Rise

— Да, профессор, — ответил Райт и опустил глаза. Казалось, что ему абсолютно безразлично все, что здесь происходит. Что же с ним было не так?

После зельеварения нам пришлось пережить еще несколько скучных уроков по травологии и чарам. Наконец, когда с учебой на сегодня было покончено, мы с Алексом направились в уже привычное для нас место — старый класс ЗоТИ.

Я рассказал ему о вчерашнем вечере и происшествии с Райтом, его последующим поведении и своей бессоннице из-за происходящего.

— Если с ним что-то и правда не так, а судя по всему, так и есть, — сказал Алекс, — ему нужна помощь Помфри, и чем быстрее, тем лучше.

— Я предлагал ему вчера, — пожал я плечами, — в конце концов, это не мое дело. Пусть делает, что хочет. Навязываться я не собираюсь.

— Этого и не нужно делать, но приглядывай за ним. Просто на всякий случай.

— Вот будто не было больше проблем, так еще и этот Райт подвернулся. Еще пара таких бессонных ночей и ненормальных занятий с Куппер, и Помфри меня в Мунго отправит. Я без сил просто… — возмущался я.

— Кстати, о Куппер. Чем дальше, тем больше она звереет. Может, пора уже говорить с директором МакГонагалл насчет нее?

— Пойдем жаловаться, как маленькие? — саркастично спросил я.

— Как самые адекватные, — ответил мне Алекс. — Рано или поздно кто-то может пострадать из-за ее методов обучения. Мне бы не хотелось, чтобы это случилось с кем-то из нас. А учитывая ее особую любовь к тебе и Амелии, у вас с ней шансов на проблемы гораздо больше.

Тут в кабинете с хлопком материализовался Тинки. Эльф держал в руках маленькую записку. Я взял ее и начал читать:

Малфой!

Появилась новая информация относительно рецепта зелья. Я буду в своем кабинете, если хочешь узнать подробности, можешь прийти.

Г. Г.

— У Грейнджер какие-то новости по поводу зелья. После того, как договорим, пойду к ней, — объяснил я Алексу.

Тинки без разрешения уходить явно не собирался, так что пришлось выразить свою просьбу вслух, прежде чем он трансгрессировал.

— Продолжая тему о Куппер. Теперь ее внимание переключится на Райта, вот увидишь, — сказал я. — И если он не умеет приспосабливаться, ему же хуже. А вот если Куппер узнает, что мы на нее пожаловались директору, тогда точно устроит нам аккуратный конец света местного масштаба.

— Ты как хочешь, а я, в случае очередного инцидента с ее участием, пойду хотя бы к профессору Флитвику, — сказал Алекс.

— Хм, Гре… профессор Грейнджер тоже грозилась к директору идти. Кстати, о профессоре Грейнджер. Она предложила проверить мои магические силы на других волшебных палочках. Одолжишь свою на минутку?

— Конечно, — ответил он, тут же передавая мне ее. — Какие заклинания будешь пробовать?

— На палочке профессора Грейнджер я проверял “Редукто”, но здесь нечего разбивать или взрывать.

— Вот, — Алекс поставил на стол передо мной пустую чернильницу. — Думаю, никто не хватится ее.

Как и в прошлый раз, я сначала попробовал сотворить заклинание своей палочкой, а потом уже испытал чужую. Результаты были похожими на предыдущие, правда, палочкой Алекса было колдовать немного сложнее, чем с помощью палочки Грейнджер, но это было определенно легче, чем колдовать своей.

— Круто! Значит, тебе нужно добиваться разрешения сменить палочку, — сказал Алекс, когда чернильница разлетелась на десяток осколков. — Мы что-нибудь придумаем!

— Возможно, мне поможет Грейнджер, — сказал я. — И еще, никому не рассказывай, что я колдовал не своей палочкой, мне же запрещено.

— Ты мог и не говорить об этом, — ответил он. — Если мы уже все обсудили, пойду в библиотеку, искать тебе информацию.

— Да, пока обсуждать больше нечего, — сказал я, — пойдем отсюда, у меня тоже дела.

Алекс кивнул, открыл дверь, и, убедившись, что поблизости никого нет, мы разошлись в разные стороны.

