Страница 35 из 62
Вожак их знак подал. Сбились они в стаю опять и назад к лазу подземному понеслись.
Целый день Серафим раны ночные залечивал, а к вечеру собрались странники и дальше в путь двинулись. Не хотели они больше духов лесных опасности подвергать.
Но больше их стало. Два черта да русалка молодая мир посмотреть вместе с ними пошли.
Константин, после раздумий долгих, остался-таки в озере своем. О девах водяных да духах больных заботиться. Только по-другому он теперь на мир вокруг себя смотреть начал и думать по-другому стал.
Но здесь уж новая сказка начинается.
А этой конец пришел.
Что с Водяным Константином сталося, в главе двадцать четвертой сказывается.
А далее нас царство подземное дожидается.
Глава 22. НИЙ И ИОСИФ
В который раз Ний дощечки, Стасом исписанные, просматривал. Удача редкая, когда все по задуманному идет. Но в этот раз, похоже, так и случилося.
Как Иосифа схватили, черти сразу каяться побежали.[123] Десять писцов еле справились, оправдания их записывая. Посчитали, видать, чем больше сподвижников выдадут, тем вернее прощение заслужить смогут. Наивные.
Оказалось, не всех еще соглядатаи выявили. Иль не захотели? Ний пометил: стражникам поручить с сокрытием преступным разобраться.
Но больше всего радовало, что Иосиф, сам того не подозревая, роль отведенную сыграл. Обессиленный болезнью и перенесенными муками, тот неподвижно лежал на мраморной лавке во дворце подземного властителя, часто впадая в забытье. Но Ния, похоже, это совсем не беспокоило.
— Ты думаешь, зачем я тебя в Пекло вернул и умереть спокойно не дал?
Сквозь толстые стены чертога почти не доносился вечный грохот подземного мира и стоны истязаемых душ.
— Должен же кто-то величие замысла моего оценить. А здесь ум и воображение требуются.
Ний усмехнулся, вспомнив своих легионеров.
— На судилище ты немного не в себе был. Хочешь услышать, как всё на самом деле произошло?
Двое учеников твоих, пред пещерами огненными распятые, тоже каяться прибежали. Шанс дать умоляли — вину искупить.
Ну, мы их просьбу и уважили. Языки отрезали и рядом с тобой привязали. Потом их в жар земной сразу отправили, а тебя к казни солнечной приговорили.
— Знаешь, что это такое? В горах земных цепями к скале приковывают. На солнцепеке самом. Кожа вся нарывами покрывается, паразитами кишит, и гнить заживо начинаешь. А ночью осы подземные жалить прилетают.
О страданиях и криках твоих во всех легионах грамоту зачитывали. Сам, между прочим, сочинял.
Ний прохаживался под гулкими сводами залы.
— Только вместо тебя другого черта на казнь отправили. Вид ему твой придали и на смерть повели. Пока ты в лесу Заповедном отсиживался.
Что с ним стало, спрашиваешь? Сдох, наверное, во славу идей великих.
Иосиф заворочался на своем ложе, пытаясь сесть.
— Да, ты лежи, лежи. Немного раньше, немного позже — конец один ждет. Все последователи твои в камни вечные обращены иль от жара земного в пепел превратилися.
Ний склонился над лавкой, внимательно глядя в глаза лежащего.
— И что же ты чувствуешь, пророк милосердный? Легион чертей невинных сгубивший.
Иосиф слабо пошевелил губами.
— Почему сразу не схватил?
Ний вновь усмехнулся.
— Вначале всех последователей и сочувствующих выявить надо было. Давно я хотел с врагами и завистниками поквитаться, да повода подходящего не было. А тут на устои извечные замахнуться посмели.
Постигаешь величие замысла грандиозного? Даже ты, отщепенец, силу мою крепил!
Иосиф с трудом сел на лавку.
— Зачем? Власти мало?
В глазах Ния вспыхнул огонь.
— Зачем, спрашиваешь? А ты попробуй толпу эту безмозглую в узде держать. И не день, не два, а вечность целую. Да когда кругом не птички счастливые поют и солнышко весеннее светит, а только пламя сизое и стоны душ страдающих раздаются…
Ний надолго замолчал.
— Отец о бунтах рассказывал? В последний раз даже Чернобог испугался и наверх сбежал.[124] Ибо страшна ярость чертей необузданная, все на пути сметающая…
Ты думаешь, просто так в Аиды греческие отправился? Устройство их изучить должен был и рукой моей правой стать. А не мысли крамольные проповедовать, да на бунт новый подбивать.
— Выходило, с младенчества он за мной следил — удивился Иосиф, — и рукою своей направлял.
