Мечта

Надо было видеть выражение лица моего отца, да и мое пожалуй тоже. Мое искреннее изумление не осталось незамеченным папой.

— Пойдем допивать кофе, — произнес мой отец, хотя сам был мрачнее тучи.

— Володю, папа я встретила Володю. Помнишь, такого?

— Вашего бывшего соседа? Не только помню, но и знаю. Он звонил мне несколько раз, интересовался тобой и немного Галей, что у тебя с ним?

— Я тебе уже все сказала.

— И я поверил! Маша, Володя является главой очень крупной и серьезной компании с не совсем легальным бизнесом и хорошей крышей. Он опасен, дочка. Время и деньги, сделали свое негативное дело. Он вовсе не тот парень в которого ты была влюблена ребенком, и который потворял твоим чувствам.

— Да не была я в него влюблена…

Я встретилась с глазами отца и поняла, что сказала совсем не то. В них не было больше возмущения и раздражения, а только жалость и теплота.

— Ты до сих пор любишь его! — он не спрашивал, он утверждал.- Что же делать, дочка? Он женат, он старше тебя, он мой ровесник почти. Да что бы я не говорил, ты же не услышишь. Машенька, пойми: он — твоя мечта, а ты его игрушка.

— Ты мне доверяешь?

— Влюбленной женщине? Нет! Однозначно — нет! Ты хотя бы цела?

— Морально или физически?

И я разревелась. Прямо как маленькая девочка. Ужасно, но я рассказала папе все. Потому что должна была произнести свои мысли вслух. Я говорила и говорила. И чем больше говорила, тем больше понимала, что несмотря, на все что со мной произошло, я боюсь только того, что не увижу Володю больше. Потому, что люблю. Люблю так, что готова снова терпеть боль и унижение, но с ним и от него. Причем я убеждала папу, что никогда не признаюсь в своих греховных мыслях никому, и Володе в первую очередь. А дальше я пыталась уговорить папу, не пытаться общаться с Володей. потому, что вдруг внезапно ощутила страх за моего родителя. Я была искренняя в своих слезах и желаниях, а папа слушал, стиснув зубы, и пытался меня успокоить, как мог. Но что его слова, по сравнению с тем, что переживала моя душа. Ведь не одни слова не могут передать мою противоречивую гамму чувств.

Папа жил у меня неделю. Но время шло, все было спокойно — Володя не появлялся. В подъезде дежурил его охранник. Я к нему привыкла, даже здоровалась, когда выходила в магазин. Он заикаясь отвечал. А я что? Мне веселье. Так дни шли за днями, а Володя не появлялся. Постепенно я поняла, что уже и не появится. Вот так и окончились мои первые отношения с мужчиной. Если честно, то других я не хотела и от этих ждала романтики, а не насилия. Но романтики в моей жизни было мало и, видимо, уже и не предвиделось. Только мечты.

Чувствовала я себя уже достаточно, в смысле физически, хорошо. А вот морально…

Я ждала, думала в трехтысячный раз, как мы встретимся, как он узнает меня, как признается в том, что любит и останется со мной. Свадебное платье снилось. То самое из бутика. И будто нет у него никакой жены, и не крутой он вовсе, и не сволочь. Но увы… все увы…

И папе домой пора к сыновьям и жене. Боится он меня оставить одну. Но я хочу одна, чтобы не стесняясь и не прячась выплакать все, чтобы орать в голос. Чтобы не приходилось говорить и улыбаться, и есть, да есть еду обычную, и готовить чтобы было не надо. Не могу, тошнит аж.

Прошла еще неделя. Папа звонил, заходил через день. Заставлял есть. Просил пойти к психологу. Зачем мне психолог? Мне Володя нужен. А его нет и уже никогда не будет…

Похудела я сильно, осунулась и сникла совсем. До начала занятий время есть, успею прийти в форму. Мама звонит, я ей ничего не говорю. У нее в Канаде свои проблемы.

Там у Германа конфликты с бабулей, они не могут сойтись с ней по всем вопросам, касающимся воспитания моего братишки. Мама бесится. И без бабушки они не могут, и с ней никак. Я сочувствую, а что еще могу. Просить, чтобы она вернулась? Так мне без ее нравоучений хорошо. Да я привыкла уже одна, это мое нормальное состояние. Пытаюсь маму учить жизни, говорю, что надо терпеть. Кто будет с братиком, если не бабуля. Пыталась объяснить ей, что жить надо отдельно, чтобы было где уединиться и отдохнуть друг от друга. А она лишь орет, что где взять деньги на вторую квартиру. Работать она не может, так как опять беременная. Но это ее проблема… Мне плевать.

