Страница 11 из 69
Слёзы текли по её щекам. А она всё сидела и сидела, тупо уставясь в экран.
Наконец, она вздрогнула и оглянулась.
За спиной её стояла Эйджен с лицом бледным, как мел.
- Уходим отсюда... Выключаем комп, - только и сказала она, - Мы и так задержались. Дела...
Вскоре они обе потихоньку вышли и закрыли кабинет. И тут же застыли...
Дверь на другую, мужскую, половину, обычно закрытая, только что была распахнута. В её проеме стоял молодой врач в синем халате, с капельницей в руках. Челюсть у него отвисла от удивления.
Но потом он отставил в сторону капельницу и подскочил девчонкам, тут же хватая обеих за шиворот. Он оттащил их к дверям на мужскую половину, втянул их за эту дверь и только там ослабил хватку.
- Тихо! Не будем шуметь, но вы должны всё мне объяснить, - при этом, он отпустил их, вернулся, забрал капельницу и указал рукой по направлению к своему кабинету.
- Я сегодня - дежурный врач и должен знать обо всём, что происходит. Я отвечаю за территорию всей больницы, а не только мужской территории. Что случилось? И... давайте ключ!
Эйджен полезла в карман, и вскоре протянула ключ ему.
- Хорошо. Итак..., - он уставился на неё, требуя рассказа, как на главную зачинщицу происшествия, - Рассказывай.
И тут Эйджен стала сбивчиво говорить о том, что хотела помочь Марии помириться с Николаем, из-за ссоры с которым и истерики, как она подумала, Мария и попала в психушку. Эйджен теперь говорила о себе по нормальному, в женском роде
- Но Мария, как оказалось, рассказала мне не всё, и Николай оказался вовсе не Николаем, а каким-то инвалидом. Так сказал интел, - продолжила она. - А обмен телами, возможно, кем-то и был осуществлен: я слыхала об экспериментах, связанных с "подсадкой" интелов на тело человека-хозяина, правда, неудачных и без ущерба для этих людей, в чьи тела собирались подсадить интелов. Я считала, правда, что это всё - фантастика. Короче, если такой обмен и возможен, то непонятно, кому он нужен...
Врач выслушал этот поток речи, не перебивая её, и заговорил, только когда Эйджен замолчала.
- Так, - сказал он, - Я сейчас отнесу капельницу, верну на место ключ и отведу её - и он указал на Эйджен, - В палату. А с тобой, - и он посмотрел на Марию, - Мы побеседуем отдельно. И... чтобы никто из вас никому и ничего об этом беспорядке, иначе у вас будут очень большие проблемы. Поняли?
- Ага, - сказала Эйджен, а Мария лишь кивнула.
- Жди меня и не дури, - сказал врач и вышел, прихватив капельницу и поманив за собой Эйджен.
Та, с жалостью взглянув на Марию, вышла.
А врач вскоре вернулся, тихо вошел и сел за стол, возле которого, на стуле, сидела Мария. Он посмотрел на неё очень внимательно и тихо сказал:
- А теперь, Маша, рассказывай. Ты... не знаешь, насколько это может быть важным. Пожалуйста, расскажи всё с самого начала.
И она сбивчиво рассказала обо всём, начиная с той самой вечеринки, когда Николай стал чужим ей человеком. Особенно внимательно этот странный врач выспрашивал о той самой "больнице", в которой Маше чуть не вырезали почку и о том учреждении, в котором ей должны были продать какое-то вещество, необходимое для рентгена. Но как раз об этом она почти ничего не помнила: где, в каком районе города это происходило, как выглядели люди, которые с ней там общались...
После рассказа Маши врач долго молчал. Потом сказал:
- Знаешь, что... Я тебя выписываю. Сейчас же. Мы идем вниз и забираем твои вещи. Ты выходишь за ворота больницы, я тебе их открою, и ждешь там машину. Она вскоре подъедет, это будет черный внедорожник. Водитель спросит тебя: "Девушка! Вы продаете цветы?", и ты ответишь: "Нет, сейчас еще не цветут орхидеи..." Запомнила пароль?
- Да.
- Ничему не удивляйся. Верь мне. Тебя повезут в хорошее место, к хорошим людям. И... ты им всё расскажешь, как сейчас - мне. Поняла?
- Да.
- Тогда - вперед...
- Единственная проблема... У меня из вещей - только халат и тапочки.
