Rise

— Он хороший, — кивнула Амелия.

— И ты тоже, — чуть улыбнулся я. — Иди к нему, если Помфри разрешает. Для Алекса твоя поддержка будет лучшим лекарством.

— Да, ты прав. Наверное, так будет лучше всего. Удачи тебе, — она посмотрела мне в глаза и, вздохнув, бесшумно вышла за дверь.

А спустя полчаса дверь распахнулась снова, и мое сердце заколотилось, как сумасшедшее, потому что на пороге появилась Гермиона.

— Доброе утро, — поздоровалась она и улыбнулась. — Тебе, наверное, сейчас не помешала бы помощь Тинки, я вчера не додумалась его направить к тебе, прости.

— Я и так справляюсь. Помфри не разрешает мне выйти за пределы Больничного крыла, а по лазарету я и с одной тростью могу ходить, правда, очень медленно. Но в кресло я больше не сяду.

— Ну и правильно. Раз ты так все решил для себя, то нужно идти до конца, — она поставила стул около моей кровати и села на него.

— Да, идти до конца, — пробормотал я. — Именно это я и собираюсь делать, — я посмотрел ей в глаза. — Грейнджер, я… ты мне нравишься.

Она застыла, в ее взгляде читался испуг.

— Приятно слышать, — сказала она после паузы. — Я тоже считаю тебя хорошим человеком…

— Нет, ты не поняла, — перебил ее я, зажмурившись на мгновение. — Гермиона, я люблю тебя.

— Что? — прошептала она.

— Ты не ослышалась. Я давно должен был сказать тебе, но боялся, — по телу пробежалась дрожь, я медленно вздохнул, чтобы унять ее. — Вчера я понял, что ты должна знать.

— Ты… ты ошибаешься, — покачала головой она. — Ты испытываешь ко мне не любовь, а благодарность. Просто мы пережили вместе очень многое за последние восемь месяцев, и ты ошибочно принял признательность за более серьезное чувство.

— Нет, — глухо сказал я. — Это не так.

— Малфой, — она отвела взгляд и уставилась на свои руки, сцепленные в замок. — Спутать чувства в такой ситуации, как наша, очень просто. Я уже отдаленно похожее проходила. Пойми, я понимаю, что со мной у тебя теперь связаны определенные положительные эмоции, но это только потому, что я помогла тебе встать на ноги. Не хочу, чтобы ты заблуждался.

— Я для тебя вообще ничего не значу?

— Это не так, — на ее лице проскользнула тень печали. — Ты… Я дорожу всем тем, что мы пережили в компании друг друга. Я очень рада, что узнала, какой ты на самом деле человек. Мне очень нравится с тобой общаться, правда.

— Но?..

— Но путать привязанность и любовь не нужно.

— Я ничего не путаю. Ты знаешь, я сейчас серьезен, как никогда раньше. Я очень долго об этом размышлял. Пойми… — скороговоркой выдал я, но Гермиона меня перебила.

— Это ты пойми, что все это только мираж. Ты был одинок, ты страдал из-за своего состояния. Я помогла тебе, мы проводили много времени вместе, и потому все так обернулось и тебе показалось, что это любовь. Но это скоро пройдет.

— Бред, — прошептал я.

— Мне больше нечего добавить, — покачала она головой.

— Значит, это все, что ты можешь сказать мне в ответ? — в моем голосе, как бы я не пытался этого скрыть, слышалось столько горечи, что Гермиона поморщилась.

Она поднялась со стула и посмотрела будто бы сквозь меня. Мне даже показалось, что ее глаза блестели от непролитых слез.

— Я не знаю, что еще добавить, — прошептала она.

— Тогда уходи, — сквозь зубы процедил я.

— Зачем ты меня прогоняешь?

— Просто уйди! — я окончательно потерял самообладание.

Она вздохнула и вышла за дверь, оставив меня одного. Я со всей силы стукнул кулаком по кровати. Она вообще не способна принимать мои слова всерьез?! Да, я был готов к тому, что она не примет мои чувства, но то, что она не верила в них, я отказывался понимать.

Уронив голову на руки, я устало прикрыл глаза. Кто виноват в сложившейся ситуации? Мне так хотелось найти того, на которого можно было свалить всю вину. Но такового не находилось. Я не был виноват в том, что чувствовал, Гермиона — в том, что не чувствовала ко мне, Райт не был виноват, что сошел с ума, Грин — что оказался настолько положительным, насколько я считал его ужасным.

