Потому, что я хочу, чтобы мой сын или моя дочь выросла человеком, нормальным, не использующим рабский труд и не дающим взятки. Он будет честным без тебя! А я смогу его таким вырастить! Уходи, и никогда, слышишь, никогда не возвращайся! Ты говорил, что любишь меня, вот ради меня и его, — я показала на свой слегка выпирающий живот, — не возвращайся, забудь, если в тебе осталось хоть что-то человеческое!

Он подошел к шкафу, достал свои вещи, сложил их в пакет. Я не обернулась. Я боролась с собой! Потому, что в это время во мне жили две Я. И одна кричала, чтобы он не уходил.

А потом он ушел, оставив ключи от моей квартиры на столе в кухне…

====== Пустота ======

Я лежала на кровати и смотрела в потолок. Сколько прошло времени я не знала, оно текло в пустоту… и все вокруг было совершенно не важно! Он не вернется! Больше никогда не вернется! А дальше вставал вопрос — зачем мне теперь жить?

Я совершенно точно знала, что как только маму выпишут из роддома, то есть завтра, она будет настаивать на прерывании беременности и может она права? Зачем мне ребенок от него? Он был пьян тогда, и еще что-то курил… Но его ребенок- все , что у меня осталось, связывающее меня с жизнью. Я люблю его! Я люблю его… Я люблю их. Но, я все сделала правильно, я решила все так как надо и я поставила точку. Жирную, жирную точку.

Господи! Что же я наделала? Как я буду жить без него?! Зачем мне жить без него?! Или не жить? Нет, я не могу, я не одна, нас двое. Я вспомнила равномерный стук биения сердца моего ребенка, он живой, он существует и сейчас плачет вместе со мной, ведь мы единое целое пока. Я стала говорить с ним, положив ладонь на живот. Я говорила долго, я всю свою жизнь ему рассказала… Плохие мысли ушли и появилась надежда. Это он, мой малыш, мне ее послал. Я поняла, что это не конец! Что если все так случилось, то оно должно было случиться. И пусть все идет, как идет. Ведь если я раньше лишь жила в своих розовых мечтах с ним, то в действительности все случилось. С ним я стала женщиной, он подарил мне ту замечательную ночь и два оргазма в придачу, и я мать его ребенка. Ничего, все образуется, все обязательно образуется.

Я поблагодарила моего малыша, ведь он и только он дал мне надежду… наш общий ребенок!

Я поднялась с кровати. Голова кружилась, но я по стеночке доползла до кухни. Я глотнула воды, взяла в руки оставленные им ключи и снова разрыдалась. Открыла двери в подъезд, прошла все этажи, вышла на улицу — моих охранников не было. Я вернулась домой, положила ключи под подушку и обнаружила его футболку. Я так и уснула в обнимку с его футболкой, на его стороне кровати.

Утро не принесло никакого облегчения. Я опять смотрела в потолок, надеясь взглядом просверлить там дыру. В институт решила не ходить. Мне еще маму с малышом из роддома забирать… теперь одной. Справлюсь. Куда денусь… Еще надо к тому врачу подойти и сообщить, что наблюдаться я у него больше не буду. У меня нет таких денег, чтобы платить за прием. И потом, я молодая, здоровая… Неужели простую беременность не выношу?! Но вставать жуть, как не хотелось.

Я проверила наличие ключей под его подушкой, поцеловала футболку и встала. На часах было почти десять утра. Да, Кира удивиться, что меня нет, только и успела подумать я, как раздался телефонный звонок.