Rise

Вскоре в Зал вошли степенные представители Министерства, а за ними следом — почетные гости и преподаватели; замыкала это небольшое шествие директор. Толпа расступилась, пропуская делегацию, а затем все встали на свои места. Пока гости рассаживались, в помещении стоял невообразимый гул. Я молча наблюдал за пришедшими, пытаясь заметить знакомые лица. И я нашел тех, кого знал.

Естественно, здесь присутствовал Поттер, сегодня он был очень собран и серьезен, заняв свое место, он хмуро зашептал что-то на ухо сидящему рядом Рону Уизли, на лице которого тоже залегла тень печали. Возле Уизли сидел его брат Джордж, из всех присутствующих у него был самый тоскливый взгляд. Он то и дело вертел головой, словно хотел разглядеть кого-то в толпе. По другую сторону от Поттера села Джинни Уизли. Она крепко держала его за руку и, сжав губы в узкую полоску, смотрела куда-то прямо перед собой. Рядом с ней сидела Гермиона. Было видно, что ей тоже не по себе. Она сцепила руки в замок и периодически вздыхала, глядя на собравшихся. Мне хотелось встретиться с ней взглядом, но она, конечно, не могла увидеть меня в этой толпе, тем более, что я стоял почти у самой стены, хоть и не слишком далеко от нее. Рядом с Гермионой сидел Лонгботтом. Кажется, ему было неуютно находиться на всеобщем обозрении, но держался он с достоинством, криво улыбаясь на сыпавшиеся со всех сторон приветственные слова в адрес всех собравшихся.

Я бы и дальше разглядывал гостей, но директор МакГонагалл заняла место за кафедрой и привлекла всеобщее внимание. В зале, как по команде, наступила тишина.

— Добрый день всем! — сказала она громко и торжественно. — Сегодня, как вам известно, непростой день. Ровно четыре года прошло с тех пор, как закончилась война. Решающая битва, унесшая многие жизни, состоялась здесь, в стенах Хогвартса. Добро одержало победу очень высокой ценой. Мы собрались здесь, чтобы вспомнить всех причастных к победе над Волдемортом, чтобы воздать должное павшим и выразить уважение выжившим. Мы не должны забывать все, что произошло, чтобы не повторять в будущем таких ошибок. Я очень хочу, чтобы больше никогда в Хогвартсе и за его пределами не звучал грохот от взрывов, стоны боли, гул сражений и страшные слова непростительных заклинаний. Пусть лучше воздух наполняется звуками счастливого смеха и возгласами радости. Я хочу пожелать всем нам, чтобы мы никогда не столкнулись на деле со страшным словом “война”. Но мы никогда не выкинем из памяти то, что происходило здесь четыре года назад. Сегодня мы будем ворошить болезненные воспоминания, чтобы напомнить себе и всем, как может оборачиваться жизнь, и каких событий мы ни в коем случае не должны допускать в будущем, — директор сделала паузу и вздохнула. Ей было нелегко говорить. — А теперь я передам слово нашим гостям, которым, уверена, есть, что нам всем рассказать. Я прошу мистера Гарри Поттера выйти сюда вперед.

Раздались робкие аплодисменты, и Поттер занял место МакГонагалл за кафедрой, а она отошла в сторону, заняв место около стены.

— Добрый день всем, — глухо поздоровался Поттер. — Для меня этот день и правда добрый, но трудный, — он провел рукой по волосам. — Я помню события четырехлетней давности кристально ясно. Хотел бы частично забыть, но, увы, это невозможно. И я полностью согласен с уважаемой директором МакГонагалл, что мы все должны помнить о том, что было, и ни в коем случае не допускать повторения подобных событий в будущем. Война забрала столько жизней наших друзей, родных и близких, что никакая радость не сможет нам затмить боль той потери, которая живет у каждого из нас в глубине души. Я сожалею всем, перенесшим горе в этой страшной войне и…

— Ненавижу тебя! — раздался из толпы чей-то отчаянный вопль, и вслед за ним прозвучали страшные слова, которых я надеялся никогда в жизни больше не услышать. Прозвучало заклинание Адского пламени.

Дальнейшее произошло за считанные секунды, которые, казалось, длились очень долго.