Но вслух о другом сказал:
— Тебя только черти да бесы волнуют. А о душах страдающих кто позаботится?
Ний неожиданно рассвирепел.
— Думать — в начале надо было, а не молотом по Алатырю стучать да камешки за спину разбрасывать.[125] Поклонения им захотелось, видите ли.
Смертных полчища народили и путь на небеса через жизнь праведную указали. Только кто ж по воле доброй праведником жить станет. Вот и пришлось муки вечные изобретать. Чтоб не пожрали друг дружку ненароком да о богах своих помнили.
Там, наверху, все чистенькими, незапятнанными быть хотят. Делами божественными занимаются. А нам работа неблагодарная — смертных в узде держать.
Всё ж на страхе мучений держится! Пекло убери, и весь мир в тот же миг рухнет.
Ний застыл посреди залы, глядя куда-то сквозь стены.
— Я как понял это, сразу войной на Ирий пошел.
— Так побили ж нас боги небесные, и воинов сколько полегло.
— А ты шире смотри. Сотню лет Пекло к походу готовилось. Черти мечи с копьями железными ковали, лазы в Древе мировом пробивать учились. О жизни лучшей мечтали.
Боги небесные, воинство мое увидав, по дворцам попрятались. Битвы честной сторонятся. Вдруг, думают, слава победы другому перейдет. Только когда врата Ирия ломать начали, силу свою показывать стали.
Ну, мы, конечно, вид сделали, что испугались страшно. И восвояси отправились.
— А сейчас — погляди, — продолжал Ний. — Черти молодые в Поход великий играют. Воинов доблестных чтят и во всем подражать им стараются. Посмотришь на легионы их марширующие, глаза, огнем горящие — хоть завтра на войну снова веди.
Лет через сто легенды малость подправим, пару чудес припишем, и поражение наше, глядишь, и победою обернется.
Иосиф вначале тихо, но потом все громче и громче говорить начал.
— Со слов выходит твоих, не война кровавая это была, а так, прогулка увеселительная. А сколько легионов Стрибог с Древа мирового вихрями сбросил?[126] Скольких Перун молниями лиловыми испепелил, а Змий Огненный пламенем пожег? И черти не только легенды твои повторяют, но и о погибших память хранят. И детям своим рассказывают. В семье каждой отца или брата недосчиталися, и все из-за прихоти твоей.
Иосиф умолк, собираясь с силами.
— Думаешь, слушавшие меня не знали, что ждать их может? И не твари они бессловесные, а каждый мнение имеет свое…
Не верю я, что каяться все побежали. Трудно им под игом твоим. Но придет время — встанут во весь рост, и другие порядки в Пекле наступят.
Иосиф без сил повалился на лавку и опять впал в забытье. Ний, внимательно слушавший его, дождался, когда тот очнется, и неожиданно произнес:
— И я прав, и ты прав. Знаю, что ростки нового пробиваться начали. Только сперва вытаптывать их и огнем выжигать надобно. А вот когда черти за идеи свои в жар земной готовы идти будут, значит истинным учение оказалося. И о всходах заботиться время пришло. Прореживать в меру и рост, куда надо, направлять.
— Откуда же новое возьмется, ежели всех под корень вывести норовишь?
— Зачем же под корень? Оставил я дюжину последователей твоих. Пусть ересью милосердной чертей потешат. Да и в лесу Заповедном ученик у тебя имеется.
— Ты и их убьешь?
123
Как Иосифа схватили, черти сразу каяться побежали. О событиях, предшествовавших этой сказке, в главе девятой — «Иосиф» сказывается.
124
В последний раз даже Чернобог испугался и наверх сбежал. Напомним, что Чернобог — божество подземного мира у древних славян, воплощение подземного мрака, повелитель тьмы (Пекла). Обычно изображается закованным в броню с лицом, исполненным ярости. Главная его задача — следить за мучениями человеческих душ.
Его помощником и управляющим является Ний (Вий).
125
…а не молотом по Алатырю стучать да камешки за спину разбрасывать. Существует славянский миф, по которому первые люди на земле были сотворены Сварогом и Ладой.
Отбив камушки от Алатыря (см. комментарий к главе четырнадцатой) они стали бросать их за спину. Бросит Сварог и требует, чтобы добрый молодец появился. Бросит Лада и приговаривает:
— Там, где был бел-горюч камешек, стань на месте том красная девица.
126
А сколько легионов Стрибог с Древа мирового вихрями сбросил? О том, как Стрибог с Древа мирового сбрасывает, подробно в главе четырнадцатой — «Златогорка и Серафим» рассказывается.