Больше всего мне сейчас хотелось спросить совета хоть у кого-нибудь. Но те несколько человек, которым я мог довериться, сейчас были недосягаемы. Гермиона ничего не сказала бы мне из того, что я хочу услышать, более того — она уже наговорила такого, от чего я чувствовал себя преданным, а Алексу и Амелии сейчас нужно разбираться в первую очередь со своими проблемами. Я снова остался один.

Послышался звук открывающейся двери, и я поднял голову, застыв от удивления, когда понял, кто стоял в дверном проеме. Это был Рон Уизли. Он немного нервно пожал плечами и направился ко мне. Я молча наблюдал, как он приближается.

— Здравствуй, Малфой, — сказал он, подойдя, и протянул мне трость. — Гарри просил передать тебе это.

— Привет, Уизли. Что ты делаешь в Хогвартсе? Не думаю, что ты появился здесь, чтобы передать для меня посылку. Кстати, спасибо, — я забрал у него трость и поставил ее рядом со второй.

— Вообще-то я приехал вместе с Гарри, чтобы убедиться, что все в порядке. Вчерашний визит меня не порадовал, — он огляделся по сторонам и, подвинув к себе стул, сел на него, скрестив руки на груди. — И раз уж я здесь оказался, я решил поговорить и с тобой.

— Разве у нас могут быть общие темы для разговора? — я приподнял брови в удивлении.

— С некоторых пор, видимо, да.

— Что ж, внимательно тебя слушаю, — сказал я.

Уизли замялся, пытаясь подобрать нужные слова для начала своей речи.

— Гарри рассказал мне, что ты спас Гермиону. Это… спасибо тебе за это, в общем.

Я уже набрал в легкие побольше воздуха и хотел ему ответить, но он продолжил:

— Не знаю, как вы можете спокойно общаться после всего, что было в прошлом, но вам виднее. Только вот я знаю, что общение с тобой может ей навредить, даже если она сама в этом никогда не признается. Поэтому я и говорю с тобой. Все вокруг твердят, что ты изменился, и я даже могу в это поверить. Я видел, как ты вчера кинулся к Гермионе, хоть в этом не было никакого смысла… В общем, какими бы не были твои намерения, оставь ее в покое.

— А ты не думаешь, что это уже не твое дело? — глухо спросил я.

— Да, не мое, — с кривой усмешкой кивнул он. — Но я о ней волнуюсь. И мне кажется, что ты тоже, хоть мне очень трудно это понять.

— Все еще думаешь, что я ненавижу маглов и маглорожденных?

— Нет, дело не в этом. Я удивляюсь, что вы сблизились. Но, видимо, на то были причины, — он пожал плечами. — А теперь пора отдаляться. Она поступит в Академию, а у тебя будет свой путь и своя жизнь.

— Уизли, если ты думаешь, что можешь указывать мне, что делать… — раздраженно проговорил я.

— Нет-нет, — он меня перебил. — Я только даю совет, не больше. Решать тебе. Просто подумай, что ты можешь сделать, чтобы не тянуть ее вниз, а дать и дальше двигаться вперед и вверх, как она всегда мечтала.

— Да, ты прав, решать мне. А советы хороши тогда, когда их просят. Я не просил.

— Ладно, я понял, — усмехнулся он и поднялся со стула. — Уже ухожу. Кстати, — сказал он, когда был уже у двери, — Гарри просил передать, что этот парень, который вчера здесь устроил дурдом, кричал, что его дядя продолжит его дело и накажет всех, кто ему мешал. Этого Шарпа так и не нашли. Правда, Гарри считает, что это все просто бред сумасшедшего, но уж лучше знать о возможной опасности, даже если она призрачна.

— Спасибо, — кивнул я, и Уизли, не говоря больше ни слова ушел.

Его слова о Гермионе эхом отдавались в моей голове. В них была доля правды. И это меня невероятно злило. Уснул я с этими мыслями, и всю ночь мне снился Хогвартс, охваченный пламенем, плачущая Гермиона и утешающий ее Грин.

Утром, уставший и раздраженный, я выпил положенные мне зелья, возмущаясь, что Помфри запрещала мне их пить, а теперь сама же заставляет, на что она ответила, что только ей можно определять исключения, а для меня это правило все еще действует. Осмотрев меня, она сказала, что делать в Больничном крыле мне больше нечего, и разрешила уходить.