Я мельком увидел пославшего заклинание — это был Райт. Его бешеный взгляд был направлен на Поттера, волшебная палочка, откуда вырвалась огненная змея, подрагивала в руке. Он жутко засмеялся, запрокинув голову, когда пламя метнулось к своей цели.

Говорят, когда в доме начинается пожар, каждый бежит спасти то, что ему дороже всего. Все, что я успел увидеть, прежде чем кинуться к Гермионе, — это как Поттер молниеносно выхватил волшебную палочку и послал отталкивающее заклинание в Джинни Уизли, которая находилась практически за ним, как Алекс, увидев, что Амелию сбили с ног, накрыл ее собою, защищая от языков пламени огненной змеи, и как директор МакГонагалл выбежала вперед, нацелив волшебную палочку на пламя.

Со всех сторон раздались визг и крики ужаса, и все кинулись врассыпную, подальше от огня, нацеленного на Поттера.

— Всем быстро из зала! — прокричал Грин.

Я не знаю, зачем бросился к Гермионе, это было просто рефлекторно, и необходимости в этом не было никакой, ведь она была способной волшебницей, кроме того, ее окружали очень серьезные маги, которые, в отличие от студентов, были умелыми. Огненная змея, приблизившись к кафедре, разделилась на множество небольших змей, и все они устремились к гостям, тут же сжигая стулья, стоящие позади нее. Несмотря на то, что пламя вело себя, как ему и положено, преследуя свою цель, указанную заклинателем, оно было явно слабее, чем то, которое четыре года назад наколдовал Крэбб.

В этой панике я не сумел даже дойти до Гермионы, хоть я и находился не так уж далеко от нее. Меня почти сразу сбили с ног убегающие в обратном направлении, дыхание от падения сбилось, но я сконцентрировался на мыслях о том, что я должен помочь самому дорогому для меня человеку, и достал волшебную палочку.

— Гермиона, берегись, — закричал я, но мой голос утонул в невообразимом шуме, стоявшем в помещении. Направив волшебную палочку в ее сторону, я закричал: — Агуаменти!

Одна из маленьких огненных змеек, отделившись от остальных, направилась ко мне, сжигая все, что подворачивалось на пути, и я с трудом увернулся, закрыв лицо левой рукой, чтобы защитить его от жара, и почувствовал резкую жгучую боль, когда небольшой язычок пламени пронесся совсем рядом с кистью. Я закричал.

В помещении царил настоящий хаос. МакГонагалл вместе с Флитвиком и какими-то магами из Министерства пытались подавить огонь, многие гости принялись помогать студентам покинуть помещение, Грин обезоружил Райта, отправлявшего взрывные заклинания в гостей.

Кто-то подбежал ко мне и залил водой, потушив тлеющий край мантии, и, оставив меня лежать на полу, кинулся к одной из пылающих змей. Важно было не только спасти всех оставшихся в зале, но еще и не дать огню выйти за пределы Большого Зала. Счастье, что сжигать ему было особо нечего, так что он охотился за людьми, но не мог разрастись, а только делился на части.

Спустя несколько минут наступила давящая тишина, прерываемая короткими фразами о том, что пострадавших нужно срочно отправить в Больничное крыло. Преподаватели и гости сумели справиться с пламенем, хотя студентов, пострадавших от огня, хватало. Сквозь серую пелену перед глазами я увидел, что Грин стоял над лежащим на полу обездвиженным Райтом, а потом услышал рядом с собой знакомый и такой желанный встревоженный голос:

— Драко, ты цел?

Вместо того, чтобы ответить на вопрос, я отключился.

*

— Очнись, Малфой, ну же! — донеслось откуда-то извне. — Ох. Вингардиум…

Я нехотя открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на говорившем. Надо мной склонился Невилл Лонгботтом.

— О, ты пришел в себя. А я уже собирался левитировать тебя.

— Не надо, — отказался я.

— Гермиона попросила меня помочь тебе добраться до лазарета. Можешь встать?

— Где она? С ней все в порядке? — вместо ответа спросил я. Впрочем, я еще сам не понимал, могу ли подняться на ноги.

— Да, с ней все хорошо. Она ушла в Больничное крыло узнать о каком-то студенте, который сильно пострадал.

— Алекс, — выдохнул я, вспомнив, как в последний раз я видел его, когда он кинулся защищать Амелию от пламени.