Страница 60 из 62
— Привет! Я уже давно встал. Пшелты.
Паучок, прикрепив его к спине, сразу же выбежал в окно.
А Пшелты с чувством выполненного долга перевернулся на другой бок и опять заснул.
ПРИМЕТЫ
— Ты в приметы веришь? — спросил Пшелты у Щасвернуса.
— А как же, — ответил черт.
— Вот, к примеру, Кот Баюн дорогу перешел. Это к чему?
— Тут дело тонкое, — начал объяснять Щасвернус. — Все от его настроения зависит.
— Как это? — не понял Пшелты.
— Если он не в духе был и с черной шерстью перешел, то беды не миновать. А, ежели сметанки вкусной поел, и рыжим заделался, то точно к удаче.
— А я его вчера полосатым видел, — не унимался бес.
— Тогда что угодно случиться может, — не задумываясь, ответил Щасвернус. — Но надо еще коэффициент поправочный вводить.
Поглядев на ничего непонимающего Пшелты, черт принялся объяснять.
— Ширину тропинки разделить на длину шагов по ней Кота и умножить на силу приметы.
— Больно мудрено, — протянул бес. — А может попроще чего есть? Я слышал, медведь встретится — это к богатству.
— Ага. И его количество прямо пропорционально расстоянию между вами и обратно пропорционально скорости косолапого.
Пшелты выразительно посмотрел на друга.
— Хорошо, есть совсем простые, — начал оправдываться тот. — Если желудь на тебя упадет, иль лешего, задом-наперед идущего встретишь, то точно к удаче. Но вероятность соответствия желаемому событию лежит в пределах пятидесяти процентов.
— А если я тебя встречу, — решил поиздеваться Пшелты.
— Все зависит от…. — начал Щасвернус.
— Хватит, я понял! — завопил бес. — Давай лучше о русалках поговорим.
ТАТАПОТАМ
— Только бы не иго-го, только бы не иго-го, — думал Щасвернус, продираясь сквозь заросли орешника. Каждый раз, встречая маленького пони, он совершенно не представлял, о чем с ним нужно говорить.
Но как только черт выбрался на поляну, неизбежное, уже поджидало его у края тропинки.
— Привет! — поздоровался Щасвернус с жующим траву пони. — Какая сегодня прекрасная погода!
— Ты находишь? — иго-го посмотрел на небо, по которому проплывало несколько облаков.
— Да, конечно, — поспешил заверить его черт.
«О желудях мы говорили в прошлый раз, о кузнечиках в позапрошлый…», — лихорадочно вспоминал Щасвернус.
— А… — начал было он фразу, но, не придумав продолжения, умолк.
— Что? — поинтересовался пони.
— А я вчера видел Татапотама, — выпалил черт.
— И что он делал?
— Ничего, — Щасвернус попытался представить, как мог бы выглядеть зверь с таким странным именем. — Просто щипал траву.
— А он кусается? — почему-то спросил иго-го.
— Не знаю, но, судя по клыкам, вполне может это сделать, — зачем-то для убедительности добавил черт. — Так что, будь поосторожней! — предупредил он пони, стремительно удаляясь по тропинке.
— Вы слышали, иго-го видел Татапотама. У него огромные клыки, длинный хвост и два больших уха, — поведала мышка сове, случайно услышанный разговор черта и пони.
— Татапотам чуть не съел бедного иго-го, — поделилась немного глуховатая сова новостью с сорокой, а та уже разнесла её по всему лесу, от себя добавив, что хотя чудовище и притворяется травоядным, но не прочь закусить парой волков и медведей.
Ничего не подозревающий Щасвернус отправился навестить дальних родственников, а, вернувшись через пару дней назад, сразу же решил зайти к своему другу Пшелты. Но перед домом беса возвышалась целая баррикада из поваленных деревьев.
— Стой, ты кто? — раздалось с той стороны завала.
— Пшелты, ты чего, белены объелся? — удивился черт. — Это же я, Щасвернус.
— Докажи, — неожиданно потребовал бес. — Может быть ты Татапотам, притворяющийся Щасвернусом.
— Кто, кто? — не сразу понял черт.
