Последнее лето

- Подпорок не хватит, Николай Николаевич. - Забнев нашел взглядом заведующего центральным отделением Малышева, в которое входили все сады. Давай так: сегодня прикинь, а завтра на наряде сообщи, сколько леса потребуется. Заготавливать их надо сейчас, а не тогда, когда яблони затрещат, - это директор правильно говорит. Вон какая прорва зреет!

- Все, товарищи? - выждав, пока закончит главный агроном, спросил Тарас Константинович и пришлепнул ладонью по столу. - Тогда по местам.

Он любил эти утренние наряды - короткие оперативные совещания, на которых не произносят речей, не тратят лишних слов и после которых, как по команде, оживает весь поселок. Мелькали в открытом окне машины, над столовой поднимался голубой дымок, расходились по своим местам рабочие, и, словно подчиняясь все той же команде, бежали, позевывая, в школу ребятишки. Наряд определял удачи и промахи всего рабочего дня, задавал ритм, - после него Тарас Константинович чувствовал себя как после утренней гимнастики.

В кабинете, в котором, кроме двух столов, сейфа в углу и почетных грамот на стене, ничего не было, остались директор, главный агроном и заведующий гаражом Быков - он что-то сосредоточенно записывал.

- Светишься, как новый пятак, - подтрунивал Тарас Константинович, поздравляя Забнева. - От души, Александр Федорович! Как за себя радуюсь!

- Спасибо, Тарас Константинович. Поздравить можно - с отличием даже получил. Часикам к семи приходите - отметим. Оба с Леной приглашаем.

Забнев на всякий случай оглянулся - нет ли кого посторонних, понизил голос:

- По этому поводу бутылочку вашего любезного расстарался. Армянского.

- И не позвал бы - пришел. - Тарас Константинович подмигнул: - Такое дело да на сухую?

- И ты, Андрей, слышишь?

- Слышу. - Быков захлопнул наконец свою записную книжку, поднял внимательные, с голубинкой, глаза. - Завтра в шесть партсобрание. Ваш доклад, Тарас Константинович.

- О чем?

- Подготовка к уборке в садах.

- Нет, ты видел? - призывая в свидетели главного агронома, притворно возмутился Тарас Константинович. - Завтра доклад, а он только объявляет!

- Ничего, успеете, - успокоил Быков, стоя уже в дверях, - Самую суть.

Тарас Константинович прошелся по кабинету, покачал головой.

- Ну и ну - силен!

- Видел я его зазнобушку, - посмеиваясь, сказал Забнев.

- Да? - Тарас Константинович плотнее прикрыл дверь, подсел рядом. Как, интересно, - под стать? Не продешевим?

- Да вроде симпатичная. Беленькая, ну и такая... - главный агроном попытался изобразить что-то рукой. - Работает в "Сельхозтехнике". Радистка. Вся и штука-то в том. И не пускают, и у нас ей делать нечего. Хотел было потолковать с ней - неудобно вроде. Он-то мне по секрету рассказал.

- Да, проблема... В тресте был?

- Вчера только, раньше не смог.

- Что там у них?

- Новость одна: денег нам на строительство не дают.

- Обрадовал! - Тарас Константинович нахмурился. - Васюкова видел?

- Видел.

- А он что?

- Да то же самое - наотрез. Говорит, вам и так больше других давали.

- Мало ли чего - давали. Ты сейчас дай! Я ведь как планировал: на один дом дадут, а другой - сами, за счет накоплений. Вся острота с жильем и снята. Да в лучший дом - наших бы ветеранов. Вроде москвички бы.

- Уехала она?

- Уехала. И весьма охотно. - Нахмуренные брови Тараса Константиновича разгладились, подобрели. - Ладно, дальше пробивать будем. Еще что у них там?

- Да ничего, все то же. Васюков привет вам передает.

- Ласковый что-то! - Тарас Константинович с веселой подозрительностью взглянул на своего главного: - Опять, что ли, куда сватал?

- Был разговор, - Забнев рассмеялся. - В Чапаевский.

- Вот ему! - директор сложил фигу, выразительно потряс ею.

- Я, конечно, отказался.

- Еще бы - пальто на пуговицу менять!

Позвонили из района - Тарас Константинович недовольно выслушал, сочувственно исподлобья взглянул на Забнева.

- Отоспаться бы тебе, Федорыч, а меня на говорильню вызывают. Так что хозяйничай.

- Отосплюсь. - Забнев легко поднялся, опершись на костыли. - До семи обернетесь? Не забудете?

- Ну, что ты! - Тарас Константинович задиристо дернул головой. Значит, говоришь, беленькая?

- Беленькая.

- А ты замечал, что черные всегда беленьких выбирают? И наоборот.

- Нет, не замечал. - Забнев улыбнулся, подивившись про себя, как по-разному - то хмурым стариком, то чуть ли не озорным мальчишкой может выглядеть один и тот же человек.

5

Совещание затянулось, - Тарас Константинович обливался потом и злился. Домой он вернулся в седьмом часу и только разделся, блаженно, в одних трусах вытянулся на кровати, как через стену - у Забневых - отчетливо донесся звон посуды, вилок. "Фу ты, черт! - вскочив, ругнулся он. - Забыл совсем!"

Брюки, повешенные на спинку стула, были мяты, у синей тенниски - на другом стуле - под мышками, с выходом на спину, темнели влажные пятна, Тарас Константинович огорчился. А вообще надо приодеться: вдуматься, так сегодня праздник не у одного Забнева.

Опять же - директор, как ни говори!..

Тарас Константинович решительно открыл шифоньер и сразу притих, зажмурился. Всякий раз, когда он гтзредка распахивал тяжелую дверцу шкафа, на три четверти занятого женскими платьями и все эти годы нетронуто висящими здесь, ему чудился сладковатый запах "Белой сирени", духов, которые давно вышли из моды...

Тарас Константинович не любил ходить на могилу - там были прах, тлен и только; здесь, в окружении старых, давно ненужных вещей - от прочерневшей серебряной пудреницы, лежащей на туалетном столике, и кончая платьями в шифоньере, - жена была ближе. Эх, старая, старая, - не могла его подождать!..

Засопев, Тарас Константинович снял с вешалки новый светлый костюм, достал тонкую белую рубаху. Брюки, конечно, тоже были подмяты, - включив утюг, он спрыснул тряпочку, умело начал гладить.

Чего он только не переносил за свою жизнь, если вспомнить! Подумаешь и получается: что ни одежда, то эпоха. Сначала - красноармейская шинель и гимнастерка, потом белая косоворотка, галифе и сапоги - форсистый был парень председатель сельского Совета. Потом появился первый пиджачок, галстук, прихваченный цепкой; потом, по мере продвижения, китель защитный, с подворотничком - зимой и кремовый чесучовый - летом. Китель был почти обязателен при руководящем положении, думалось, что ему износу не будет, - глянь, и он сменился. В моду вошел пиджак с ватными прямыми плечами, рубаха с длинными, как ослиные уши, кончиками воротника и штаны такой ширины, что по нынешним нормам любая деваха сладила бы из них две юбки!..