- Дам тебе свою куртку и подыщу что-нибудь из старой обуви персонала, в чулане. Уходить тебе отсюда нужно срочно. Согласна?
- Да.
Часть 2 . Фанни.
Глава 1.
Долгий выходной день.
Она потянулась и растерянно оглядела свою комнату. Это была очередная съёмная хатка, маленькая и неуютная. Тесная, невзрачная комнатка, просто камера хранения для уставшего тела. Фанни сняла её совсем недавно. Съезжать с прежнего жилья нужно было срочно, и потому ей пришлось быть не слишком привередливой. Хозяйка комнаты, скорее всего, подумала, что очень удачно и дорого сдала комнатку молоденькой и наивной дурочке-студентке...
Фанни сегодня совсем не хотелось вставать. Так, просто потому, что не хотелось вновь ощутить себя в этом, якобы реальном, мире с его вечными и докучливыми проблемами. Конечно же, самыми насущными. Первоочередной из которых была проблема поиска очередной подработки. Да, ей предстояло снова искать работу. А на прежней она продержалась всего лишь неделю. Недолго музыка играла...
Вчера, уже поздно вечером, ей неожиданно позвонил хозяин. Его гневный голос резко проорал ей в ухо, отдаваясь внутри черепа звуковым новомодным стереоэффектом, вмонтированным во все теперешние плейерфоны:
- Можете завтра больше не выходить!
- Но вы же сами сказали, что я завтра с восьми! - робко возразила Фанни.
- Нет! Ты мне больше не нужна! - и её наниматель резко оборвал свой звонок, явно не желая ничего больше слушать.
Тогда Фанни растерянно положила плейерфон на сиротливую прикроватную тумбочку и сразу же осознала, что с завтрашнего дня она вновь безработная, и что ей, по всей видимости, вовсе ничего не заплатят за уже отработанную в магазине канцтоваров неделю. Странная вещь... Первое чувство, которое она испытала - облегчение. Завтра не надо идти на работу!
Но сегодня будущее предстало ей уже совсем в другом свете. Когда она, наконец, выбралась из кровати и сползла вниз, на палас. Почему-то ей нравилось сидеть там, на паласе, опираясь спиной на край дивана. Быть может, потому, что у этого дивана, который хозяйка называла "софой", спинка была низкая и крайне неудобная; к тому же, хозяйка намекнула, что, если она сломает эту хлипкую конструкцию, то будет выплачивать ей сумму на покупку новой мебели. Фанни запрокинула назад, на мягкое сидение, голову, а потом, помедитировав так немного, пошла и заварила себе матэ. Снова присев на прежнее место, она взяла поставленную рядом с собой, прямо на пол, тыквенную калебасу, и, медленно попивая свой утренний напиток, начала припоминать в подробностях вчерашний день... Что же она сделала не так на этой проклятой работе?
Вроде бы, всё было так же, как и всегда. Ленка Мегадед, ругающаяся матом через каждое слово, не со зла, а для связки слов в предложении, -- была на кассе. А Лана вместе с ней, Фанни, обслуживала покупателей. А в их отсутствие она постоянно напевала неизвестные Фанни ультрасовременные молодёжные реповые песни. В её исполнении, как ни странно, они показались Фанни даже ничего. Лана была стройной, даже слишком тоненькой, девушкой с крупными и выразительными серыми глазами. Нервы, правда, у неё совсем сдали, и Лана нервно и плаксиво, взахлёб постоянно откровенничала с Ленкой о своём парне, который её бросил: "Он никогда не разрешает ни с кем гулять, даже с подругами. Недавно мы вместе шли по улице, так он сильно ревновал меня даже ко всем прохожим, и всю дорогу молчал. А когда на меня смотрели проходящие мимо парни, он вертелся, как уж на сковородке. А дома он бьет меня: и за немытую посуду, и за позднее возвращение с работы. Даже тогда, когда я просто не вовремя подошла к нему сзади, чтобы обнять, когда он был весь целиком в компьютере... Он вскочил, как ошпаренный, и гневно вопил, чтобы я больше так никогда не делала. И это не смотря на то, что наш роман начался так душевно и трепетно: цветы, ночные прогулки, мой выпускной вечер в школе... Это - еще на родине, до того, как он уезжал. Он был где-то в партизанах, в какой-то разведгруппе. А потом, он даже в Питер ради меня приехал. С тех пор мы так и живем вместе: со мной и моим братом он снимает трехкомнатную квартиру..."