— Ужасный Татапотам, поедающий лесных духов, — прокричал из своего укрытия Пшелты.
До черта стало что-то доходить, и он усердно принялся перечислять совместные с бесом проделки.
— А что я сказал, забравшись на самое высокое в лесу дерево? — не унимался Пшелты.
— Вообще-то ты кричал: «Снимите меня отсюда!».
— Щасвернус! — радостно воскликнул Пшелты, выбираясь из своего укрытия. — Как я рад, что ты наконец-то пришел! А ты не видел Татапотама?
— По-моему, он уже давно ушел, — успокоил его черт. — Я наткнулся на его следы за три леса отсюда.
— Правда! — обрадовался бес и сразу же побежал поделиться прекрасной новостью с другими лесными обитателями.
ЛЕСНОЕ ОБЖ
— Переходим к следующему вопросу повестки нашего собрания, — Леший заглянул в исписанные кленовые листочки. — Поступило заявление от козы с просьбой обучить ее детишек основам безопасности и жизнедеятельности. В качестве вознаграждения полагается три ведра молока. Кто возьмется?
— Надо Щасвернусу поручить, — предложил Водяной, вспомнив свои мучения с лимериками.
— Не, я не справлюсь, — хотел было увильнуть черт, но духи его возражений даже слушать не стали. Так что пришлось Щасвернусу и Пшелты, который сразу помочь вызвался, в деревню идти.
Очень беспокоилась коза, что волки заблудившегося козленка съесть могут, потому и попросила духов учителя прислать. Чтоб рассказал семерым ее несмышленышам, куда ходить не следует да чего в лесу остерегаться.
А то недавно младшенький взял и гулять один убежал. Хорошо, что Леший по дороге встретился и назад привел, а то б остались рожки да ножки от сыночка любимого.
Пшелты с Щасвернусом сразу за дело принялись и решили для начала лекцию детишкам прочитать. Но быстро сообразили, что мало из этого толку получится. В одно ухо слово у них влетает и сразу через другое наружу просится, совсем в голове не задерживаясь. Тут пример яркий требовался.
Коза каждый день пастись уходила, чтоб молока к вечеру нагулять, а козлятам дома оставаться велела и не открывать никому. Вот и решили черт с бесом проверить, как они требование мамкино выполняют.
Первым делом Пшелты с Щасвернусом к шкуре волчьей, что от истории с Красной Шапочкой осталась, спереди карман большой пришили. Влез Щасвернус в нее и к дому козы отправился.
— пропел он условленную песенку. Только не очень у него с пением получилось. Не поверили ему и дверь не открыли.
Пришлось Пшелты шкуру на себя примеривать. У него с музыкальным слухом гораздо лучше дела обстояли.
Выглянули козлята в окошко — перед дверью кто-то в плаще длинном стоит. Вроде на маму похоже, но все равно сомнения берут.
— Волк это, — младшенький говорит. — Не надо дверь открывать.
А старший ему в ответ:
— Никакой это не волк. Это мама нам молочка принесла, — и смело щеколду вбок сдвинул.
Ворвался Пшелты в дом и стал козлят в мешок на животе засовывать. Одного, другого, третьего… шестого. Пока по дому бегал, из-под стола да из шкафа малышню вытаскивая, со счета сбился и подумал, что всех словил. А маленький самый, как волка увидал, сразу в печку спрятался. Там и сидел, пока тот не ушел.
Как и договаривались, добрался Пшелты с ношей тяжелой до ближайшего дуба и в тенечке улегся. Козлята в кармане толкаются, копытцами в бок норовят лягнуть, но терпеть приходится.
Вернулась мама-коза, а дома погром стоит и только младшенький один бегает. Запричитала она понарошку, слезы горькие полила, а потом ножницы большие взяла и пошла детишек своих выручать.
Бес, под дубом расположившись, вид делал, что спит, и даже похрапывал временами. Разрезала коза мешок, к шкуре волка пришитый, потихоньку козлят наружу вытащила и наутек с ними бросилась.
Но до дома добравшись, ругать детишек не стала и убираться заставила. Старший терпел, терпел и не выдержал. Подбежал к мамке, в шерсть мягкую уткнулся и разревелся вовсю.