У меня вон своя проблема наметилась. Месячных нет. Снова и снова вспоминаю тот день, и потом следующий. Врач тогда говорил о таблетках, о каких таблетках? И пила я их или нет? Я пила только то, что дал Володя. А потом еще что-то, но явно, не от беременности. Надо тест купить. Но как? Этот охранник таскается за мной везде и конечно обо всем докладывает. Как я так влипла?! Подожду еще неделю… А потом что? И как я буду одна с ребенком? Да так же, как бабушка была, а потом мама. Прорвемся!

Прошла еще неделя. Тошнота усилилась, рвало даже от воды. Похожа стала на анорексичку. А месячных нет, и тест уже не нужен и так все понятно. Решила поговорить с папой, пока не поздно. Без его поддержки я не выкарабкаюсь. Вот вечером и поехала. Мой охранник за мной следом. Вот и в его присутствии есть какая-то выгода — домой возвращаться не страшно.

Папы еще не было, только Света и она готовила. Я сказала, что мне надо в туалет и сидела в обнимку с унитазом. Жуть! Встать не могла. Слышу — отец пришел.

— Слава, у нас Маша.

— Как она?

— Из туалета не выходит. Ее в больницу надо.

Я вышла и прислонилась к стенке.

— Не надо в больницу, пройдет. Мне поговорить надо.

— Об аборте? — с вызовом произнесла Света.

— Так категорично?

— А как? Тебе девятнадцать, ты студентка, без матери, без мужа, и собираешься рожать от насильника? Конечно — аборт! без вариантов. Правда, Слава?

Отец сник, хотя и так был расстроен. А я не стала ничего говорить. Надела босоножки и собралась домой.

— И куда ты? — возмущенно спросил мой отец, — ты зачем приходила?

— Уже не зачем…

— Маша, ты пришла ко мне. Света может иметь свое мнение, но ты моя дочь, и решать будем мы с тобой.

— Пойдем на улицу, тут воняет.

— А там твоя тень, около крыльца. Он даже поздоровался со мной. Я думаю, что информация не для его ушей.

Я послушно прошла в кухню, где уже было открыто окно.

— Ты тест делала?

— Нет, и так все понятно.

— Может невроз?

— Папа, не тешь себя надеждой.

— Света, тест купи. Пожалуйста.

Она собралась и пошла. А папа воспользовался ее отсутствием.

— Ты хочешь рожать?

— Ты мне поможешь материально?

— А его отец?

— Не буду я ему навязываться. Он же не пришел, только эта тень. Продукты появляются в холодильнике. Я тому, кто приносит, уже записку оставила — к черту послала, но бесполезно… То икра, то рыба соленная, вчера угря копченного обнаружила. Так я его съела. Так захотелось. Плохо, да?

— Ешь, я тебе этого купить не могу, а тебе надо. Ты сама на тень похожа. Надо есть, Маша.

— Я не могу, не держится…

— А потом еще раз поешь, что-нибудь задержится. И к врачу надо. Надо чтобы тебя наблюдали.

— Потом.

— Когда ты Володе скажешь?

— Ты думаешь надо?

— А как? Отец кто?

— Да ну его к черту, такого отца!

— Что за наследственность дурацкая!!! Маша, а чем он не отец?! Ребенок его?

— А чей?! Конечно его!

— А ты его любишь! Несмотря ни на что любишь, и ребенка его хочешь, потому, что любишь.

— Не его я люблю, папа, а воспоминание о нем. То что я выдумала, то что напредставляла, напридумывала.

— Но отец — он. Вот, Машка, представь, если бы я не знал о тебе, а ты обо мне. Как бы мы жили? А ведь у меня уже была семья, мальчики. Но тебя приняли, потому что — иначе как?! И я счастлив, что ты у меня есть. Володя тоже должен знать. И давай, я отпрошусь с работы и пойду с тобой в поликлинику, на учет встанешь. Светке от токсикоза таблетки давали, витамины выписывали. Помогало! И тебе нужно, хорошо, малыш.

— Хорошо твоей Светке, ты рядом был.