В этот раз, очутившись перед дверью кабинета трансфигурации, я постучал, прежде чем открыть дверь.

Грейнджер что-то сосредоточенно записывала на пергамент. Подняв голову, она слегка улыбнулась и сказала:

— Хорошо, что ты смог прийти. У меня хорошие новости.

— Когда ты в таком настроении, мне становится страшновато, — сказал я с легкой ухмылкой.

— Тебе тоже не мешало бы больше радоваться, — сказала она непринужденно. — Хочешь чаю?

— Можно, — согласился я. — Я сегодня не обедал.

— Тогда еще и сэндвичи, — резюмировала Грейнджер. — Располагайся за любым столом, а я пока позову эльфа и принесу свои записи и книги.

Я переместился к тому же столу, за которым мы с ней сидели в прошлый раз и принялся наблюдать за деятельной Гермионой. Через несколько минут она подошла ко мне с исписанными пергаментами в руках.

— Сначала о хорошем, потом чай, ну а потом уже, если будет настроение, можно еще покопаться в книгах, — сказала она, присаживаясь рядом со мной за стол.

— Ну рассказывай уже, — нетерпеливо сказал я.

— Помнишь текст пояснения к рецепту? Там было сказано: “составляющие со “светлой целительной мощью, любовью и взятой живой силой, что научатся и победят хворь, будто взявшись за руки”, — она сделала паузу, и я кивнул. — Так вот “светлая целительная мощь” — это рог молодого единорога.

— Рог единорога, конечно, обладает большой силой, это всем известно, но с чего ты решила, что тут речь идет именно о нем? — спросил я.

— Я прочитала это в старых справочниках целителя, взятом у мадам Помфри. Оказывается, раньше все, что могло пригодиться для лечения, делили на категории “светлое” и “темное”. Как ты понимаешь, зависело это от способа получения вещества и от его свойств. Например, кровь врага, взятая силой, которую использовали в некоторых темномагических зельях и ритуалах, никак не могла относиться к “светлым” компонентам. То же самое касательно белладонны, так как она сама по себе ядовита. И кровь единорога считалась “темной”, хоть сам единорог относился к “светлым” существам, и его рог, который можно было получить ненасильственным путем, тоже считался “светлым” компонентом. Кроме того, слово “мощь” в целительстве использовалось только для обозначения наисильнейших средств для лечения. А к таким в шестнадцатом веке относились как раз рог и кровь единорога, философский камень, который тогда активно пытались создать, и некоторые темномагические зелья, названия которых для нас сейчас несущественны. Как ты видишь, под наше описание подходит только рог единорога. А наибольшую силу он имеет у молодого единорога, к тому же примерно на шестом-седьмом году жизни единороги частично сбрасывают свой еще не окрепший рог, после чего он быстрее и лучше растет.

Грейнджер предоставила мне столько объяснений, что я даже растерялся. Только одно я четко себе представлял сейчас: мне захотелось ее обнять от восхищения, сложно было сдержаться.

— Ты просто… У меня не находится даже нужных слов. Ну, пусть будет — поразительная, — сказал я вместо этого. — Сколько книг ты изучила, чтобы это все понять и сколько времени у тебя ушло на это?

— Три ночи без сна и пятнадцать разных книг, — ответила она просто.

— Три ночи? По тебе незаметно, — сказал я и присмотрелся к ней повнимательнее.

— Косметика, Малфой, творит чудеса не хуже магии. Кстати, ты сам выглядишь так, как будто тоже долгое время не спал.

— Так и есть, не смог уснуть этой ночью, — сказал я, вспоминая ту гнетущую атмосферу в спальне, которая не давала расслабиться всю ночь.

— Мадам Помфри будет в бешенстве, — сказала Грейнджер.

— Не смей ей об этом говорить, — я погрозил пальцем для верности.

Она засмеялась.

— Так и быть, сегодня я добрая, — она посмотрела на свой стол. — Пока мы с тобой беседовали, эльфы принесли нам чай, а мы и не заметили. Только почему-то поставили на моем столе. Сейчас принесу, — она поднялась с места и направилась к своему столу.

— Используй магию, — проворчал я. Грейнджер обернулась.

— Мне не трудно и так, — упрямо проговорила она. — Но вот записи свои я, пожалуй, уберу.